Клуб Первых Жен - Голдсмит Оливия - Страница 21

– Здесь! – провозгласил Дуарто, когда они подошли к одной из бесчисленных дверей со стеклянной табличкой: «Диана Ла Гравенессе, юридические услуги». Надпись была выполнена черными с позолотой буквами. Дуарто открыл дверь, и Бренда вошла в комнату. Окон в ней не было, около стен, выкрашенных в грязно-желтый цвет, стояло несколько старых кожаных кресел, столик с потрепанными журналами. За застекленной перегородкой сидел рыжий секретарь.

– Садись. Я сам поговорю с ним.

Бренда наблюдала, как Дуарто говорил что-то секретарю. Потом подошел к ней и процедил сквозь зубы:

– Мне не нравятся такие вот типчики. Слишком много о себе думает… Диана скоро придет, дорогая.

Когда дверь открылась и вошла Диана Ла Гравенессе, Бренда была очень удивлена, увидев ее. Диана была высокой, больше шести футов, широкоплечей и длинноногой. Она казалась почти пародией на банкиров с Уолл-стрит: такая же короткая стрижка, зачесанные назад неопределенного цвета волосы – нечто среднее между белокурыми и русыми. Костюм, чулки, туфли, шелковая блуза – все было подобрано в серо-коричневых тонах, под цвет ее глаз. Очки без оправы с золотыми дужками. Классический строгий стиль. Да, выглядела Диана Ла Гравенессе великолепно.

– Дуарто! Не ожидала тебя увидеть.

Ее голос звучал низко, но не грубо. Диана улыбнулась, обнажив великолепные зубы. Таких Бренда никогда не видела. Хотелось бы ей узнать имя и адрес ее дантиста, если зубы были искусственные. Анжеле нужно сделать несколько коронок.

– Вы – Бренда Кушман?

Эти слова прозвучали вопросительно, но Диана не дожидалась ответа. Она протянула Бренде свою крепкую широкую ладонь с длинными пальцами, и та пожала ее. За весь день это была первая минута, когда волнение Бренды слегка улеглось.

– Пройдемте в мой кабинет, – предложила Диана Бренде. Потея от волнения, Бренда рассказала ей о своем деле. Сначала она даже слегка заикалась, но потом постепенно пришла в себя. Может, это было и глупо, но Бренда начинала доверять этой женщине. Доверять настолько, что объяснила ей «дело» своего отца, его связи с «семейкой».

– Я не хочу, чтобы мне задавали разные вопросы на эту тему. Я просто боюсь, и муж знает об этом.

Диана утешила Бренду:

– Я понимаю. Но он использует ваш страх. И уж конечно, постарался скрыть часть вашего совместного имущества. У нас достаточно оснований добиваться пересмотра дела. – Тут Диана немного помолчала, потом спросила: – Скажите, миссис Кушман, вы когда-нибудь помогали мужу в его делах?

– Помогала?! Да я управляла всем бизнесом. А что, это важно?

– Очень. Расскажите обо всем.

«Что за ничтожество этот Морти!» – подумала Бренда. За две недели до свадьбы он потерял работу – третью за год, – но Бренда не придала значения этому событию из-за переживаний по поводу предстоящей новой жизни. Ее отец с матерью выделили им деньги – первый взнос на покупку дома в кредит.

Каждая из ее тетушек купила для молодоженов мебель, и благодаря стараниям ее семьи они въехали в полностью обставленную квартиру. А Морти принес в дом лишь свой гонор, амбиции великого коммерсанта и обещания лучшей жизни. Для Бренды осталась в прошлом тяжелая атмосфера ее семьи. Больше не было жуликов, телефонных звонков от неких Пиви и Лефти, не было ночных визитеров, приезжавших в лимузинах.

Но семейная жизнь не складывалась. Морти не мог удержаться ни на одной работе – он всегда хамил начальству. Деньги, когда они бывали, – а это случалось довольно редко, – тоже не задерживались. Тогда Бренда подавила свое разочарование и, смирив гордость, обратилась к отцу, чтобы тот помог Морти найти работу. Бренда поняла, что ей придется самой строить их жизнь и направлять Морти. Хотя такая перспектива пугала ее. Бренда воспитывалась отцом-итальянцем и матерью-еврейкой, и они внушили дочери, что нужно удачно выйти замуж, сидеть дома и целиком и полностью зависеть от мужа. Но так у нее не получалось, если она собирается обходиться без родительской помощи.

Отец Бренды прекрасно понимал ситуацию. Он видел, что, если не поможет дочери, та будет обречена на жизнь с неудачником. И он открыл для Морти магазин электротоваров на Фордхэм-Роуд в Бронксе. Бренда взяла на себя должность бухгалтера, так как Морти нельзя было доверять деньги. Дело процветало, но не из-за исключительных коммерческих способностей Морти, как он пытался всех убедить. Отец Бренды обеспечивал их аппаратурой из сомнительных источников. Каждый день в магазин доставляли товары, «упавшие с грузовика при транспортировке», и распродавались на следующий же день по бросовым ценам.

Бренда ни с кем не могла поговорить о своем «деле», лишь с младшим братом Нейлом. Но тот был комиком-неудачником, жил на Вест-Кост и давно уже не поддерживал связь с семьей.

Сидя в мягком кожаном кресле в кабинете Дианы Ла Гравенессе, Бренда открыла ей всю правду. Ей претили воспоминания об этой грязи, но нужно было признать, что дело процветало и им даже пришлось оформить его в соответствии с законодательством. Но запустил весь этот механизм отец Бренды, а она поддерживала его работу.

«Дрянь», – подумала Бренда, вспомнив, как каждый вечер Морти большими шагами входил в офис, высокомерно поглядывая на присутствующих. Бренде пришлось изучать бухгалтерию и основные правила ведения бизнеса буквально на ходу, и она пыталась научить этому и Морти, с тем, чтобы больше времени проводить дома. Ее мать присматривала за Анжелой, их дочкой.

Но Морти был не из тех, кто снисходит до женщины как до учителя. «Позаботься об этом сама», – ворчал он. Ему нравилось играть роль собственника, хозяина, босса. Бренда же платила по счетам, занималась продажей товара, увольнениями. И когда один магазин стал тесен для «дела», Морти захотел еще один, потом еще и еще – для солидарности. Бренда была загружена до предела, обсуждая вопросы об аренде помещений, о получении кредитов. В конце концов, когда родился Тони, Бренда не выдержала, и они наняли Сью. Бренда с облегчением удалилась от дел и поселилась в Гринвиче. Но и там жизнь не складывалась. Соседи оказались снобами. Родители были далеко. Дети выглядели несчастными, сама Бренда тоже. Все шло наперекосяк, вопреки ее планам.

Она взглянула на Диану Ла Гравенессе и вздохнула. Та была внимательна и слушала с интересом.

– Позвольте мне все вам объяснить, – снова заговорила Бренда.

10

НЕДОРАЗУМЕНИЕ В ОТЕЛЕ «КАРЛАЙЛ»

Итак, Анни предстоял пустой и бесконечный уик-энд. Аарон еще не звонил. Анни была испугана и терялась в догадках. Ну почему она отказалась от приглашения Элиз поехать в Ист-Хэмптон? Вероятно, она не осилила бы роль «светской дамы». Но и одиночество Анни было трудно пережить. Выходные летом в городе – это ужасно. Но выбора не было – ожидая звонка от Аарона, она посадила сама себя под домашний арест.

Кое-как Анни удалось протянуть субботу: немного чтения, уход за цветами, ленч. Она была настолько утомлена бесплодными ожиданиями, что легла спать в половине девятого вечера. Проснулась Анни почти в час ночи. Ей показалось, будто Аарон был с ней, рядом. Но это был лишь сон, и Анни поняла, что ей уже не заснуть. На секунду ею овладело отчаяние. Жаль, что нет снотворного. Завтра нужно позвонить Бренде и одолжить несколько таблеток секонала. Обычно Анни не одобряла снотворное, но ее страшила еще одна бессонная ночь.

Анни встала, выпила стакан воды и спустилась вниз, в комнату Сильви. Возможно, она что-то упустила из виду, про что-то забыла, что можно было упаковать и послать дочери. Анни открыла шкаф. Старое пальтишко, теннисные туфли, из которых Сильви давно выросла, разный хлам. Анни закрыла дверь. Телевизор! Анни редко смотрела телевизор, но сейчас пошла в гостиную и включила его.

Телесериал, повторный показ «Манникс». Анни переключила на один из кабельных каналов. На экране появилась обнаженная женщина. Обеими руками она поддерживала свою грудь: «Вы одиноки? Вам хочется подругу? Звоните в службу «Элит Эскорт»! Мы молоды, горячи, темпераментны, и мы хотим вас! Звоните в «Элит»!» Анни с омерзением выключила телевизор. Канал «Джей». Любой имеет доступ к нему. Хорошо бы всех их там разогнать. И кто только до такой степени отчаялся, чтобы звонить по этим телефонам? Кто чувствует себя настолько одиноким? На секунду Анни пожалела их, кто бы они ни были.