Талисман (сборник) - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 119

Собственно, выход теперь был только один. Мистер Биверс лихорадочно раздумывал, что лучше — вызвать артиллерийскую батарею или подвергнуть здание бомбардировке с воздуха. Он уже решил было остановиться на артиллерии, когда из шкафа внезапно раздалось:

— Вас просят пройти в кабинет.

В сердце бывшего директора загорелся луч надежды.

— Ради бога, объясните, что это за недоразумение с выплатой дивидендов!.. — взмолился он, вбегая в бронированные апартаменты своего счетно-решающего преемника.

— Дивидендов? — На лицевой панели Руководящего Мозга вспыхнула цепочка желтых огоньков, означавших крайнюю степень удивления. — Я вам уже ответил. Эта категория расходов исключена из финансовой схемы, как нерациональная и тормозящая дальнейшее расширение производства. Фонды переданы в группу основного капитала… Насколько я понимаю в первоначально заданную программу вкралась логическая ошибка, которая и была устранена при корректирующем самопрограммировании.

— Позвольте, но ведь я же… владелец… — дрожащим от возмущения голосом начал было мистер Биверс. Но Мозг перебил его:

— Скажите, дивиденды были эти годы вашим единственным источником дохода?

— Вот именно!.. — почти обрадованно воскликнул бывший директор, усмотрев в этом вопросе что-то похожее на сочувствие. — Только на них я сейчас и живу…

— Значит все, что на вас, приобретено на эти средства?

— Разумеется…

— В таком случае я должен произвести изъятие принадлежащего предприятию имущества.

И не успел мистер Биверс опомниться, как гибкие щупальца манипуляторов крепко-накрепко оплели его со всех сторон.

— Стойте спокойно, — предупредил Руководящий Мозг, молниеносными движениями отстегивая бриллиантовые запонки. — Если что-нибудь порвется, вам придется отвечать за порчу чужой собственности.

Александр Щербаков

БЕГЛЫЙ ПОДОПЕЧНЫЙ ПРАКТИКАНТА ЛОЙНА

Фантастический рассказ

Они заранее знали: на этой планете им придется туго. Но что было делать? Они сообразили, в чем дело, только после того, как успели забраться в самое сердце плотного пылевого облака. Пришлось резко снижать скорость и спешно концентрироваться в тяжелые протонные ансамбли. Не могло быть и речи о том, чтобы в таком виде добраться до Альги. Они снаряжались по десятой форме, а в ней просто не предусматривается переход в такое энергоемкое состояние. Нужно было где-нибудь приткнуться, переждать, пока доставят защиту и аварийную надбавку энергии.

Несомненно, для этого больше подошла бы безатмосферная планета, но она была слишком близка к звезде. Три следующих планеты были окутаны густой атмосферой, а за ними далеко простиралась смертельно опасная засоренная область. У ближней планеты атмосфера была слишком густа. Протонных ловушек, имевшихся у Витты и Лойна, не хватило бы, чтобы прокормиться. У дальней планеты атмосфера была гораздо реже, но протонные потоки явно ее не достигали. Витта выбрал среднюю. Ее атмосфера была не такой уж плотной, и он сам видел протонные выбросы звезды, исчезавшие под клубящейся пеленой азота. Лойн все-таки предпочел бы ближнюю из трех, но решил промолчать. А зря. Возможно, он был бы прав.

У средней планеты оказалось такое магнитное поле, какое может присниться только в дурном сне. Мало того, что оно тут же сцапало их, оно захватывало и почти все протоны, столь обильно извергаемые центральной звездой. И до поверхности планеты добегало столь малое их число, что жить пришлось впроголодь.

А энергии нужно было очень много. Во-первых, мешало магнитное поле; во-вторых, на протонном состоянии сильно сказывались гравитационные напряженности. Наконец в атмосфере планеты вечно бродили наэлектризованные облака, которые с величайшей охотой разряжались на что попало. И мощные разряды пробивали защитные оболочки звездных гостей и сокрушали электронную мозаику.

Опытному, уравновешенному Витте было все-таки легче. Лойн, сумасбродный, порывистый, первое время затрачивал фантастические количества энергии. Дело дошло до того, что ему пришлось временно сократить на треть объем собственной структуры. Он отчаянно злился, латая связи, изувеченные очередной грозой. Витта справлялся с этим гораздо быстрее и только ухмылялся, глядя на своего нахохлившегося спутника; ничего, мол, учись.

— Учусь! Было бы чему!

Больше всего, однако, раздражало Лойна то, что на этой планете существовала удивительная, ни на что не похожая, прямо-таки несуразная форма жизни. Витта после долгих колебаний и размышлений решил, что это все-таки можно назвать жизнью, так сказать, ее квазиферромагнитной разновидностью.

Протонные ансамбли углерода связывались здесь в грандиозные цепи. Их электронные оболочки, искажаясь и резонируя, переходили, наконец, в электромагнитно неустойчивое, сравнительно легковозбудимое состояние.

Обратные связи в структурах, состоящих из таких цепей, были потрясающе грубы. Лишь приняв разрушающий сигнал, они рывком меняли ориентацию состояния и снова оцепенело дожидались возбуждения.

Чем подвижнее, чем активнее, чем «живее» была структура, тем сложнее были ее цепи, тем труднее они воспроизводились и тем быстрее им приходилось это делать. Они уже не успевали воссоздавать себя из простейших протонных групп. Им нужны были готовые цепи, и эти существа обеспечивали себя пищей, лишь уничтожая себе подобных. Это была чудовищная, автофагичесхая, но в местных условиях вполне устойчивая жизнь.

Сложность основы приводила к невероятному изобилию форм, но, в общем, их легко было разделить на два обширных класса. Первый класс — «благородные» — даже в некоторой степени использовал энергию звезды. Из простейших нуклонных групп «благородные» создавали огромные линейные цепи, создавали медленно, затрачивая на это все свои силы. У них не оставалось запасов даже на то, чтобы защищаться от нападения или передвигаться в благоприятные условия. Они прикреплялись к грунту и раскидывали сеть приемных антенн навстречу потокам рассеянного излучения. Это было все, на что они были способны.

Все остальные виды существ, виды весьма подвижные и деятельные, Витта отнес ко второму классу — к «неблагородным». Они могли существовать, лишь пожирая либо «благородных», либо себе подобных.

Отвратительные сцены подобных пиршеств капитану и практиканту доводилось наблюдать ежедневно.

Мало того. Когда Витта и Лойн переходили в более удобные в здешних условиях состояния, они иногда оказывались доступными акцепторным органам этих мерзких тварей. И не только доступными, но даже недвусмысленно привлекательными.

Одно из этих чудовищ устроило что-то вроде охоты на Лойна. С грохотом и треском оно являлось по вечерам, устраивалось у входа в убежище и застывало в ожидании Лойна. И стоило ему учуять незадачливого практиканта, как оно с неожиданным проворством кидалось на него, разинув громадную пасть. Промахнувшись и потеряв из виду свою добычу, эта скотина испускала пронзительный обиженный вопль и медленно удалялась в темноту, с тем чтобы на следующий вечер вновь повторить свою бесплодную попытку.

Однажды этот охотник до экзотической пищи не явился. И больше не приходил никогда.

— Наверное, его кто-нибудь съел, — притворно вздыхал Витта.

— Не говорите гадостей, капитан, — выходил из себя «вкусный» практикант.