Зримая тьма - Голдинг Уильям - Страница 39

— Парни, работайте! — крикнул Фидо. — Сейчас продолжим!

— Вы, должно быть, такой пример для них, мистер Мастермен!

— Просто Фидо. Только свистните — и я прибегу.

Он, пританцовывая, бил воздух кулаками, затем издал резкий смешок, действительно напоминавший лай, и все продолжал твердить, что она может свистнуть ему в любой момент и он с радостью откликнется.

Джерри прервал его:

— Ну, а как твоя работа, Фидо?

— Преподавание? Как видите, ухитряюсь справляться. Скучать тут не приходится. Конечно, это не настоящие тренировки. Ребятишек нельзя сильно нагружать. Так что я обычно беру утяжелители на пробежку. И еще… — он внимательно огляделся, осмотрел холмы, на склонах которых не было никого, кроме детей и овец. — Еще, знаете, я должен присматривать за ними.

Софи проворковала:

— О, Фидо! Так значит вы, как настоящий герой…

Он подался к ней, потянулся, чтобы схватить ее за руку, но не осмелился.

— Точно. Видите того мальчугана? Нет — он не должен заметить, что вы его разглядываете. Смотрите украдкой, как я. Краешком глаза.

Софи взглянула. Мальчишки как мальчишки, только трое из них — черные, а двое — смуглые. Остальные — обычные белые.

— Тот, что колотит негритоса?

— Тише! Он — королевских кровей

— Ой, Фидо, это потрясающе!

— Его родители — очень милые люди, Софи. Конечно, они редко приезжают сюда вместе. Но мне недавно пришлось разговаривать с его матерью. Она сказала: «Погоняйте его хорошенько, мистер Мастермен». У нее потрясающая память на имена. У них обоих. Знаете, его отец увлекается тяжелой атлетикой. Он спросил: «Ну что, какой вес возьмете в рывке?» Говорю вам, пока они с нами…

Джерри похлопал его по плечу, отрывая от объекта, которому Фидо уделял все свое внимание.

— Значит, кроме преподавания, у тебя есть и другая обязанность?

— Я об этом помалкиваю. Ребята не должны ничего знать. Но это такая обуза… Боже правый, вон тому парнишке все время достается от Его Высочества. А возьмите, к примеру, вон того смуглого пацана — он сын нефтяного шейха. Приходится называть его принцем, хотя, конечно, это не совсем верно. Больше похож на деревенского недоросля, которому бы только на зайцев охотиться. Его старик мог бы купить всю округу.

— Небось уже купил, — сказал Джерри небрежно. — Кому еще она нужна?

— Фидо, его отец и вправду так богат?

— Миллиардер. Ладно. Не застудить бы ягодичную мышцу. Софи, вы оба… У меня будет свободное время около четырех. Выпьем чаю в деревне? С булочками? Домашней выпечки?

Прежде чем Джерри успел ответить, Софи согласилась.

— С удовольствием, Фидо!

— Тогда в «Медном чайнике». Через полчасика. Пока!

— Мы придем.

Фидо в последний раз сверкнул зрачком и потрусил по дорожке, погоняя ребят и гавкая, как пес на коров. Мальчишки отвечали мычанием и взрывами смеха. Фидо явно пользовался у них популярностью. Софи смотрела им вслед.

— Они правда в свободное время поднимают штангу?

— Боже мой, ты же видела их по ящику!

— Видела.

— Прелесть моя, как ты отстала от жизни!

Софи заметила, что, несмотря на всю их близость, его разозлил давешний обмен взглядами с Фидо, и это ее развеселило и обрадовало.

— Джерри, не изображай из себя идиота. Я и не рассчитывала на такую удачу.

— Я уже позабыл, какой он болван. Господи!

— Как раз то, что нам нужно.

— Что тебе нужно.

— Ты сам дал согласие.

— До меня только сейчас начинает доходить, во что мы ввязываемся. Ты слышала, что он сказал? У них приняты все меры безопасности! Наш разговор, вероятно, уже записан на пленку.

— Не думаю, — она приблизилась к нему. — Знаешь, что это такое — быть невидимым?

— Я — солдат. Попробуй найти меня, когда я спрячусь!

— Дело не в том, чтобы прятаться. Я поняла это за последние три дня. Мы невидимы. Нет, никакого волшебства… хотя возможно… впрочем, неважно. Не из-за волшебства, просто потому что. То, что он здесь, и ты с ним знаком… То, что я могу… его охмурить… Иногда это просто совпадения; но иногда ход событий… неизбежен. Я в этом разбираюсь.

— А я — нет.

— Когда я работала в турагентстве, мне приходилось смотреть таблицы, даты, числа… Я в них разбираюсь. Понимаешь, я правда в них разбираюсь, как папа разбирается в шахматах и всем таком. Я просто не привыкла выражать свое знание в словах. Возможно, это вообще невозможно. Так вот, слушай про числа. Когда я туда устроилась, там уже работала девушка. Такая темная блондинка. Тоже сногсшибательная. Наш управляющий умел их выискивать. Толку от них немного, но ему какая забота? Ты бы глаза на нее вылупил, дорогой. Но она… она была темной. Понимаешь? Я видела, как она пользуется таблицами, чтобы высчитать, чему равняются десять процентов от суммы!

— Ей ничего другого и не требуется. Парни от таких в восторге.

— Дело не в этом. Ей как-то пришлось вписать в бланк дату, и получилось — седьмой день седьмого месяца семьдесят седьмого года; то есть — семь, тире, семь, тире, семь, семь. Ну вот, Элис все это вписала, глянула своими огромными голубыми глазами, издала идиотский смешок, управляющий такие называет птичьей трелью — он скользкий тип, вечно лезет руками куда не надо, — и сказала: «Ну и совпадение, правда?»

Джерри повернул прочь и зашагал вдоль изгороди.

— Так ведь действительно совпадение.

— Но…

Она догнала его, схватила за руку и развернула.

— Милый мой, дорогой, ты не понимаешь?! Это не было совпадением! Совпадения — это когда вокруг беспорядок, вещи свалены в кучу, темно, и ты не можешь объяснить… Но эти четыре семерки — любой же мог видеть, как они приближаются, а потом помахать им рукой на прощание! Это система… Но совпадения… это нечто большее…

— Клянусь господом, Софи, я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Все в мире движется к концу. Разматывается. Мы всего лишь клубки. Все вещи на свете — клубки, они разматываются мало-помалу и становятся все проще и проще… и мы можем этому помочь. Стать частью этого.

— Ты в Бога поверила или просто на стенку лезешь?

— Безгрешность — это тоже очередной клубок. Так какая разница? Разматывайся, этого ведь все равно не избежать, и по дороге прихватывай все, что можешь. Чего она хочет, тьма — это отпустить гирю, убрать тормоза…

В ее мозгу замаячила истина. Путь к простоте лежит через преступление. Но она знала, что Джерри не поймет.

— Все равно что в конец измотать себя сексом.

— Секс, секс, ничто не сравнится с сексом! Секс навсегда!

— О да, да! Но это означает не то, что ты думаешь, — а то же, что и все прочее: долгие, долгие содрогания, узел развязывается, пространство и время пульсируют и разматываются, все дальше, дальше, дальше, превращаясь в ничто…

И в этот миг она оказалась там; без всякого транзистора она оказалась там, и слышала свой или чей-то еще голос среди шипения, треска и рева — зарождающегося шума погруженных во мрак пространств.

— Дальше и дальше, волна за волной вздымаются, набегают и обрушиваются вниз, вниз, вниз…

Свинцовые крыши школы снова возникли в поле зрения, затем съехали в сторону и сменились встревоженным лицом Джерри.

— Софи! Софи! Ты слышишь меня?

Вот почему это огромное тело, в котором она обитала, двигалось взад и вперед; и наконец осознало себя как тело девушки в мужских руках, трясущих его за плечи.

— Софи!

Она ответила, едва шевеля губами:

— Одну секунду, ладно? Я говорила с… о… Я была кем-то…

Его руки замерли, но не выпускали ее.

— Ничего страшного. Сейчас лучше?

— Все в порядке, — едва слова сорвались с ее языка, она поняла, какие они забавные, и захихикала. — Все в полном порядке!

— Нам нужно выпить. Боже, это было как… Как не знаю что!

— Ты такой умница, дорогой мой! Он пристально вглядывался ей в лицо.

— Мне все это очень не понравилось, старушка. Черт возьми, тебя как заколдовали!

Вот так — при ясном свете, солнце, ветерке, в виду холмов, в известный день в известном месте.