Глядящие из темноты - Голицын Максим - Страница 79

— Да уж знаю, — проворчал Леон.

Он вытянулся на походной койке, закинул руки за голову и какое-то время лежал так, уставившись в низкий потолок. Потом тоже заснул. Ему снился Менделеев. в профессорской мантии, грозивший могучим волосатым кулаком. Великий химик явно не одобрял их предприятия — Леону было нечем крыть; он и сам чувствовал гложущую безнадежную тоску, не отпускающую даже во сне. Лишить человека жизни защищаясь, в схватке — одно дело, но хладнокровно планировать убийство из-за угла… Убийство беззащитного… Да, разумеется, они с Бергом постараются избежать лишних жертв. Но и одной смерти хватит за глаза — что бы там ни случилось, как бы дальше ни повернулось, он уже не будет прежним…

Светильник прогорел и погас, за стенами палатки простиралась чужая ночь, источая запахи мокрой земли, свежей травы и конского навоза, — звезд не было видно, хотя небо и оставалось чистым, их неверный (свет забивали отблески горящих тут и там костров; у {огня двигались темные тени, всхрапывали лошади у коновязи, порою до палатки долетал чей-то грубый смех, (резкие возгласы.

«До утра они окончательно не утихомирятся, — подумал Леон, — но больше ждать нельзя».

— Можно начинать, — сказал он. — А то скоро светать начнет. Ночи сейчас короткие. Берг, в напряженной позе сидевший на койке, тут же вскочил.

— Давай, — выдохнул, — как собирались…

— А я? — с интересом спросил Айльф. — Мне-то чего делать?

— Не подворачиваться под руку.

Айльф вновь что-то проворчал себе под нос, но препираться не стал — забился в угол палатки, превратившись в невидимку, как это умел только он.

Леон помолчал немного, потом кивнул Бергу и выбежал наружу, откинув тяжелый полог. Часовой — уже другой, свежий — тут же вскочил; должно быть, он коротал время, вполглаза придремывая у подветренной стены… Но сейчас он был сама бдительность — ноги чуть согнуты в коленях, руки напряжены, арбалет на взводе…

Ишь ты, вздохнул Леон, старается… А вслух выкрикнул, отрывисто и тревожно:

— Скорее! Лекаря! Амбассадор Берг…

Тот не двинулся с места. Даже с ноги на ногу не переступил. «Хорошо проинструктировали», — подумал Леон…

— Упал и не шевелится, — торопливо продолжал Леон. — Должно быть, это чума… Умоляю, позовите лекаря.

— Не велено оставлять пост, — неуверенно ответил часовой.

— Да вы сами поглядите…

— Ну-у…

Наконец часовой решился. Пропустив Леона вперед, он вошел в палатку и настороженно склонился над неподвижно лежащим в полумраке телом.

— Ку-ку! — сказал Берг, и в это время Леон, резко повернувшись, ударил часового ребром ладони по шее. Тот захрипел и упал.

— Прибил? — спросил Берг, поднимаясь.

Леон приложил палец к пульсирующей яремной вене.

— Не насмерть… Веревку!

Берг приблизился, держа моток веревки на растопыренных ладонях, ощущая себя при этом дурак дураком. Вязать человека ему было явно в новинку.

— Давайте я, сударь, — предложил Айльф, — уж мои-то узлы он не распутает. Он быстро и на удивление ловко связал часового и, завязав ему рот полотенцем, оттащил в угол палатки. — Еще неизвестно, когда он оклемается, — деловито сказал он, — пусть покуда полежит… — Ладно, — сказал Леон, — пошли.

Они выскользнули из палатки, миновали коновязи полевую кухню и направились к обозу, который темной громадой высился на фоне звездного неба. — Так какая, ты сказал, повозка? — спросил Леон. — Вон та, — уверенно указал Айльф. — Точно? — Куда уж точней. Мэтр Каннабис, тот в своей палатке спит, а этот в повозке, порошки да тигли сторожит. И потише, сударь. Уж очень вы шумите. Самому Леону казалось, что он двигается бесшумно, как ночная тень. Он осторожно приподнялся и, отодвинув уголок полога, заглянул внутрь. На полке горела, оплывая, одинокая свеча, бросая неверный свет на страшные хирургические инструменты, разложенные на столике, на колбы мутного стекла, на глиняные плошки и кувшины, в которых прело какое-то варево. Все это, вместе с брошенным на пол матрасом, свидетельствовало о том, что тут и впрямь жил помощник ' лекаря, но теперь кровать была пуста.

— Ну что? — шепотом спросил Берг, когда Леон, опустив полог, молча взглянул на него. — Его там нет. — Нет? — Берг подозрительно взглянул на Леона. — Берг, я понятия не имею, где он. Быть может, его вызвали к больному? Во всяком случае, мы можем пошарить у него в хозяйстве.

И он нырнул внутрь.

— Он скоро вернется, сударь, — предостерег Айльф, — свечу, вон, не задул… Небось отлить пошел.

— Ясно, — из глубины повозки голос Леона прозвучал неожиданно глухо. — Укройтесь вон там. Как войдет, хватайте…

Он торопливо осмотрел тесное, провонявшее химикалиями помещение — неуклюжий, но вполне действующий дистиллятор, перегонный куб, фильтры из древесного угля… Из трубки в плошку капала какая-то едкая, маслянистая, пахнущая серой жидкость, на дне кургузой колбы тускло блестел металлический осадок, а из накрытого горшка ударило такой вонью, что он непроизвольно отшатнулся. Гомункулюсов он тут, что ли, пытается выводить?

«Порох, — подумал он, — порох…» Пороха не было нигде. На дне фарфоровой ступки чернели крупицы растертого в порошок угля, на столе рассыпались желтые кристаллики серы… Но этим все и ограничивалось.

Он вновь высунулся наружу.

— Нашел? — шепотом спросил Берг.

— Нет… Погоди…

Огромный сундук громоздился в углу — Леон сбил впопыхах подвернувшимся медным пестиком тяжелый замок, откинул окованную железом крышку.

Почему-то чучело совы, кошачьи шкурки, какой-то неопрятный волосатый комок величиной с кулак — наверняка безоаров камень, кроличья лапка, высохшее жабье тельце; все омерзительные ингредиенты вонючих целительных составов и приворотных зелий…

Бочонок должен быть или кожаный мешок… Эх, если б тот дождь не прекратился — никакого толку бы тогда не было от изобретения помощника мэтра Каннабиса…

Он все еще сосредоточенно рылся в грудах хлама, нетерпеливо расшвыривая подвернувшиеся под руку тряпки и горшки, когда за полотняной стенкой раздался чей-то возмущенный голос:

— Эй! Что ты тут…

Алхимик нырнул в повозку и схватил Леона за плечо — он, видно, был так возмущен, увидев хозяйничающего в его святая святых чужака, что даже не успел испугаться.

Леон вывернулся, взяв в захват тщедушное тело. Костоправ отчаянно извивался, вытаращив глаза, пытаясь укусить зажавшую рот ладонь. Что там Берг медлит? Он выпрыгнул наружу, по-прежнему мертвой хваткой сжимая свою жертву, бьющуюся, точно вытащенная на сушу рыба. Айльфа и след простыл — похоже, парню, невзирая на весь присущий ему цинизм, это их нынешнее предприятие действительно глубоко претило, но Берг был здесь — он перехватил алхимика за ноги и поволок его в растущие поблизости заросли ивняка. Леон автоматически последовал за ними, поддерживая алхимика за плечи. Тот наконец исхитрился укусить его в руку… Леон морщился от боли, чувствуя себя при этом последним дураком.

Почему они его тащат? Зачем? Нужно было сразу…

— Нашел порох? — пропыхтел Берг.

Леон молча покачал головой.

— Ты плохо искал…

— Хорошо я искал… Берг, послушай…

Он чувствовал, что надолго его не хватит — ощущение бьющегося под руками беспомощного тела было невыносимо. Либо нужно кончать беднягу сейчас, либо отпустить…

— Погоди… Пусть он скажет…

Берг деловито извлек кинжал и упер его острием в худую напрягшуюся шею.

— Где он? Куда ты спрятал взрывчатый порошок?

Алхимик лишь мычал и мотал головой.

— Отвечай, сволочь! — рявкнул Берг.

Тот же сдавленный хрип. Лишь теперь Леон сообразил, что все еще зажимает пленнику рот окровавленной, прокушенной ладонью. Он убрал руку, продолжая другой зажимать плечи алхимика, так, что сгиб локтя уперся тому в подбородок. Алхимик всхлипнул.

— У меня нет…

— Что? — недоверчиво переспросил Берг. Нож чуть дрогнул в его руке, и по шее пленника потекла струйка—в предрассветной мгле кровь казалась черной.