Буревестник - Муркок Майкл Джон - Страница 21

Элрик, отирая пот, торжествующе сказал:

– Пока удача сопутствует нам. Джагрин Лерн либо недооценил мои силы, либо ему не хватает собственных, чтобы вызвать кого-нибудь более действенного. Возможно, это еще одно свидетельство того, что Хаос использует его, а не наоборот.

– Не спугни удачу, – предостерег его Мунглам. – Судя по твоим словам, пока что все, с чем мы столкнулись, были цветочки, а ягодки могут оказаться впереди.

Элрик сердито посмотрел на своего друга и кивнул. Ему не хотелось думать о том, что им предстоит.

Наконец они оказались под высоченными стенами Хвамгаарла. На стене, которая была построена с наклоном наружу, чтобы затруднить действия тех, кому взбредет в голову штурмовать город, через определенные интервалы стояли кричащие статуи, которые когда-то были мужчинами и женщинами, а потом были превращены Джагрином Лерном или его предшественниками в камень, однако остались живыми и сохранили способность говорить. Говорили они мало, но много кричали, и их жуткие крики разносились над этим отвратительным городом, словно голоса проклятых, подвергаемых пыткам.

Эти волны стенаний были мучительны даже для Элрикова уха, привычного к подобным звукам.

Потом к этим крикам добавился еще какой-то шум – могучая опускная решетка главных ворот Хвамгаарла поднялась, и из-за нее хлынула масса вооруженных людей.

– Судя по всему, колдовские возможности Джагрина Дерна на этот момент исчерпаны, а Герцоги Ада не хотят помогать ему в борьбе с парой обыкновенных смертных, – сказал Элрик, берясь правой рукой за эфес висящего на поясе Буревестника.

Мунглам потерял дар речи. Он без слов обнажил собственные заговоренные мечи, понимая, что должен преодолеть собственный страх, прежде чем вступит в сражение с теми, кто бежит на них.

Со зловещим стоном, вызвавшим крик статуй, Буревестник покинул ножны и замер в руке Элрика, предвкушая поживу в виде новых душ, в виде той жизненной силы, которую он сможет передать Элрику, наполнив его темной краденой энергией.

Элрик не без трепета ощущал эфес Буревестника в своей влажной руке. Он крикнул наступающим на них воинам:

– Эй, шакалы, посмотрите на этот меч! Он выкован Хаосом себе на погибель! Идите сюда, он выпьет ваши души и вашу кровь! Мы готовы встретиться с вами.

Он не стал ждать, а, пришпорив коня, помчался на врагов, с прежним своим неистовством размахивая мечом; Мунглам поскакал следом за другом.

Связь Элрика с адским клинком была настолько прочна, что его уже переполняла радостная жажда убийства, жажда похищения душ, которые вливали в его больные жилы нечестивую энергию.

Хотя на его пути ко все еще открытым воротам было не меньше сотни воинов, он без страха прорубался сквозь них, оставляя за собой кровавый след, и Мунглам, которого тоже охватила эйфория сродни той, что владела его другом, с не меньшим успехом косил врага.

Хотя солдаты и были привычны к превратностям сражения, но скоро они стали опасаться звенящего рунного меча, сверкающего особым черным сиянием, которое пронизывало тьму.

Полубезумная радость владела Элриком, он смеялся, чувствуя, видимо, то же, что чувствовали когда-то его предки, завоевывая мир, заставляя всех склониться перед Сияющей империей.

И в самом деле, сейчас Хаос сражался с Хаосом. Хаос более древний и чистый пришел, чтобы уничтожить сумасшедших выскочек, возомнивших себя равными самим могущественным мелнибонийским Владыкам драконов.

В рядах противника пролегла кровавая тропа, и по ней Элрик и Мунглам устремились к воротам, распахнувшим перед ними свою чудовищную пасть.

Элрик, не останавливаясь, с диким смехом поскакал в ворота, и люди, стоявшие за ними, бросились врассыпную от того, кто победителем вошел в город Кричащих Статуй.

– Куда теперь? – выдохнул Мунглам, который уже освободился от страха.

– В храм-дворец теократа. Там нас ждут Ариох и его собратья, Герцоги Ада.

Они поскакали по гулким улицам, гордые и грозные, словно во главе целой армии. Вокруг высились дома, но никто из обитателей не осмеливался выглянуть. Пан-Танг намеревался править всем миром и еще сохранял такую возможность, но теперь его граждане были полностью деморализованы при виде двух воинов, штурмом взявших их город.

Выехав на широкую площадь и увидев огромный гроб, раскачивающийся на цепях в ее центре, Элрик и Мунглам остановили своих коней. За гробом находился дворец Джагрина Лерна с его колоннами и башнями. Во дворце царила зловещая тишина.

Даже статуи прекратили кричать, и копыта не произвели ни звука, когда Элрик и Мунглам направили своих коней к гробу. Красный от крови рунный меч все еще был в руке Элрика, который замахнулся изо всех сил, нацелившись на цепи, удерживающие гроб, – святой сосуд в нечестивом месте. Дьявольский клинок врезался в металл и перерубил звенья.

Тишина в тысячу раз усилила звук падения гроба, который рухнул на землю и разлетелся на части. Грохот разнесся по всему Хвамгаарлу, и все живые его обитатели поняли, что это означает.

– Я бросаю тебе вызов, Джагрин Лерн! – крикнул Элрик, понимая, что этот крик будет услышан многими. – Я пришел отдать тебе старый долг! Выходи, ничтожная марионетка! – Он замолчал. Даже его торжество не могло в полной мере смирить его волнение перед тем, что он собирался сказать. – Выходи и возьми с собой Герцогов Ада…

Мунглам сглотнул слюну, его глаза, смотревшие на искаженное лицо Элрика, чуть не вылезали из орбит. А альбинос продолжал:

– Возьми Ариоха, и Балана, и Малука. Возьми с собой этих гордых владык Хаоса, потому что я пришел навсегда изгнать их из этого мира!

За этим вызовом снова воцарилась тишина, и он услышал, как его слова отдаются в самых отдаленных уголках города.

Потом он услышал движение где-то в глубинах дворца. Сердце его молотом билось в грудную клетку, угрожая вырваться наружу.

Он услыхал звук, похожий на стук огромных копыт и опережающих этот звук размеренных, возможно, человеческих шагов. Его взгляд остановился на больших золотых дверях дворца, полускрытых в тени колонн.

Двери начали бесшумно открываться.

Потом появился человек, непропорционально маленький рядом с дверями, и остановился, ненавидяще глядя на Элрика. На нем алым сиянием, словно раскаленные, сверкали доспехи. В левой руке он держал щит из такого же материала, в правой – стальной меч.

Голосом, дрожащим от гнева, Джагрин Лерн сказал:

– Итак, король Элрик, свое слово ты отчасти сдержал.

– Я намерен сдержать его и в остальной части, – сказал Элрик неожиданно спокойным голосом. – Выходи, теократ! Встретимся в честном поединке.

Джагрин Лерн ухмыльнулся и издал глухой смешок.

– В честном? С этим мечом у тебя в руке? Как-то раз я успешно противостоял ему, но теперь он горит кровью и душами множества лучших моих воинов-жрецов. Я не так глуп. Нет, пусть с тобой сразятся те, кому ты бросил вызов.

Он отошел в сторону. Двери открылись пошире, и если Элрик ожидал увидеть каких-то гигантов, то его ждало разочарование. Герцоги Ада вышли ему навстречу в человечьем обличье. Даже воздух задрожал от источаемой ими силы. Они остановились на верхних ступенях дворца, всем видом выражая презрение к Джагрину Лерну.

Элрик увидел их прекрасные улыбающиеся лица, и его снова пробрала дрожь, потому что в их глазах он читал что-то вроде любви, гордости и уверенности. Ему вдруг захотелось спрыгнуть с коня, упасть к их ногам и умолять их простить его за то, что он стал таким, каким стал.

– Ну так что, Элрик, – сказал возглавлявший их Ариох, – может быть, ты раскаешься и вернешься к нам? – Голос его был мелодичен и прекрасен, и Элрик едва сдержался, чтобы не сделать того, о чем он говорил.

Но альбинос зажал уши руками и закричал:

– Нет! Нет! Я должен свершить то, что должен! Ваше время, как и мое, прошло!

– Не говори так, Элрик! – Голос Балана звучал убедительно, проникая сквозь руки Элрика прямо в его мозг. – Хаос еще никогда не был так силен на Земле, даже в свои ранние дни. Мы сделаем тебя великим, мы сделаем тебя одним из Владык Хаоса, равным нам! Мы даем тебе бессмертие, Элрик. А если ты и дальше будешь вести себя так же глупо, как теперь, то только накличешь на себя смерть, и никто не будет помнить тебя.