Зов ягуара - Гроф Станислав - Страница 8

Подняв глаза, Лора внезапно увидела молодого мужчину в сомбреро — он появился у водопада и начал спускаться со скал, откуда низвергалась вода. По-прежнему наполовину в трансе, девушка почувствовала перст судьбы, таинственную значительность этого мгновения. Она наблюдала его отважные маневры, как будто для нее это было вполне естественным — сидеть одной здесь, в чужой стране, за тысячи миль от Сан-Франциско, ожидая отчаянного юношу-туземца. Все это начинало напоминать некое мистическое свидание, будто они условились встретиться именно в это время, в этом магическом месте — в лесу меж двух миров.

Юноша двигался с гибкой грацией лесной кошки, непостижимо далеко вытягивая руки и ноги, чтобы удержаться на скользкой поверхности. Лора заметила какие-то странные и призрачные световые эффекты, необычную игру света, которую она не могла объяснить. Временами казалось, что из груди юноши исходят серебряные канаты и на кратчайшие мгновения обвиваются вокруг скалы, облегчая ему путь на самых трудных участках. «Должно быть, преломление света, — решила Лора, — наверное, солнечные лучи отражаются от чего-то блестящего на его одежде».

Когда он спустился, Лора совершенно не испугалась, а только удивилась, что так неверно определила его возраст. «Ему никак не меньше тридцати», — подумала она, когда мужчина почти совсем спустился. Но, приближаясь к ней, он с каждым шагом становился все старше. «Пожалуй, пятьдесят», — поправила себя Лора, когда незнакомец подошел поближе. В конце концов, когда между ними оставалось всего несколько шагов, он, словно по волшебству, превратился в мудрого старца из сна — те же черты, та же одежда. Глаза его казались врезанными в смуглое лицо, изборожденное глубокими морщинами. Они излучали свет и напоминали две яркие звезды. Осанка у старика была величественная, а весь облик — царственный и древний. К удивлению Лоры, он даже сел на тот самый камень, на котором она видела его во сне.

— Буэнос диас! — приветствовал он ее по-испански. В его низком звучном голосе слышалась ласка. — Прекрасный день, не правда ли? Меня зовут Балам Ахау.

— Муй буэнос, — ответила Лора тоже по-испански, — меня зовут Лора, Лора Паркер. Я из Соединенных Штатов, из Сан-Франциско. Приехала сюда на несколько недель к своему отцу; он археолог, ведет здесь раскопки. — А потом весело добавила: — Как здорово, что вы знаете испанский и мы сможем поговорить. Какой приятный сюрприз!

Испанский Лоры был безупречен, потому что она выросла в двуязычной семье. Когда ее родители встретились в Панаме и поженились, Изабель уже свободно говорила по-английски. Тем не менее, в отличие от многих эмигрантов, она не захотела подстричься под общеамериканскую гребенку и сохранила связь с традициями своей культуры. Того же самого она хотела и для своей дочери, и Эд Паркер искренне поддерживал ее в этом стремлении.

— Раз ты понимаешь наш язык, значит, для тебя не секрет, что мое имя означает Повелитель Ягуаров или Бог-Ягуар. Не боишься? — Говоря это, Балам Ахау шутливо изобразил опасного хищника: выпустил воображаемые когти, свирепо оскалил зубы и громко зарычал. И вдруг заразительно рассмеялся, обнаружив хорошее чувство юмора и плутовскую повадку.

— Вы живете где-то поблизости? — спросила Лора, которую развеселило это забавное представление.

— Я из высокогорной деревни, что в нескольких часах ходьбы отсюда, — ответил Балам Ахау. — Спустился всего на один день.

После внушительной паузы он добавил нечто такое, от чего Лорино сердце забилось быстрее: — Я ждал тебя. Знал, что ты придешь сегодня.

Лора, и без того глубоко потрясенная синхронизацией своего сна и встречи с Баламом Ахау, чувствовала, что все глубже и глубже погружается в загадочную и заколдованную реальность.

— Как вы могли об этом знать? Конечно, кто-нибудь в лагере мог вам рассказать о моем приезде, но никто, даже я сама, не знал, что я приду сюда, к водопаду.

— Ты явилась мне в видении, во сне наяву, — объяснил Балам Ахау. — А эти мои сны обычно сбываются. Ведь видеть сны — моя работа в этом мире, она меня кормит. Боги избрали меня на эту роль. Я родился в день Айкс, тринадцатый день Цолкина, нашего священного календаря.

Балам Ахау очень пристально наблюдал за Лорой, и от него не укрылось недоуменное выражение ее лица. Он понял, что девушке непонятна связь между днем его рождения и необычностью его снов и видений.

— Наверное, нужно рассказать тебе об этом поподробнее, — сказал старик после краткого размышления. — У моего народа два разных календаря. Один — Хааб; в нем, как и в вашем календаре, триста шестьдесят пять дней. «Хааб» значит «смутный», «неопределенный». Мы называем его так потому, что он на шесть часов короче, чем действительный оборот Солнца. Второй — Цолкин, или «Священный круг», — отличается от вашего календаря, в нем всего двести шестьдесят дней.

Лора припомнила, что читала про священный календарь майя: он носил то же имя, и дней в нем было тоже двести шестьдесят.

«Значит, отец был прав, — подумала она, — жители деревни и вправду потомки древних майя».

— Согласно нашим традициям, — продолжал Балам Ахау, — те из нас, кто родился в день Айкс, обладают особой душой, которую мы называем «молния». Она делает нас очень восприимчивыми к посланиям из мира природы, а также к проявлениям других измерений. Это особый дар, и наша обязанность — развивать его, питать и доводить до полного расцвета. Приходится много и усердно трудиться, чтобы научиться толковать эти послания и пользоваться ими.

— Какова же ваша роль в деревне, что именно вы делаете? — спросила Лора, чувствуя, что ее антропологическая практика уже началась.

— Поскольку я умею общаться с духами, то могу узнать от них, отчего люди болеют или почему некоторые другие события развиваются не так, как надо. Если у меня хорошие отношения с духами, они могут помочь лечить разные болезни и возвращать в жизнь деревни утраченное равновесие и гармонию. Когда пропадают люди или какие-нибудь важные вещи, я могу их найти, потому что мой внутренний глаз открыт. А еще я совершаю разные ритуалы, чтобы почтить и умилостивить силы природы, когда стихии на нас разгневаются.

Слушая Балама Ахау, Лора просто не могла поверить своей удаче. Первый же туземец, которого она здесь встретила, оказался не обыкновенным человеком, а очень влиятельным шаманом! Бывает же такое везение!

— Еще я наблюдаю движение звезд, веду летопись дней и храню священный календарь. Выполняю обряды, забочусь о святынях и руковожу людьми в их молитвах, — продолжал Балам Ахау. — Но не думай, что я имею дело только с божественным. В деревне мне приходится заниматься многими земными делами, заботиться о самых разных повседневных вещах. Для таких, как я, у нас есть особое название. В деревне меня называют «отец-мать».

— Скажите, Балам Ахау, — спросила Лора, — откуда вы так прекрасно знаете испанский? Ведь в деревне вы говорите на своем языке, а с внешним миром, наверное, общаетесь не так уж часто.

Она помнила, что знакомый лингвист, который специализировался в языках Центральной Америки и изучал записи разговоров деревенских жителей, усматривал кое-какое сходство их языка с диалектом лакандонских майя, обитавших на полуострове Юкатан, но отмечал и существенные различия. Она пришла к выводу, что язык племени Балама Ахау мог быть близок к тому, на котором говорили майя в классический период.

— Я родился в деревне, но мои родители умерли, когда я был еще совсем мал, — с печалью в глазах пояснил Балам Ахау. — Видишь ли, Лора, не все мои люди живут в деревне. Есть и такие, которые спустились с гор и осели в низине, далеко отсюда. Ближайшие родственники моих родителей ушли из деревни очень давно и поселились на берегу океана. После смерти моих родителей меня усыновили дядя и тетя, и все детство я провел здесь. Родной язык был в ходу только дома, а вокруг все говорили по-испански

— Вы сказали, что «душу-молнию» необходимо развивать и питать. Ваши приемные родители поддерживали вас в этом стремлении? — спросила Лора.