Троя. Грозовой щит - Геммел Дэвид - Страница 69

– Вперед, красавцы! Вперед!

Черные мерины выскочили из-за поворота и перешли на галоп. Беспомощный Суполос оказался у них прямо на пути. Скачущий мерин перепрыгнул через несущееся вперед тело, но колесо ударило ему по шее с невероятной силой, и все в толпе тотчас поняли, что возничий погиб.

Менестеос помчался к последнему повороту впереди Аджакса и предпринял превосходный поворотный маневр. Затем он стегнул меринов, и они устремились в последнем рывке к финишу. Аджакс не смог преодолеть расстояние между ними и финишировал вторым, другие семь возничих пришли за ними следом без всяких проблем. Только тогда люди с носилками выбежали на площадку, чтобы унести тело Суполоса.

– Мне не везет! – воскликнул Диос.

– Не так, как этому ликийцу, – заметил Геликаон.

– Менестеос мог бы объехать его, – вздохнул Антифон. – Ему нужно было только натянуть поводья и отклониться от прямого пути.

– Это стоило бы ему победы, – сказал Диос.

Геликаон остался, чтобы поапплодировать, когда Менестеос получал лавровый венок, затем вместе с Гершомом прошел по дорожке с колоннами к входу на стадион. Египтянин продолжал подозрительно оглядывать толпу вокруг.

Когда они пришли, финальные соревнования по метанию копья подходили к концу. Победу одержал житель Родоса с броском невероятной дальности, но Геликаон с радостью увидел, что его старый друг Биас оказался вторым. Команда «Пенелопы» бросилась к нему, подняв его на плечи, словно победил он. Сверху Биас заметил Геликаона, помахал ему рукой и широко улыбнулся. Юноша поднял руку и улыбнулся в ответ. Его охватила печаль. «Будем ли мы оба улыбаться, когда встретимся в следующий раз?» – подумал он.

В дальнем конце стадиона было построено еще одно царское заграждение. Геликаон и Гершом пробирались через толпу, пока не оказались рядом с ним. Затем юноша остановился. Спереди были расположены два блестящих трона, на которых под расшитым золотом навесом сидели Гектор и Андромаха. Ээтион, отец девушки, худощавый мужчина с глубоко посаженными, усталыми глазами сидел справа от нее, а Приам – рядом с сыном.

Геликаон стоял, молча глядя на любимую женщину. На ней было переливающийся хитон желтого цвета длиной до лодыжек и золотой пояс. Ее длинные рыжие волосы были завязаны золотой нитью и убраны с лица с помощью золотого обруча. Красота Андромахи поразила его сердце, словно острое лезвие.

– Ты собираешься войти? – спросил Гершом.

– Нет, тебя не пустят внутрь. Мы вместе останемся здесь, – ответил Геликаон.

Египтянин засмеялся.

– Поверь мне, друг, я бы предпочел, чтобы ты вошел. Меня нервирует то, что приходится ходить с тобой, выискивая в толпе убийц. Я встречу тебя здесь, после того как Ахилл завоюет свой приз.

Геликаон глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, затем прошел мимо стражи и вошел в ограждение. Приам увидел его и приветственно улыбнулся. Встреча с царем напомнила Счастливчику о событиях, произошедших прошлой ночью. Одиссей ответил на насмешки Приама угрозой войны. «И в этом момент, – понял Геликаон, – мир изменился». Он вспомнил тогда видение своей жены Халисии об огне и битве, множестве кораблей в кровавом море.

Теперь его захватило ощущение нереальности происходящего. Всего в пятидесяти шагах в собственном шатре собрались цари западных земель; они наблюдали за атлетами и шутили между собой: Одиссей, Агамемнон, Идоменей, царь Афин Менестеос, который все еще не снял свой лавровый венок. Рядом с ними – Пелей из Фессалии, Нестор с Пилоса, Пелемос, правитель Родоса, высокий Агапенор из Аркадии. Эти люди покинут Трою и уплывут к себе на родину, чтобы собрать армию и вернуться. Больше не будет дружеских соревнований, состязаний за обладание лавровыми венками. Одевшись в бронзовые доспехи и взяв в руки острые мечи, они будут пытаться убить или обратить в рабство всех, кто теперь радостно наблюдает за тем, как их будущие убийцы состязаются друг с другом. Когда соревнование в беге выиграл худой микенец, толпа радостно закричала и захлопала в ладоши. Возможно, они приветствовали человека, который в один прекрасный день будет убивать здесь мужчин и насиловать их жен.

Геликаон прошел в заднюю часть шатра, где стояли слуги, готовые предложить прохладительные напитки высокопоставленным вельможам. Взяв чашу, он сделал глоток. Это была такая же смесь из фруктов и специй, которую подавали на ипподроме. Затем он увидел, как Андромаха встала со своего места и направилась к нему. Его сердце забилось быстрее, дыхание перехватило, во рту немедленно пересохло. Андромаха взяла чашу с водой у слуги, затем, не поприветствовав Геликаона, пошла обратно на свое место.

– Ты сегодня невероятно красива, – сказал Счастливчик. Она остановилась, ее зеленые глаза серьезно посмотрели на него.

– Я рада видеть, что силы возвращаются к тебе, царь Дардании.

Тон Андромахи был холодным, и, несмотря на ее физическую близость, он почувствовал, что так же далек от нее, как луна от солнца. Ему захотелось найти какие-нибудь слова, чтобы приблизиться к ней, заставить ее, по крайней мере, улыбнуться. Но он не смог ничего придумать. К ним подошел Приам. Он наклонился к Андромахе, обнял ее за талию, его широкие пальцы остановились на изгибе ее бедер. Геликаон почувствовал, как у него сводит желудок при виде такой фамильярности, и с удивлением заметил, что Андромаха спокойно принимает это.

– Как тебе сегодняшний день, дочь моя? – спросил Приам, наклонившись, чтобы поцеловать ее в волосы.

– По правде говоря, я с нетерпением жду возвращения на ферму.

– Я думаю, что ты могла бы остаться во дворце, – сказал он.

– Ты очень добр, но я устала сегодня. На ферме спокойно и прохладно, и мне там нравится.

Геликаон увидел разочарование на лице Приама. Царь перевел свой взгляд на него.

– Ты выглядишь лучше, Геликаон. Это хорошо. Ты подумал о словах Одиссея, сказанных прошлой ночью? Ты считаешь, что мне следует бояться его блошиного укуса?

– Да, я думаю, следует, – ответил ему Геликаон. – Из всех своих врагов в лице Одиссея ты выбрал самого опасного.

– Я не выбирал его, – возмутился Приам. – Он убил моего родственника. Твоего отца. Я подумал, что для тебя это может быть веской причиной ненавидеть его.

– Теперь он мой враг, – согласился юноша. – Этого достаточно, потому что я бы никогда не смог его возненавидеть.

– Я думал, что кинжал пронзил тебе грудь, а не отрезал твои яйца, – зашипел царь Трои, его светлые глаза засверкали от гнева.

Ответ Геликаона был холодным:

– Я вижу, что желание приобретать новых врагов еще не покинуло тебя. Разве уже не достаточно, дядя? Или ты хочешь, чтобы я тоже перешел в лагерь Агамемнона?

– Правда! Правда! – воскликнул Приам, заставив себя улыбнуться. – Нам не следует ссориться. Мои слова были сказаны поспешно и без всяких на то оснований.

Погладив напоследок талию Андромахи, он пошел обратно на свое место, чтобы наблюдать за Играми.

Девушка подняла чашу с водой и сделала глоток. Затем она посмотрела на Геликаона.

– Вы действительно теперь враги с Одиссеем? – спросила она.

– У нас не было выбора, – сказал он, – но я очень его люблю.

– Он будет страшным врагом, – тихо заметила она.

– Конечно. Агамемнон кровожаден и жаден. А Одиссей – мыслитель и стратег. Война, которую он принесет нам, будет во много раз ужасней, чем то, что мог сотворить Агамемнон.

– Я разговаривала с Гекубой перед ее смертью. Она сказала, что царь Итаки представляет для Трои угрозу. Я не поверила в это. Когда ты вернешься в Дарданию?

– Завтра, после того как завершатся Игры. Если у Агамемнона нет других планов. Микенские шпионы ходят кругами вокруг моего дворца. Скоро, наверное, придут и убийцы.

Она побледнела, в ее глазах появился страх.

– Зачем ты говоришь мне это? Он наклонился к ней:

– Чтобы увидеть беспокойство в твоих глазах. Мы признались в любви друг другу, Андромаха. Судьба распорядилась так, что мы не можем быть вместе, но любовь не умерла – по крайней мере, во мне. А ты холодна, и я не знаю причин этого.