Тайна старого Радуля - Голицын Сергей Михайлович - Страница 15

Обе девочки вскрикнули, протянули вперед руки для защиты. И тут же обе, не сговариваясь, захохотали.

– Я думала – крокодил! – крикнула Алла.

– Я думала – русалка! – крикнула Галя-кудрявая.

– Это сом! Это сом! – исступленно завопил Георгий Николаевич. – Возвращайтесь сейчас же!

Он испугался куда больше девочек. Еще чего случится, ногу им откусит.

– А мы не боимся! А мы не боимся! – звонко хохотала Галя.

– А он нас боится, боится, удрал, спрятался! – еще звонче хохотала Алла.

Георгий Николаевич слышал, что в клязьминских омутах, там, где с древних времен лежит на дне много дубовых коряг, изредка встречаются огромные сомы. Они даже таскают гусят и утят, но девочек, пожалуй, вряд ли глотают. Неужели случилось невероятное? Одно такое редкое чудище заплыло из Клязьмы в Нуругду?

Трухлявые сваи моста были забыты. Девочки оживленно обменивались впечатлениями – что успели увидеть, что успели заметить. Стрекоча, как сороки, они заспорили между собой – какого цвета были у сома глаза.

– Черные, – настаивала Галя-начальница.

– Голубенькие, голубенькие, как небо, – повторяла Галя-кудрявая, стоя по пояс в воде.

– Золотые, очень злющие. И они горели, как огонь, – утверждала Алла, стоя в воде по колено.

Кормить комаров Георгий Николаевич больше не мог.

– Девочки, вылезайте скорее! – закричал он и пошел обратно по только что пробитой топкой тропинке. Все двинулись за ним, с трудом вытаскивая кеды из грязи.

Алле и Гале захотелось поскорее вылезти из воды. У самого берега Алла споткнулась и с визгом упала, на нее кувырнулась Галя. Обе они окунулись с головой в илистую жижу и тут же с хохотом вскочили.

Наконец все выбрались из ольховой чащи. Как было хорошо! Солнышко светило, комарики не кусались. Они с облегчением вдохнули полной грудью живительный сосновый воздух; сперва не торопясь пошли по песку в гору, а увидели мальчиков и побежали к ним с победными криками:

– А что мы нашли!.. А что мы видели!.. А вы не видели!.. Мальчики собрались возле остатков церковной паперти -

небольшой полуразрушенной пристройки перед входом в колокольню. Четверо из них сидели на корточках, остальные стояли, наклонившись над ними, окружив одинокий облезлый кирпичный столб, когда-то подпиравший с угла крышу паперти.

На крики девочек те, кто стоял, обернулись было на секунду и вновь наклонились над теми, кто сидел на корточках. По всем признакам мальчики очень обиделись на девочек и не хотели с ними водиться.

Девочки подбежали к ним с теми же победными криками:

– А что мы нашли!.. А что мы видели!.. А вы не видели!.. Сидевшие на корточках Игорь, Миша и их двое друзей что-то делали на белокаменных плитах пола возле кирпичного столба. Те, кто стоял, их заслоняли, и девочки не знали, чем так усердно занимались четверо мальчиков.

– На Аллу и Галю напала русалка!.. Напал крокодил!.. Напала огромная рыбина!.. – догадались закричать девочки.

Пришлось мальчикам обиду проглотить. Четверо вскочили. Все тринадцать обернулись к девочкам.

– Я сообщу наши новости, – сказала Галя-начальница. Ее высокая должность не позволяла ей говорить, захлебываясь от азарта. – Нет-нет, никто ни на кого не нападал.

И она подробно рассказала, что увидели девочки; говорить старалась нарочито размеренно, спокойно, однако с загадочной улыбочкой.

– Мальчишки, айдате ловить сома! – закричал, вращая своими круглыми глазищами, Миша.

И все мальчики захотели немедленно спуститься к речке, немедленно начать небывалую охоту.

Но Георгий Николаевич их точно ледяной водой окатил. Он сказал, что бессмысленно идти сейчас на речку. Как и чем ловить сома, он и сам не знал. Руками его поймать невозможно, он успел уплыть далеко, его даже увидеть не удастся. Мальчики только намучаются, их комары закусают. В общем, надо посоветоваться со старыми радулянами.

– Девочки тоже хотят охотиться, – сказала Галя-начальница. – Сегодня вечером мы обдумаем этот вопрос на заседании штаба. Видимо, придется пойти в город, посоветоваться с Петром Владимировичем.

И мальчики разочарованно согласились охоту отложить.

– А сейчас мы продолжим осмотр местных достопримечательностей, – сказал Георгий Николаевич. – Неужели вас не интересует старина?

– Нет-нет, интересует! – раздались в ответ не очень стройные голоса, но, кажется, огромный сом занимал ребят куда больше.

Только сейчас Миша увидел Галю-кудрявую. И она и Алла подошли последними. Во время разговоров о соме и об охоте на него они прятались за спины подруг.

И все мальчики тоже увидели Аллу и Галю-кудрявую, и в каком ужасающем виде! Они тут же загоготали, показывая на них пальцами.

Тогда ночью только правый Галин бок был как у поросенка, а теперь обе девочки вымазались целиком, от кончиков кед и до ленточек на косах, по их лбам и щекам тянулись потеки грязи.

– Галя, что с тобой? – с тревогой спросил Миша. Грязнулям надо было бежать к палаткам. Сперва окунуться в Клязьме, потом переодеться. Ой как стыдно, если их кто чужой сейчас увидит! Какой же дорогой бежать? Сельской улицей? Ни в коем случае! Вдоль берега Клязьмы? Тоже никак нельзя – там рыбаки с удочками, женщины белье полощут, ребятишки купаются.

– Обойдите по опушке леса вокруг сельских огородов, – посоветовал Георгий Николаевич пострадавшим. – Путь дальний, зато никого не встретите. А к своим палаткам спуститесь мимо моего дома.

– Я вас провожу, – выскочил Миша. – Девочкам ходить одним нельзя!

– Уйди! Мы побежим одни! – с непонятной злостью отмахнулась Галя-кудрявая.

– Я провожу вас, – повторил Миша. Бедняга не замечал злости в Галиной голосе.

– Уходи, дурак какой! – вдруг крикнула она.

– Ха-ха-ха! Девочке надоело дружить с мальчиком, – съязвила Галя-начальница.

Лицо у Миши сразу стало серым, как осиновая кора. Сам он весь съежился, отошел в сторону. Остальные ребята с молчаливым недоумением глядели то на убегавших двух подруг, то на него.

Георгий Николаевич сделал вид, что ничего особенного не произошло, и поспешил отвлечь ребят.

– Мальчики, скажите, чем вы тут без нас так усердно занимались? – спросил он.

– А мы, кажется, тоже нашли что-то занятное, – сказал толстощекий Игорь. И он показал на ту белокаменную плиту, на которой стоял оставшийся от паперти угловой кирпичный столб.

Только край плиты высовывался из-под столба. Мальчики расчистили этот край от мусора, выдернули травку. И сейчас на белом камне можно было разобрать какой-то узор. Камнесечец, который его высекал, тщательно и очень искусно выбрал долотом фон, и оттого узор получился выпуклым. Угадывались растения – стебли походили на извивающиеся валики, а каменный цветок вроде тюльпана выглядел совсем настоящим; под цветком, на длинных витых валиках-черешках, разместились три листка, напоминавшие листья хмеля, показывался еще какой-то узор в виде валиков.

– Вероятно, это очень старая могильная плита, – предположил Георгий Николаевич. – Она была сюда перенесена, когда пристраивали эту паперть.

Со слов Ильи Михайловича он знал, что паперть эту пристраивали не так давно – лет шестьдесят назад. Деньги «на украшение храма» пожертвовал известный в здешней округе радульский богатей Суханов.

Когда церковь закрыли, кирпич от паперти пошел на печки для колхозного скотного двора. Попытались было ретивые мужички и саму церковь ломами рушить, да ничего у них не вышло – ни одного белого камня выломить не сумели. В стародавние времена строили накрепко: известь по пятнадцати лет в ямах выдерживалась, да еще богомольные старухи от «усердия» лили в те ямы коровье молоко да бросали сырые куриные яйца. Схватывала та известь камни стен крепче нынешнего бетона.

Все это Георгий Николаевич сейчас рассказал ребятам.

– Кого же похоронили под этой плитой? – спросил Игорь.

– Неизвестно. Неужели ты не сообразил, что столб загородил надпись! – уколола его Галя-начальница.

– Плита несомненно старинная и богатая, – задумчиво сказал Георгий Николаевич. – На Радульском кладбище ни одной такой нет. Мне думается, что под ней похоронен не крестьянин, а купец или помещик. Во всяком случае, человек зажиточный, в свое время достаточно известный в здешней округе. Позднее память об умершем сгладилась, заброшенную плиту по воле лавочника Суханова перенесли сюда и поставили на ней угловой столб строящейся паперти. Надо будет расспросить старых радулян об этой плите.