Клуб Первых Жен - Голдсмит Оливия - Страница 63

Она осознавала, что это становится навязчивой идеей, но не могла думать ни о чем другом, кроме как о своем визите к Джилу Гриффину. Уставясь в пространство, она медленно жевала свой завтрак. Вдруг до нее дошло, что она даже не знает, что ест. Ей пришлось посмотреть в тарелку, стоящую перед ней, для того чтобы вспомнить, что же это все-таки было, клубника? О, да. И йогурт. Боже, она совершенно потеряла связь с реальностью!

Ей, вероятно, следовало рассказать Элиз о том, что сделал Аарон с фондом Сильви, но она просто не смогла признаться в этом. Бренда уже презирала его; она не смогла рассказать об этом Элиз еще и потому, что в их кругу не было принято стирать свое грязное белье на публике. Все они предстали бы в самом невыгодном свете: она как жертва, Аарон как простофиля, Джил как обманщик и проходимец. Нет, она попытается сама все уладить.

Готовясь к выезду в город, Анни чувствовала несвойственную ей усталость. Она была благодарна Хадсону за предоставленные им услуги шофера и лимузин, в котором могла бы укрыться от неприятностей до той минуты, пока не будет вынуждена встретиться лицом к лицу с олицетворением этих неприятностей в образе Джила Гриффина. Внезапно она вспомнила, что не может позволить себе воспользоваться услугами Хадсона, иначе во сколько же ей обойдется сегодняшняя поездка в город?

Войдя в здание Объединенных фондов, Анни обнаружила, что ее фамилия есть в списке ожидаемых посетителей, но ей пришлось прождать почти полчаса, чтобы увидеть Джила. Она нервничала, а из-за кондиционера ее и вовсе бросало в дрожь. «К чему этот кондиционер в ноябре?» И решила, что он, вероятно, существует потому, что в это время года нельзя открыть окна.

«Сколько энергии расходуется попусту», – подумала она. Она полистала свежий номер «Бизнес Уик», не придавая значения тому, что читает. Могла ли ее сейчас волновать проблема прорыва в технологии производства микропроцессоров?

Наконец портье одарил ее скупой улыбкой: «Мистер Гриффин желает вас видеть. Миссис Роджерс проводит вас к нему».

Появилась пожилая женщина и повела ее по безлюдному коридору, покрытому синей дорожкой.

Анни впервые была в офисе Джила, и ее поразили размеры помещения.

Южная и восточная стороны офиса состояли из зеркальных стен, отсюда же открывался захватывающий вид на Манхэттенскую бухту. Она заставила себя оторваться от этой живописной картины и посмотрела на человека, который встал, чтобы поприветствовать ее. Она ждала какой-либо светской фразы, что-то вроде: «Ну как идут дела?», что могло бы помочь разговору между ними, но Джил и не подумал это сделать.

– У тебя, как я понимаю, возникла какая-то проблема, – сказал он, даже не дожидаясь, пока она сядет. Он внимательно рассматривал ее. И она пожалела, что не надела что-нибудь более деловое, а не это простое черное платье от Кэлвина Клайна. Он смотрел на нее так, как если бы она была в купальном костюме. Он щурил глаза и скупо улыбался.

– Да, Джил, и я очень расстроена, – начала Анни. Она говорила медленно и спокойно. – Ты знаешь, что я и Аарон учредили опекунский фонд для Сильви. Это было почти двенадцать лет тому назад. Для Сильви этот фонд значит очень много: Без него ей будет трудно рассчитывать на сносное существование.

– Да, я помню, – ответил он. Его ледяные бледно-голубые глаза холодно смотрели на Анни. Затем он перевел свой взгляд и стал осматривать комнату.

– И этот фонд Аарон, не без твоей помощи, растратил и аннулировал.

Джил выслушал это обвинение, не шелохнувшись. Анни ждала его реакции, но ее не последовало. Не было вообще никакой реакции. Они сидели в большой комнате и молчали. Анни решила, что больше не заговорит первой, подождет, когда он что-нибудь скажет. Она была смущена, хотя и знала, что ей не следует смущаться. А он просто сидел, уставясь на нее, и не проявлял никаких признаков волнения. Она чувствовала, как в ней нарастает гнев.

Анни не могла предположить, что он поведет себя так холодно и бесстрастно. Вдруг она вспомнила письмо Синтии, и гнев заставил ее заговорить.

– Ты не имел юридического права позволить Аарону распоряжаться этим счетом. Для этого требовалось мое согласие, а я его не давала и никогда бы не дала. – Голос Анни стал набирать силу, и Джил жестом попросил ее остановиться. Теперь он хотел говорить. Ну уж нет! Не тут-то было! – Не прерывай меня, Джил, и не пытайся меня успокоить. Я разгневана и не остановлюсь, пока не закончу. Я считаю, что по закону ты несешь ответственность за потерю этих денег, а значит, их нужно вернуть каким-то образом. Если их не вернут, я заставлю вас уплатить издержки.

Джил одарил ее презрительной улыбкой.

– Кого ты собираешься заставить это сделать? Аарона? Ведь именно он растратил деньги фонда. Полагаю, что он уже достаточно взрослый, чтобы отвечать по закону.

Она почувствовала, как внутри у нее все перевернулось.

– Я подам на тебя в суд.

– Все понапрасну, ты проиграешь. Я скажу, что он меня обманул. Что он уверил меня в том, что действует с твоего согласия, а я поверил ему. В конце концов, мы ведь с ним старые друзья. Я доверял ему. И я не первый, кого он обманул. Он обманул и тебя.

Анни показалось, что он смотрит на нее с вожделением, а может, это плод ее воображения? Так или иначе, но он был мерзок и достоин презрения. И если он солжет в суде, ему, скорее всего, поверят. Но она попробует еще, в последний раз. Она крепко сжала руки, надеясь, что это успокоит ее, и произнесла:

– Джил, то, что ты сделал, противозаконно. Что ты думаешь?..

Она не закончила фразу и отвернулась. Она не могла продолжать, не могла смотреть на это бесстрастное лицо хищника. Стюарт был прав, когда говорил, что в нем нет ничего человеческого.

– Я просто облегчил своему коллеге осуществление деловой операции. – Джил говорил подчеркнуто вежливо, словно издеваясь над Анни. – Это довольно-таки частая практика в бизнесе. Аарон является президентом собственной фирмы. И он не является несовершеннолетним или несведущим в этих делах.

– Возраст и компетентность Аарона тут ни при чем! Для того чтобы аннулировать или продать акции этого фонда, нужны были две подписи, Джил. Боже, неужели все это ничего не значит? Зачем тогда придумывать законы, если они ничего не значат? Каким делом занимаешься ты?

Джил закрыл глаза и вздохнул.

– Итак, что же вы от меня хотите, миссис Парадиз? Вернуть вам деньги, которые пустил по ветру ваш муж? Значит ли это, что я должен выложить их из своего собственного кармана?

На мгновение Анни растерялась. Она вспомнила, что ей говорил о Джиле Стюарт: ему необходимо заставлять людей страдать. Она заставила себя заговорить спокойно.

– Да, Джил. Это как раз то, что тебе следует сделать. Верни деньги, не благотворительности ради и не потому, что Сильви нуждается в них, а потому, что ты в безнадежном положении. Возмести мне убытки, Джил.

Джил посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– Хорошая шутка, Анни. Умная. А теперь давай спустимся на землю, и побыстрее, пожалуйста. – Он посмотрел на часы. – Через десять минут у меня назначена игра в сквош.

Анни не хотелось, чтобы Джил заметил, как он обидел ее. Она не собиралась торопиться. «Я пришла сюда для того, чтобы что-то сказать, и я скажу это что-то», – думала она. Анни глубоко вздохнула.

– Джил, я устроила Сильви туда, где ей хорошо. Это стоит денег. Больших денег. Для этого и был создан ее фонд. И если ты думаешь, что я это так оставлю, ты действительно сошел с ума.

Она встала и обнаружила, что у нее трясутся ноги. Джил холодно посмотрел на нее.

– Делай то, что ты считаешь нужным… и ты увидишь, что из этого получится. – Он встал и растворил двери с помощью пульта дистанционного управления.

Анни повернулась, чтобы уйти. Если она и хотела что-либо добавить, то было уже слишком поздно. Вошла Нэнси Роджерс. Да, у Джила был крепкий тыл. Анни понимала, что миссис Роджерс стоит за своего шефа горой. Они и порознь были достаточно гнусными, но вместе представляли такую стену, которую Анни разрушить было не по силам. Ей хотелось подойти к его столу, взять пресс-папье, и ударить им Джила по голове. Вместо этого она вышла, не произнеся больше ни слова.