Троя. Грозовой щит - Геммел Дэвид - Страница 84

– Кассандра, я тебя не видела несколько дней. Ты хотела поговорить со мной?

Диос поставил мальчика и пошел обнять сестру, но она спряталась от него в тени.

– Ты пыталась помешать моему отъезду на Теру, – сказала она Андромахе, не обращая внимания на Диоса и ребенка. Ее голос дрожал.

– Только пока идет война, – объяснила ей Андромаха. – Как только на Зеленом море снова воцарится мир, ты сможешь отправиться на благословенный остров, если будешь все еще хотеть этого. У тебя много времени. Тебе всего четырнадцать.

– У меня немного времени, – со злостью возразила девочка. – Я должна туда ехать. У меня нет выбора. Отец прав, Андромаха: ты всегда пытаешься вмешиваться в жизнь других людей. Почему ты не оставишь меня в покое?

– Я просто забочусь о твоей безопасности, сестра, – ответила Андромаха.

Кассандра выпрямилась, и, когда заговорила, ее голос звучал уже не так резко.

– Ты не можешь защитить других людей, Андромаха, – мягко возразила она. – Тебе бы следовало это знать. Разве последние несколько лет тебя ничему не научили? Ты не смогла спасти Лаодику и Каллиопу. Ты не сможешь защитить этого мальчика от жестокого мира, – она показала на ребенка, который молча стоял и смотрел на девушку широко открытыми глазами. – Ты не можешь защитить его отца в Зеленом море.

– Нет, не могу, – печально согласилась Андромаха. – Но я попытаюсь спасти тех, кого люблю. А я люблю тебя, Кассандра.

Глаза девочки сузились.

– Мама говорит, что ее ты тоже любила. Затем она развернулась и покинула комнату.

Глава 28 Троянская конница

В Родопских горах дул холодный ветер, шелестя длинной травой долин Фракии и застревая в вершинах деревьев, обступивших высокие холмы.

Спрятавшись за деревьями, Банокл сидел на лошади и выжидал вместе с тысячью других всадников троянской конницы. Внизу на равнине полторы тысячи троянских воинов готовились к привалу и расчищали место для костров. С ними были триста всадников Фракии и примерно двести лучников. Банокла мало интересовала стратегия: угодят ли враги в ловушку или нет. Если не сегодня, то завтра они разобьют мятежников. Или на следующий день.

Он посмотрел на всадника слева от себя – худого, желтоволосого Скорпиоса. Воин снял свой шлем. Его лицо было неестественно бледным, покрытым каплями пота. Банокл посмотрел вдоль линии. Повсюду чувствовались нервозность и страх. Он не мог этого понять. «Мы же троянская конница, – подумал великан. – Мы не проигрываем в битвах. А Скорпиос – превосходный боец и великолепный всадник. Так о чем он беспокоится?»

Это было тайной, а Баноклу не нравились тайны. Поэтому он выбросил из головы все мысли о Скорпиосе. Есть более важные вещи, о которых нужно было подумать.

Во– первых, он был голоден. Повозки с провиантом не добрались до них, и завтрака не было. Это было невыносимо для Банокла. Невозможно сражаться на голодный желудок. Повозки, преодолевшие большой путь, привезли мечи и запас стрел. Хотя бы, оружие которых сломалось во время сражений за последние несколько недель, с радостью встретили их, для Банокла это было разочарованием. Кончились запасы сыра и вяленого мяса, и люди ничего не ели, кроме мятого овса, размоченного в воде.

У Банокла начало зудеть под мышкой. Это особенно его раздражало, поскольку доспехи, которые носили всадники троянской конницы, были довольно сложными: маленькие бронзовые диски, словно чешуя рыбы, покрывали грудь, живот и нижнюю часть горла. Было невозможно залезть внутрь и почесать.

Лошадь Банокла зашевелилась под ним, затем подняла голову. Великан лениво погладил ее по черной шее.

– Спокойно, Ослиная задница, – сказал он.

– Во имя богов, почему они не идут?! – воскликнул беспокойный воин справа от него, человек крупного телосложения с аккуратно подрезанной бородой в форме трезубца. Джустинос снял свой шлем, вытащил кусок ткани из-за пояса и вытер пот со своей гладко выбритой головы. Откуда, во имя Гадеса, он мог знать, почему враг еще не прибыл?

– Я ненавижу это омерзительное ожидание, – добавил Джустинос.

– Нам нужно было лучше позавтракать, – вздохнул великан.

– Что?

– От этого овса пускаешь газы весь день. Мясо с кровью перед битвой – вот какой должен быть завтрак.

Джустинос смотрел на него минуту, потом надел шлем и отвернулся.

Посмотрев вдоль линии всадников, Банокл увидел, что Каллиадес спешился и пошел к высокому дереву. Он снял пояс с мечом, шлем и вскарабкался наверх по веткам, чтобы увидеть северные склоны холмов. Прошло много дней, с тех пор как они разговаривали; за это время они обменялись всего несколькими словами о том, где привязывать лошадей. Каллиадес был теперь военачальником и проводил мало времени с людьми. Даже на свадьбе Банокла прошлой весной он выглядел отстраненным, замкнувшимся в себе.

Он никак не мог оправиться от смерти Пирии – вот что сказала Рыжая. Каллиадес замкнулся в себе. Банокл не понимал этого. Его тоже опечалила смерть девушки, но он был счастлив, что выжил в этом бою. Гектор наградил их подарками и золотом и прикрепил их к троянской коннице. На это золото великан купил маленький дом и убедил Рыжую жить там вместе с ним. Это потребовало немало сил.

– Зачем мне выходить за тебя замуж, идиот? Ты ведь уедешь, а потом тебя где-нибудь убьют.

Но он преодолел ее сопротивление, и свадьба была веселой.

Банокл вынул из ножен меч. Каллиадес спустился с дерева и заговорил со своим помощником. По строю распространился слух:

– Они идут!

Великан наклонился вперед, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь деревья. Он посмотрел на нижнюю часть склонов Родопских гор, но все же не смог увидеть вражеской пехоты. На равнине троянские воины бегали в спешке, формируя боевой строй, сталкиваясь друг с другом и изображая панику. Он увидел, что Гектор скачет на белом коне вдоль передового строя, в бронзовых и золотых доспехах, сверкающих в лучах полуденного солнца.

– Ты думаешь, повозки с провиантом теперь проедут? – спросил Банокл Скорпиоса.

Светловолосый воин прекратил надевать шлем и повернулся, чтобы посмотреть на него.

– Откуда я знаю? И почему это меня должно волновать? – ответил он. – В любую минуту вокруг нас начнется смерть и кровопролитие.

Великан усмехнулся ему.

– Но после боя нам нужно будет поесть.

Сквозь щель в деревьях Банокл увидел первые ряды неприятеля. Там были тяжело вооруженные воины с длинными щитами, но по большей части вокруг них шли мятежники в доспехах из кожи или подбитого льна. Их одежда была ярких цветов. Многие из них разрисовали себе лицо полосками ярко-красного или голубого цвета. Они были вооружены копьями и секирами, хотя у некоторых были длинные мечи, размер которых достигал длины человеческой ноги.

В рядах неприятелей раздались боевые кличи, и они бросились на строй троянцев. Гектор спешился и теперь стоял, прикрывшись щитом, в центре передовой линии.

Орду мятежников теперь можно было полностью разглядеть, и Банокл рассмотрел их. Они превосходили силы на равнине, по крайней мере, в десять раз. Двадцать тысяч человек неслись по открытой местности с боевыми криками.

Град стрел обрушился на нападающих, но это не замедлило их атаку.

Передовой строй троянцев сплотился, выставив вперед щиты и заведя копья. Как только неприятель приблизился, троянские воины бросились вперед навстречу ему. В лесу звуки битвы казались странно приглушенными. Банокл собрал поводья своей лошади в левой руке, а правой взял поудобней тяжелое копье.

– Шагом! – закричал Каллиадес.

Тысяча всадников слегка подстегнули своих лошадей. Банокл пригнулся под нависающей веткой, направив своего черного мерина через заросли. Яркое солнце осветило вооруженных всадников, когда они выехали на склон холма.

Мятежники не увидели, но услышали их.

– Боевой порядок!

Банокл ударил мерина, который перешел на бег, и на склоне холма громко раздался звон копыт.