Встретимся в Силуране! - Голотвина Ольга - Страница 16

Волчице вдруг остро, отчаянно захотелось оставить странное зеркало у себя.

— А интересно, — сказала она небрежно, — если вещице нет цены, то сколько она стоит?

Керумик встрепенулся, вскинув голову — и начался торг. Арлина вела его лениво и снисходительно, Керумик — почтительно и учтиво, но стоящая у стены Иголочка неприметно усмехалась, понимая, что торг идет яростный, жесткий... Сошлись на золотой монете.

Повеселевший Керумик продолжал потрошить свой мешок:

— Есть еще камешек... пусть Волчица полюбуется: хоть в браслет, хоть в диадему, хоть в ожерелье!

— Ой, правда, какая прелесть! Только не пойму: он синий или зеленый?

— Смотря как свет падает... Называется — Голосистый Камень. Начинает голосить, когда к его владельцу приближается человек, что собирается просить денег в долг.

— Ой, ну тебя в болото под кочку с твоими выдумками! Но камень и в самом деле красивый. Жаль, я уже потратилась... А еще чем удивишь?

— Есть коготь дракона, но он к седлу приторочен — слишком длинный для котомки. А еще — вот!

Охотник взмахнул рукой. Арлина, забыв о достоинстве Дочери Клана, взвизгнула от восторга, а Иголочка захлопала в ладоши, потому что в воздухе заплясал вихрь развевающихся разноцветных полос. Цветные змеиные кожи, мечта модниц! Какие из них получаются витые пояса! Тут уж и раздумывать было нечего: покупать!

Но Керумик не был бы Подгорным Охотником, если бы не добавил многозначительно и таинственно:

— Товар не простой на нем заклятье! Не всякой женщине можно красоваться в такой обновке. Наденет поясок клеветница или просто сплетница — у нее язычок узлом завяжется...

— Беру, беру! — развеселилась Арлина. — Аунаве подарю!

Керумик многословно и хвастливо принялся рассказывать, как добывал шкурки. Оказывается, убивать змею нельзя: надо, чтоб она сама кожу сбросила, иначе прочности настоящей не будет. А сбрасывает кожу змея, когда очень разозлится. Вот он их и злил...

Иголочка ахала, а Волчица глядела на гостя и удивлялась: как же он изменился! Свободные, уверенные жесты, веселый твердый взгляд, яркая, как у всех Подгорных Охотников, одежда: оранжевая рубаха, пояс из змеиной кожи (кстати, у него-то от вранья язык узлом не завязывается!). И весь увешан золотыми побрякушками: все свое состояние на себе носит! Ралидж рассказывал: ни один вор не посмеет протянуть руку к добыче Подгорного Охотника. И разбойник его обойдет стороной — чар побоится...

Внезапно Волчица заметила странную вещь — на правом предплечье у Охотника, как у них принято, литой золотой браслет, а на левом — серебряный, тонкий, с одним-единственным невзрачным камешком.

— Что, Охотник, на золото не заработал — серебришком перебиваешься? — поддразнила она.

Керумик не смутился. Правой рукой легко отогнул концы браслета, снял его.

— Это, светлая госпожа, не украшение, а товар. Вот здесь, в середине... думаешь, это камень? Изволь-ка пальчиком потрогать...

Арлина отдернула руку, почувствовав под пальцем что-то тугое, плотное.

— Вот то-то и оно, госпожа. Мне объясняли, да я не понял: мол, оно и живое — и неживое... Эту штуку добыли еще в Огненные Времена, она много хозяев сменила.

— А в чем ее сила?

— Будущее предсказывает. Только не по желанию владельца, а...

— Ясно! — возликовала Волчица. — Когда сама захочет, как та коряга!

— Верно, — кивнул Керумик с неожиданной серьезностью. — Зато предсказания всегда сбываются. Будущее она провидит близкое, на годы вперед не замахивается, но уж что покажет — тут ничего не изменишь, как ни бейся. Я знаю, я пробовал изменить...

— А тебе этот браслетик часто судьбу пророчил?

— Всего один раз.

— И... о чем же?

— Не хочу рассказывать... это насчет одной женщины... Я пробовал изменить будущее, да не вышло... Продал бы я браслет, да за мелочь отдавать обидно. А за хорошие деньги... ну, не верят мне люди почему-то, не верят! Я браслет два года ношу, а он мне лишь раз напророчил. Как же я покупателям с ходу объясню, какое сокровище идет к ним в руки?

— Ну-ка, покажи браслетик... А ничего... простенький, но изящный... Примерить можно?

— Конечно, госпожа.

Гибкие серебряные концы браслета спиралью обвили тонкую загорелую ручку. Волчица повертела украшение и равнодушно поинтересовалась:

— Ну и сколько эта безделушка стоит?

— Десять золотых, — твердо сказал Керумик.

— Что-о?! — возмутилась госпожа и начала снимать браслет. И тут накатила дурнота, перед глазами все почернело, мир вокруг исчез...

Бешено бьется сердце, болят грудь и горло, как после отчаянного, нерасчетливого бега. Сзади за локти крепко держат чьи-то грубые лапищи. Арлина бьется в этих лапах, как плотвичка в сети, но не может даже увидеть, кто в нее так вцепился.

Увидеть удается лишь то, что прямо перед ней: просторный темный зал... наверное, трапезная: длинный стол и скамьи отодвинуты к стене... кажется, сверху, как знамена, свисают пыльные полотнища паутины, но все спрятано в глухом недобром полумраке. Лишь посреди зала пылают два факела в высоких железных подставках. В их злобном красном свете мрачно горбится какое-то сооружение, покрытое черным сукном.

Вдоль стен молча стоят... люди? Нет, непонятные существа... на человеческих плечах — уродливые головы: птичьи, звериные... нет, не разглядеть, да и присматриваться жутко. Оборотни? Демоны? Древние боги? Сердце вот-вот разорвет грудь...

Раздался повелительный голос. Не разобрать ни слова, но нелюди поняли, задвигались. Из полутьмы трое вытащили человека. Несчастный скручен даже не веревками — цепями, но ухитряется сопротивляться... какая сила! Какая потрясающая силища! По приказу повелительного голоса еще двое нелюдей набрасываются на пленника, с трудом ставят его на колени перед возвышением. Теперь видно лицо с завязанным ртом.

И кошмар достигает высшей точки: Арлина узнает человека.

— Ра-алидж!!!

Никто не оборачивается на крик женщины.

Рядом с возвышением появляется из тьмы высоченный урод с большой кошачьей головой. В руках у него топор. Арлина что-то кричит, но сквозь свой крик различает слова повелительного голоса: «...и так будет со всяким, кто посмеет...»

Топор взлетает по широкой дуге...

Арлина исступленно визжит — и чувствует, как этот визг будит в ней скрытую, неподвластную ей самой силу. Визг, становясь все тоньше и тоньше, уходит под потолок. Стоящий позади негодяй выпускает локти женщины, но Волчица даже не оглядывается на своего мучителя. Чародейка знает, что наверху, в темноте, каменный свод дробится от пронзительного звука... но поздно, поздно!

Топор с хряском опускается, и за мгновение до того, как карающие каменные обломки начинают рушиться на нелюдей, отрубленная голова Сокола падает на пол и катится к ногам Арлины...

Темнота понемногу развеивается... Ну конечно, это сон, сейчас она проснется... только почему под лопатками не перина, а что-то жесткое?

Издали наплывают голоса:

— Воды, скорее! Да отойдите, ей воздуха не хватает!..

— Может, на постель перенести?

— Ты что ей подсунул, дурень рыжий? Почему она так кричала?

Холодная вода брызнула в лицо, тяжелыми каплями скатилась по шее и волосам... Нет, это не сон. Арлина почему-то лежала на полу, вокруг толпились встревоженные служанки.

— Я хочу встать! — недовольно сказала Волчица.

Тут же несколько рук протянулось, чтобы ей помочь. Госпожу подняли, осторожно усадили на скамью, распахнули узкое окно.

Окончательно придя в себя, Волчица велела прислуге удалиться. Из служанок в комнате осталась лишь Иголочка, которая не доверяла долговязому рыжему обормоту и боялась, как бы тот не подсунул госпоже еще какую-нибудь мерзость из Подгорного Мира. Поэтому рабыня сделала вид, что приказ к ней не относится.

Взволнованная Арлина, не обратив внимания на Иголочку, набросилась на Керумика:

— Что это было? Что твой дурацкий браслет вытворяет?

— Не знаю, что увидела госпожа... судя по крику, мало приятного. Но это — будущее... и близкое!