Семейный стриптиз - Голдсмит Оливия - Страница 39

– За детьми и Фрэнк может присмотреть, а я составлю тебе компанию, чтобы тишина не давила. Ты ж меня зна­ешь, я молчать не стану.

Джада оценила заботу и была очень благодарна Ми­шель за внимание, но все равно отказалась. Уж лучше страдать в одиночку, чем на глазах у другого, даже ставше­го близким, человека. К тому же пора привыкать к одино­честву.

Она взглянула на часы и решила, что можно начинать одеваться. Выбравшись из ванны, Джада наскоро вытер­лась полотенцем, прошла в спальню и распахнула дверцу шкафа. Хотелось бы знать, что положено надевать на сви­дание с официально украденными детьми? Ее выбор пал на плотные брюки защитного цвета и свитер с латиноамери­канскими мотивами. Удобно и вместе с тем респектабель­но, а ей сейчас важно не ударить перед Клинтоном в грязь лицом. Она как раз взялась за расческу, когда в первый раз за утро подал голос телефон.

Джада ринулась к аппарату, холодея от ужаса и переби­рая самые невероятные, страшные причины звонка: Клин­тон отказался приводить детей; судья отменил свое решение; кто-нибудь из малышей попал в больницу. Руки снова затряслись, но Джаде как-то удалось схватить трубку и поднести ее к уху.

– Ал-ло? – прохрипела она, с трудом выдавив первый звук за много-много часов.

– Джада? – взволнованно произнес голос Мишель. – Ты здорова?

– Физически – да. За мозги не поручусь.

– Хочешь, я тебя отвезу?

– Нет. До дома свекрови я и сама как-нибудь дорулю. А ты можешь поехать следом, чтобы убедиться, что я не убила ни Клинтона, ни его мать.

– У тебя есть пистолет? – вскинулась Мишель. Ну не прелесть ли? Сама наивность и доброта!

– Нет у меня никакого пистолета. Много ты знаешь менеджеров провинциальных банков, и чернокожих в придачу, которые держали бы под рукой оружие? Посове­туй-ка мне лучше вот что, подруга: как вести себя с детьми? Я ведь понятия не имею, что им наплел Клинтон. И еще – что мне с ними делать? Домой везти – времени не хватит. Дорога как раз два часа и займет.

– Скажи им главное – что ты их очень любишь и что скоро все закончится. Своим я только об этом и твержу. Скажи, что вы с папой поссорились, но ты их заберешь, как только сможешь. Да, и неплохо было бы разузнать про их житье-бытье: в какую школу ходят, кто готовит и всякое такое.

– Верно, – согласилась Джада.

– Кстати, ты их вещички любимые сложила? Маечки, тапочки, тарелочки?..

Джада тяжело вздохнула.

– Если б ты знала, как не хочется увозить их вещи! – призналась она. – Своими руками, кажется, отнимаю у малышей этот дом и отдаю их в чужой.

– Ох, Джада, Джада. Без тебя им там так плохо! А тебе без них… Боже, как тебе, должно быть, одиноко и страшно!

– Ты не представляешь.

– Представляю, дорогая. Поверь мне, представляю.

– Ого! Почти двенадцать. Мне пора, Мишель.

Джада повесила трубку, быстренько обулась и загляну­ла в сумочку. Все было на месте, начиная с ключей от ма­шины и кончая кремом для губ. Она взяла приготовленную с ночи дорожную сумку с детскими вещами и во всеору­жии – за исключением, увы, собственно оружия – напра­вилась к гаражу.

Клинтон заставил ее проторчать перед домом двадцать минут, прежде чем соизволил наконец появиться с Шерили на руках и Кевоном с Шавонной по бокам. Джада не смогла заставить себя выбраться из машины и подойти к нему – не иначе как из страха задушить голыми руками. Поэтому она лишь открыла переднюю и заднюю дверцы. Шавонна тут же плюхнулась рядом с ней, а Кевон, пыхтя, перелез через сиденье для грудничков и устроился сзади.

– Ты опоздал, – заявила Джада мужу. – Я привезу их ровно на столько же позже: в двадцать минут пятого.

Клинтон не произнес ни слова. Джада выискивала на его лице хотя бы следы сожаления или стыда, но на нем было написано не больше, чем на бумажном пакете для овощей. Усадив Шерили в сиденье, он захлопнул дверцу, и в то же мгновение Шавонна повисла у Джады на шее. Гос­поди, ее девочка, уже год как воспылавшая презрением к «телячьим нежностям», сама обняла маму! Джада стиснула дочь в объятиях и прижалась губами к ее щеке.

– Привет, ребята! Сегодня гуляем?

– Через два часа чтоб были дома. – Клинтон демон­стративно посмотрел на часы.

Не удостоив его ответом, Джада вдавила педаль газа в пол и с громадным удовольствием, хотя и с риском для колес, унеслась прочь от человека, который разрушил ее жизнь.

– Хочу чипсы, хочу чипсы, хочу чипсы! – безостано­вочно вопил Кевон.

Джада затормозила на парковке у «Макдоналдса», вы­ключила двигатель и сделала глубокий вдох.

– А кетчуп не хочешь, кетчуп не хочешь, кетчуп не хо­чешь? – пропела она, повернувшись к сыну. Иногда помо­гает, если включаешься в их игру.

Кевон улыбнулся, в полном восторге, что мать приняла его правила.

– Нет, не хочу; нет, не хочу; нет, не хочу! – Он захихи­кал.

– В «Макдоналдсе» вся пища вредная, – неожиданно заявила Шавонна.

«Господи, только этого не хватало! – в смятении поду­мала Джада. – Что это – влияние Тони?»

– Ну, да-а! – протянул Кевон. – А сама опять слопа­ешь половину моих чипсов!

– Так. Ну все, довольно. – Джада была в шоке. И по­чему они грызутся беспрестанно?

Уже устраивая Шерили в высокий стульчик в кафе «Макдоналдс», Джада заверила сына, что его порция нико­му другому не достанется. Бедняжка Кевон. Сестра стар­ше, сильнее, знает больше, вечно его поправляет и почти всегда оказывается права. Не так ли и зарождается муж­ская антипатия к женщинам умным и сильным? Но ведь не все они росли со старшими сестрами! У Клинтона, во вся­ком случае, никакой сестры не было, даже младшей.

– Садись, милый. – Джада кивнула на стульчик, и малыш послушно вскарабкался на желтое пластмассовое сиденье.

– Я хочу сидеть рядом с мамой! – угрожающе повысив голос, заявила Шавонна.

Непрекращающиеся стычки между детьми раздражали Джаду, но материнское сердце растаяло. Сама того не осознавая, Шавонна снова обнаружила свою любовь!

– Вы оба можете сесть рядом со мной, – пресекла Джада военные действия на корню, – но тогда Шерили придется усадить напротив, и вы будете помогать мне ее кормить.

– Ой, да она ничего и не будет, – махнул ручонкой Кевон. – Пошвыряет все на пол, только и делов!

– «Только и делов» не говорят, милый, – машинально поправила Джада. С каких это пор ее мальчик начал ковер­кать язык? Не иначе влияние свекрови. – Присмотри за Шерили, – обратилась она к старшей дочери, – пока я куплю вам «Хэппи Милз».

– Ладно, мам. – Шавонна кивнула, удовлетворенная.

– Кевон, а ты следи, чтобы никто не утащил наши сумки, договорились? – Взглянув на очереди к стойкам, Джада достала книжки-раскраски «Улица Сезам» и пачку фломастеров. Будет чем руки занять, а то, не дай бог, пере­дерутся. – Кто лучше раскрасит – тому приз! Начинайте, а я скоро вернусь.

Проходя мимо сына, она чмокнула его в макушку.

– И меня, мам! Меня тоже!

Джада улыбнулась и, конечно, исполнила просьбу, от­метив при этом, что волосы у Шавонны не слишком чис­тые. Когда ей, хотелось бы знать, мыли голову? Настроение Джады падало с каждой секундой. Клинтон, мерза­вец! Самого под душ не загонишь, и детей тому же учит. А чем, интересно, их там кормят? И кто готовит – Клинтон? Курам на смех! Свекровь?..

Встав в очередь, Джада со вздохом обвела взглядом ус­тавленное столиками кафе. Сама она терпеть не могла «Макдоналдс» и ему подобные забегаловки, но что еще можно было придумать? В парк детей не потащишь – слишком холодно; детского визга на какой-нибудь из кры­тых игровых площадок она бы в таком состоянии не выне­сла… Пришлось перед «Макдоналдсом» прогуляться по центральному пассажу Кросс-Каунти, полюбоваться на уголок Сайта-Клауса. Дети, конечно, были в восторге, а Джаде хотелось одного – увезти их домой, забраться со всеми тремя в постель, почитать книжку, пошалить вмес­те, защекотать до слез или просто посмотреть телевизор. Но эти чертовы два часа… Время поджимало, поэтому и ог­раничились пассажем с «Макдоналдсом». По сути, Джаде до сих пор не удалось по-настоящему поговорить с ребята­ми; она не знала, с чего начать, и уж тем более не догады­валась, чем Клинтон объяснил это внезапное бегство из дома.