Час девятый - Бондаренко Борис Егорович - Страница 31

19

Андрей долго не мог уснуть и потом часто просыпался и слушал тишину за стенами дома, смотрел на светящийся циферблат и видел, как медленно идет время. Два раза он вставал и выходил в сени курить, а потом вышел во двор и увидел чистое холодное сияние низких звезд и слышал глубокую тишину спящей деревни. Завтра – нет, уже сегодня – ему предстоит тяжелый день, и он говорил себе, что надо хоть немного поспать, а рано утром встать и поскорее уехать в Уфу. Придется прямо с вокзала поехать на завод, и Маша обязательно позвонит ему, и он скажет, что все в порядке и он постарается пораньше вернуться домой. А сейчас надо спать, сказал он себе, и в темноте осторожно пошел к своей постели и лег, но только под утро ему удалось уснуть. Спал он крепко и не слышал, как осторожно вставали те, кто спал с ним в одной комнате, и как тихо они говорили, чтобы не разбудить его, и тихо завтракали, почти в полном молчании, а потом Алексей разогревал мотор, но и этого он не услышал. Когда Андрей проснулся, было уже девять часов, он увидел смятые постели и косые лучи солнца в щелях ставней. В доме было тихо, и он понял, что все уже уехали, и быстро оделся. Михаил Федорович мыл посуду, а Олюшка подметала пол.

– Давно они уехали? – спросил Андрей.

– Да почти час уже, – сказал Михаил Федорович. – Лешка сказал, что отвезет их на станцию и вернется за тобой. Должно быть, скоро подъедет.

Зря это он, подумал Андрей. Надо было вчера сказать, чтобы разбудили. И еще подумал – как же они вшестером влезли в машину?

Он умылся, и они сели завтракать и еще сидели за столом, когда вернулся Алексей. Он улыбнулся брату, и Андрей кивнул ему.

– Ты очень торопишься? – спросил Алексей.

– Да, надо бы побыстрее.

– Сейчас поедем.

Они стали прощаться. Алексей сказал Михаилу Федоровичу, чтобы тот сразу дал знать, если ему понадобится какая-нибудь помощь. Андрей ничего не стал говорить, только пожал Михаилу Федоровичу руку, и все вышли во двор провожать их.

Они медленно поехали по плохой дороге и Андрей ждал, когда брат заговорит о том, о чем они уже не раз говорили, и наконец Алексей спросил негромким напряженным голосом, внимательно глядя перед собой на дорогу:

– Ну что, так и будем молчать?

Андрей полез в карман за сигаретами.

– Если хочешь что-то сказать – говори.

– А ты ничего не хочешь сказать? – с горечью спросил Алексей.

– Нет, – спокойно ответил Андрей.

Ему действительно ничего не хотелось говорить, но он понимал, что избежать разговора нельзя, и приготовился терпеливо выслушать Алексея, зная, что ничего нового тот сказать ему не может и он будет отвечать ему то, что уже не раз говорил раньше.

– Почему ты не хочешь понять меня? – спросил Алексей.

– Ты ошибаешься. Я понимаю тебя.

– Тогда почему ты... так ведешь себя?

– А как я должен вести себя?

Алексей взглянул на него и даже сбавил скорость, но тут же отвернулся и стал смотреть на дорогу.

– Опять все сначала... Ты же умный человек, Андрей.

– Допустим... И что дальше?

– Неужели ты не понимаешь, что пора забыть старое?

– Почему его надо забывать?

– Почему? Хорошо, не надо забывать, я просто не так сказал. Я и сам ничего не забыл. Но ведь прошло уже пять лет, мы стали старше, умнее, семьи у обоих. Или ты думаешь, что эти пять лет ничему не научили меня? Я ведь не мальчик, тридцать уже скоро. Могу ведь и сам как-нибудь в своих делах разобраться, понять, что к чему. Ты-то почему из какого-то... поднебесья так судишь меня?

Андрей вздохнул и спросил:

– Чего ты хочешь от меня?

– Будто ты не знаешь, чего я хочу... Жить нормально хочу. Хочу знать, что у меня есть брат, с которым можно встретиться, поговорить, посоветоваться... Чтобы люди пальцем не показывали – вот, мол, чудо-юдо, родные братья, а друг с другом не разговаривают. А то ты идешь мимо – и как сквозь стекло на меня смотришь. Я ведь тоже какой ни есть, а все-таки человек, Андрюха, – тоскливо сказал Алексей. – И несмотря ни на что, братом тебя считаю и всегда считал. А ты... как на чужого на меня смотришь. Только не верю я этому. Знаю ведь, что зла долго помнить не можешь.

– Это верно, – сказал Андрей. – И давно уже зла на тебя нет. Только ты зря не веришь, что чужим мне стал. Я об этом тебе еще четыре года назад говорил. Но тогда злоба на тебя была – сразу вспомнил все, как только в дом вошел и портрет отца увидел. Но потом, веришь ли, как в Москву уехал – месяцами даже мимоходом о тебе не вспоминал. И есть ты или нет – для меня все равно. Ни видеть тебя не хочется, ни говорить с тобой. Да и не о чем нам говорить. О прошлом не стоит, а как сейчас ты живешь – меня совсем не интересует.

– Вот оно что... – протянул Алексей и вдруг остановил машину и повернулся к Андрею. – Так уж тебе и все равно, есть я или нет?

– Да, все равно, – сказал Андрей. – И жаль, что ты не понимаешь этого.

– Где уж тут понять, – усмехнулся Алексей. – Не знаю, каким надо быть человеком, чтобы такое понять. Почти двадцать лет под одной крышей прожили, от одного отца с матерью родились – и на тебе, ему все равно, есть у него брат или нет... Врешь ты все, Андрюха, напускаешь на себя черт те что, а для чего – и сам не знаешь... Наверно, очень нравится тебе судьей быть, думать, что только ты один прав, а остальные виноваты.

– Глупо, – поморщился Андрей.

– Это проще всего сказать, – со злой обидой сказал Алексей. – Зато ты больно умный стал, как из Москвы приехал. А все остальные дураки – и тетя Аня, и дядя Миша, и Варвара. Сколько раз они говорили тебе, что так нельзя, что жить нормально надо...

– Давай поедем, – прервал его Андрей. – Мне еще на завод надо сегодня.

– А, на завод... – протянул Алексей. – Завод, конечно, куда важнее, чем я... И за что только там носятся с тобой, как с писаной торбой? Неужели ты и с другими так, как со мной? Оступился раз – вон, с глаз моих долой, видеть тебя не хочу... Или не так?

– Нет, не так, – спокойно сказал Андрей.

– Значит, только я чести такой удостоился? По блату, так сказать, из горячих родственных чувств?

– Давай лучше поедем, – повторил Андрей, не глядя на него.

– Сейчас поедем, успеешь к своим машинам... С ветерком домчу, дай только на хорошую дорогу выбраться. Вдруг там без тебя пожар случится – тушить-то некому будет. Там же, кроме тебя, и людей-то порядочных нет, одни... недоразумения! Они ведь только на то и способны, чтобы твои приказания выполнять!

Говоря это, Алексеи резко рванул с места и до отказа нажал на акселератор, выжимая из мотора все, что можно. Машина завихляла на скользкой дороге.

– Не валяй дурака! – сказал Андрей. – Не хватало еще опрокинуться.

– Не бойтесь, сударь! – осклабился Алексей. – Вам же надо торопиться, у вас же дела огромной важности, – продолжал он паясничать, быстро поворачиваясь к Андрею злым улыбающимся лицом и снова глядя на дорогу. – Вы же...

Он не договорил – их занесло на повороте, Алексей резко вывернул руль влево, и машина, взбив фонтан снега, съехала на обочину. Мотор заглох.

Андрей приоткрыл дверцу.

– Куда? – спросил Алексей.

– Выйду, подтолкну.

– Сиди.

Андрей пожал плечами и закрыл дверцу.

Мотор долго не заводился, наконец заработал, завыл на предельных оборотах, но машина только чуть подергивалась. А потом мотор и совсем заглох, и завести его уже не удалось. Алексей выматерился, вылез и открыл капот. Он долго возился с мотором, потом еще раз попытался завести его.

Мотор не заводился.

– Все, – сказал Алексей. – Приехали.

– А что случилось?

– Не знаю.

– И что же делать?

– Ждать, конечно, что же еще. Может, найдется какая-нибудь похмельная душа, захочет заработать на пол-литру и вытащит отсюда эту таратайку.

– А деньги у тебя есть?

– Есть.

Давлеканово уже виднелось на горизонте. Андрей прикинул – километров пять-шесть – и посмотрел на часы. Можно успеть на вторую электричку.