Ф. М. Том 2 - Акунин Борис - Страница 21

Николас затряс головой.

Ещё раз.

1. Есть «Он», который опасен. Этот человек неизвестен.

2. Есть «Он», который не поверит. Это предположительно Сивуха.

3. Есть «Он», который один и без присмотра. Это наверняка Олег.

4. Наконец, все эти персонажи каким-то образом привязаны к клинике, куда Игорь собирался немедленно везти мастера умных советов.

А убил Игоря, между прочим, никакой не «Он». Убила Она. Девчушка в спортивном костюме с золотистым хвостом.

Не складывается.

Николас встал, потерянно побрёл по пыльному двору.

Около мусорного бака, раскинув руки, спал знакомый бомж Коля. Каждый раз, когда Ника встречал этого опухшего, спившегося мужика в каком-нибудь из окрестных переулков, происходил один и тот же ритуал. Коля сипло говорил: «Живу пока. Чего и вам» — после чего нужно было выдавать ему десятку. Если десятки в бумажнике не оказывалось, Николас говорил: «В следующий раз». И при следующей встрече давал двадцатку.

Надо отдать Коле должное: два раза в день он никогда не подходил и нарочно Фандорина у подъезда не подстерегал. Человек был хоть и пропащий, но с принципами.

Конвенция есть конвенция. Хоть Коля сейчас находился в отрыве от реальности, Ника полез в бумажник, чтобы оставить деньги возле лежащего. Ведь проснётся — будет набирать на опохмелку.

Десятки не было.

Придётся монетами.

Фандорин присел на корточки и вывернул содержимое отделения для мелочи в Колину кепку. Выпала монета в пять рублей, два рубля, какие-то копейки и — чёртова рассеянность! — фальшивый испанский дублон.

Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская лежали в драной кепке мирно и достойно, будто в усыпальнице. Да и сам бомж, погруженный в безмятежный алкоголический сон, пожалуй, был похож на усопшего в бозе монарха.

Криво улыбнувшись, Фандорин подобрал фальшивую монету и вдруг дёрнулся.

Он и она!

Поза трупа!

Доктор Зиц-Коровин на полу своего кабинета и его секретарша Карина!

Он связан с Сивухой, Олегом и Игорем десять лет!

Она ловкая, сильная, гибкая! Йога, карате и прочее!

А главное — клиника!

Игорь сказал: «В клинику надо».

Значит, Сивуха здесь не при чем — ведь депутат находится не в клинике А вот доктор и его верная помощница…

— …как раз в клинике. За всем этим стоит Коровин, у меня сомнений нет. Олег хотел меня о чем-то предупредить, намекал, что доктор — фигура зловещая. Но я не придал значения. Конечно, многое ещё неясно, я могу лишь строить гипотезы. Полагаю, что все эти годы Сивуха оказывал спонсорскую поддержку медицинскому центру не только из-за сына. Олег назвал главврача «фарширователем мозгов». Что мальчик хотел этим сказать? Уж не подчинил ли Коровин спонсора своей воле, не нафаршировал ли ему мозги! Разве навязчивая идея о некоей Чудесной Силе, якобы охраняющей Сивуху от всех врагов, не отдаёт психической патологией? Марк Донатович, безусловно, выдающийся учёный, да и человек незаурядный. Он вполне может владеть какими-то особыми нейрофизиологическими технологиями.

— Запросто, — подхватила Валя, внимательно слушавшая шефа. — Я книжку читала, в детстве. «Властелин мира» называется. Там один мужик тоже научился всем мозги фаршировать. Как захочет — так человек и делает. Читала, Саш?

Саша покачала головой.

Обе девушки сидели на ковре, потому что у Вали дома нормальной мебели не было: только футоны, тюфяки, огромные бесформенные подушки, столы на крошечных ножках. Сам Фандорин пристроился на подоконнике, откуда открывался вид на Москву-реку и островерхий сталинский небоскрёб.

Квартира была однокомнатная, так называемая студио, но стоила, наверное, в несколько раз дороже Николасовой четырехкомнатной. Стиль — тщательно продуманная небрежность. Даже пятна на обоях не просто так, а концептуальные.

— Он же доктор, — сказала Саша. — Он папу вылечил… Ой, неужели вы думаете…

Она прикрыла рот ладонью и побледнела.

— Запросто, — снова сказала Валентина. — Как вылечил, так и… — Она провела рукой по горлу. — Короче, шеф, к доктору есть вопросы.

— И к его секретарше, — кивнул Фандорин. — Конечно, она слишком молода и не могла убить бандита Шику. Но у Коровина тогда могли быть другие помощники или помощницы. Этот человек умеет привязывать к себе людей. Помните, как Карина шнуровала ему ботинки?

— Хотите, я вам тоже буду шнуровать? — промурлыкала Валя. — Только свистните.

Ника покраснел.

— Это она так шутит, — объяснил он Саше. — Не обращай внимания.

Но девочка не улыбнулась. Наоборот, тяжело вздохнула.

— Валя правду говорит. Если кого-то очень любишь, можно ради этого человека много плохого сделать. Знаешь, что грех, а куда деваться?

— При чем тут «любишь — не любишь». Зазомбировал он Каринку, это без вариантов, — отрезала неромантичная Валя. — Впрыскивает ей чего-нибудь. Или кодирует. Я в кино такое видела. Что будем делать, шеф? Надо бы фарширователя потрясти, вы как считаете?

— Да, нужно получить от него ответы на ряд вопросов. — Фандорин уже и сам пришёл к этому решению. — Только обойдёмся без Аркадия Сергеевича. Его роль во всей этой истории не очень ясна.

— Когда? — деловито спросила ассистентка.

— Прямо сейчас. Во-первых, опасно терять время. Меня наверняка уже ищут. Вычислить, что я отправился к тебе, несложно. Добыть твой адрес — тем более.

— А во-вторых?

— А во-вторых, я уже позвонил в клинику. И мне сказали, что Марк Донатович сегодня допоздна пробудет на работе. Готовится к выступлению на какой-то конференции. Игорь наверняка об этом знал. Потому и хотел везти меня в центр.

— Супер. Завалимся без приглашения. — Валентина хищно оскалилась. — Если Кариночка на месте, беру её на себя. Поговорю с ней по-девичьи, пока вы с доктором разбираетесь. Тен минитс энд аи эм реди.

Она вскочила и скрылась в гардеробной, где сразу же загрохотали какие-то ящики, дверцы, заклацали вешалки. Валя экипировалась для вечерней экспедиции.

— Может, не надо? — тихо сказала Саша. — Если доктор такой опасный человек, всякое может случиться.

— Ещё опасней не нанести упреждающий удар. — Ника мужественно выдвинул нижнюю челюсть, хотя, что греха таить, Валиного боевого задора не разделял.

— Это всё из-за меня… — Саша порывисто поднялась. В её глазах блестели слезы. — Это я вас втянула… Вы столько раз могли мне сказать: всё, хватит, дальше разбирайся сама. Но вы меня не бросили. А теперь вот как вышло… Вы для меня… А я…

Она закрыла лицо руками и разревелась.

— Ну ладно, ладно… Мне самому было интересно… Рукопись Достоевского… «Перстень Порфирия Петровича»… Я же не думал, что всё это так закончится.

Николас осторожно обнял её, погладил по спине. Под тонкой майкой торчали острые лопатки, и у него судорожно сжалось сердце.

— Ну-ну, как-нибудь обойдётся. Не плачь.

А Саша уже и не плакала. Широко раскрытыми глазами, разинув рот, она смотрела мимо фандоринского плеча.

И было на что. Из гардеробной эффектно появилась Валентина.

Она была в чёрном костюме японских ниндзя. На голове плотно облегающий капюшон с прорезью для глаз. За плечами рюкзачок, тоже чёрный. На ногах мягкие, бесшумные тапочки.

— Ну, как я смотрюсь?

Пока были в квартире, смотрелась она, прямо скажем, по-дурацки. Но когда вышли в тёмный двор, Валю в её чёрном японском наряде стало почти не видно.

В связи с этим в дороге даже произошёл небольшой казус.

Едва отъехали от дома, у Фандорина зазвонил, или вернее, заиграл телефон («Хоральный прелюд»). Определился номер Сивухи, поэтому отвечать Николас не стал. Минуту спустя Валин мобильник врубил зажигательный «Рок-эраунд-зэ-клок». Высветился тот же номер. Помучив не расположенных к веселью слушателей лихими ритмами, телефон умолк, и почти сразу же из Сашиного кармана запиликала песенка крокодила Гены. Опять Сивуха.

— Со всех сторон обложил, сволочь. — Валентина забарабанила пальцами по рулю (ехали на «альфа-ромео»). — Шеф, хрен их знает, какие у них технические возможности. Как бы не засекли. Давайте лучше выкинем мобильники к черту.