Троя. Повелитель Серебряного лука - Геммел Дэвид - Страница 27

– Ну? – спросил Одиссей, когда молчание затянулось.

– Иногда лучше не знать будущее, – прошептал Эклид.

– Давай, давай, Эклид! Это на тебя не похоже, – в голосе Одиссея прозвучал гнев.

– Очень хорошо. У тебя будет только один ребенок. Мальчик, – Эклид вздохнул. – Сам я рассказывать не буду. Но спрашивайте меня, что хотите.

– Я познаю любовь? – спросила Андромаха скучающим голосом.

– Будет три любви. Одна, как Зеленое море, огромная и бурная, другая, как Дуб, сильная и надежная, третья, как Луна, вечная и яркая.

– Мне нравится бурная, – заметила она с сарказмом. – Кого мне следует искать?

– Человека с одной сандалией.

– А дуб?

Он слабо улыбнулся.

– Он поднимется из грязи, его тело будет облеплено свиными помоями.

– Я буду ждать этого с огромным нетерпением. А Луна?

– Он придет к тебе с кровью и болью.

– Какая чепуха, – огрызнулась девушка. – Забери назад свое серебро, Одиссей.

– Я говорю только правду, жрица Теры, – сказал Эклид. – Я был доволен сегодня, но твой визит означает, что этого больше никогда не будет. Через тебя я увидел падение миров, смерть героев, я наблюдал, как океан коснулся огненного неба. Теперь оставь меня!

Андромаха вышла навстречу ночи. Коренастая фигура Одиссея последовала за ней.

– Обычно он более занимательный, чем сегодня, – сказал он.

Впереди она увидела одного из часовых Толстого царя, шагающего по песку с деревянной дубинкой на плече, его конусообразный бронзовый шлем сверкал в лунном свете. Внезапно стражник споткнулся, когда одна из тесемок на его сандалии порвалась. Со злостью он отшвырнул ее прочь и пошел дальше.

– Какая жалость, – сухо заметила Андромаха. – Вот она, самая сильная любовь моей жизни, и мы никогда не встретимся. – Она театрально вздохнула. – Ты думаешь, мне следует его позвать? – Она повернулась к Одиссею. – Спасибо тебе за компанию, царь Итаки. Я провела прекрасную звездную ночь в твоем обществе. Но теперь я должна вернуться во дворец.

– Я буду счастлив проводить тебя туда, – предложил он.

– Нет, не будешь. Оставь свои фантазии для зрителей, Одиссей. Давай заключим договор – ты и я. Всегда говорить правду.

– Это будет трудно. Правда всегда такая скучная. – Он усмехнулся и развел руки. – Но я не могу отказать богине, поэтому я согласен.

– Ты хочешь проводить меня во дворец?

– Нет, девушка, я устал как собака и просто хочу завернуться в одеяло у костра.

– Это честно, друзья всегда должны говорить правду. Доброй ночи, слагающий рассказы, – сказав это, она посмотрела на далекую крепость и направилась к горной тропе с тяжелым сердцем.

X Человек с одной сандалией

Медленно поднимаясь по горной тропе к крепости, Ге-ликаон не мог перестать думать о высокой женщине, которую видел во время представления Одиссея. Как она стояла – грациозная и в тоже время уверенно надменная; как он встретился взглядом с ее дерзкими глазами. На ее лице, когда она смотрела на убийцу, не было страха. Глаза девушки сузились, а выражение лица оставалось суровым. Сердце Геликаона забилось быстрей, когда он вспомнил ее лицо. Рядом с ним молча тащился Зидантос с утыканной гвоздями дубинкой на плече. Аргуриос и Глаукос шли немного позади.

Ночная прогулка, несмотря на свет многочисленных факелов, была опасной, потому что в скалистой стене было много расщелин. Слева находился отвесный склон, тропинка была каменистой и в рытвинах. Геликаон посмотрел вниз на бухту, его сердце наполнилось гордостью при виде красивого корпуса «Ксантоса». Отсюда он мог видеть маленькую фигуру Одиссея внизу. Счастливчик видел, как его учитель подошел к краю воды и что-то чертил на песке. Геликаон знал, что он делает. Он часто видел это за два года, проведенные на «Пенелопе». Одиссей рисовал на песке лицо своей жены. Геликаон услышал, как позади него Глаукос выругался, споткнувшись о камень.

Микенские воины удивились приглашению Геликаона встретиться с царем. Они не ожидали от него такой любезности, и Аргуриос чуть даже не поблагодарил его. Геликаон улыбнулся, вспомнив этот момент. «Язык микенца почернеет, – подумал он, – если он скажет что-нибудь приятное». Аргуриос приблизился к Геликаону, искусно вылитые бронзовые диски на его доспехах сверкали в лунном свете.

– Царь твой друг? – спросил он.

– Все благоразумные люди – мои друзья, Аргуриос.

Выражение лица Аргуриоса стало жестким.

– Не дразни меня. Это не очень разумно с твоей стороны.

– Зачем мне тебе дразнить? – удивился Геликаон. – Все благоразумные люди – мои друзья, потому что я не ищу врагов. Я – торговец, а не грабитель.

Аргуриос внимательно посмотрел на него.

– Ты – человек, который заслужил ненависть всего микенского народа. Ты должен понимать, что, когда им сообщат о твоей смерти, они очень обрадуются.

– Я не сомневаюсь в этом, – ответил юноша, затем остановился и повернулся к воину. – В Микенах всегда радуются, когда кто-то страдает или лишается своей собственности. Вы – люди, которые процветают благодаря убийству и несчастьям других.

Аргуриос схватился за рукоятку меча. На секунду Гелика-ону показалось, что он собирается бросить ему вызов. Когда микенский воин заговорил, его голос дрожал от сдерживаемого гнева.

– Закон дороги запрещает мне ответить на это оскорбление. Повтори то же самое на берегу, и я убью тебя. С этими словами Аргуриос отвернулся.

Зидантос подошел к Счастливчику.

– Какую веселую компанию ты выбрал для нас, – заметил он.

– Я не выбирал их, Вол. Одиссей предложил, чтобы мы взяли их с собой.

– Зачем?

– Возможно, потому что где-то впереди на дороге нас ждут микенские убийцы, жаждущие моей крови.

– Это замечательно, – пробормотал Зидантос. – Мы идем навстречу убийцам, поэтому Одиссей просит нас взять с собой для них подкрепление. Давай вернемся на берег. Возьмем с собой еще людей.

– Знаешь, Вол, иногда ты ведешь себя, как микенцы. Тебя не интересуют другие народы. Нет, мы не вернемся на берег. Мы пойдем дальше и посмотрим, что будет.

– Здесь не подходящее место для поединка, – заметил Зидантос. – Один неверный шаг – и человек упадет. А путь вниз очень долгий.

Геликаон ничего не ответил. Прибавив шагу, он старался держаться поближе к микенцам. Тропа поворачивала налево. На вершине холма, как хорошо было известно Счастливчику, она расширяется. Там было несколько пещер, где могли спрятаться вооруженные люди.

– Скоро? – прошептал Зидантос.

– Думаю, на вершине. Не нападай на них, Вол. Подожди и посмотри, что произойдет.

Стараясь не отставать от микенских воинов, они поднимались по ступенькам. Аргуриос добрался до вершины и внезапно остановился. Геликаон подошел к нему. Перед ними стояли шесть воинов – все были в кожаных доспехах и с короткими мечами на поясе. Они не нападали, и, казалось, стояли в замешательстве. Один из воинов посмотрел на Аргуриоса.

– Отойди в сторону, брат, потому что у нас дело не к тебе.

– Я бы с радостью это сделал, идиот! – огрызнулся Аргу-риос. – Но ты знаешь закон дороги. Если ты идешь одной дорогой с другими путешественниками, то обязан встретиться с опасностью вместе с ними.

– Это микенский закон для микенских путешественников, – возразил мужчина.

– Я путешествую в компании Геликаона, – ответил Аргу-риос. – Я презираю его так же, как и ты, но, если ты нападешь на него, я буду обязан по закону сражаться рядом с ним. Ты знаешь меня, на что я способен. Вы все умрете.

– У нас нет выбора, – сказал микенец. – Это дело чести.

Аргуриос вытащил меч из ножен.

– Тогда умри, человек чести, – воскликнул он.

– Подожди! – остановил его Геликаон, выходя вперед. – Я не хочу проливать здесь кровь, но если бой необходим, пусть это будет один поединок. – Он указал на воина, стоящего перед Аргуриосом. – Ты и я, микенец. Или ты можешь выбрать любого из своих товарищей.

– Я буду сражаться с тобой, подлец! – закричал воин.