Свидание с морем - Кирносов Алексей Алексеевич - Страница 11

— Её так назвали, чтобы отличать от какой-нибудь Чаевой.

— Ну, от слова «чай» фамилии не бывает! — возразил Игорь.

— Как же не бывает? Даже Чайковский бывает, есть такой знаменитый композитор, знаешь?

— Конечно, он «Времена года» сочинил.

— И оперу «Евгений Онегин», — добавил Дунин. — А композитор Прокофьев, который сочинил оперу «Петя и волк», тот происходит от «кофе».

— Как интересно про слова думать, — сказал Игорь. — Чего что обозначает, что от чего происходит... Просто фамилия, а тоже имеет какое-то значение, не с лампочки берётся. Слушай, а может быть фамилия сразу от двух слов — например, от «чая» и от «кофе»: композитор Чайкофьев? Не знаешь? Он бы сразу взял и сочинил обе оперы — и «Евгения Онегина», и «Петю и волка».

— Чтобы оперы сочинять, не только фамилия нужна, — предположил Дунин.

— Да я понимаю, — сказал Игорь. — Это я так, разговариваю.

Слева донеслись вопли и визги. Захар Кондратьевич разрешил хорошо поработавшему отряду моряков купаться.

— Всё равно это не купание, — махнул рукой Дунин. — Папа им, ну, метров на двадцать разрешит дальше заплывать, чем физрук... Ты зря не пришёл на час раньше.

— Что, весь бы велосипед успел покрасить?

— Думаю, тогда ты велосипед не стал бы красить. — Дунин усмехнулся. — Графиня на причале с Лариской танец морской девы репетировала. Как раз перед твоим приходом ушли. Не отворачивайся, всё равно вижу, что покраснел. Они когда мимо меня проходили, я слышал, как Лариска жаловалась Графине, что Марина Алексеевна её грамоту зажилила и не отдаёт.

— Она не совсем зажилила, — возразил Игорь. — Повесила в кабинете, а после смены обещала отдать.

— Не отдаст, — покачал головой Дунин. — Она такой человек, обожает всё выдающееся. Видал, сколько там в кабинете разных грамот и дипломов висит за спорт, самодеятельность, за технику? Коллекция!

Игорь вздрогнул:

— Нет, обязана отдать, как же так...

— Чепуха, — сказал Дунин. — Уговорит Лариску, та ей сама подарит.

— Это не честно, — сказал Игорь. — Слышь, она там висит без охраны, а Марина Алексеевна выходит и кабинет не закрывает. Любой может стырить.

— Как же, у неё стыришь! — присвистнул Дунин. — В тот же миг весь лагерь перевернёт, не успеешь ни за ограду вынести, ни в землю закопать. Это тебе не Пётр Иваныч, растяпа, у которого можно перед носом электроточило отвинтить и унести. Был в прошлом году такой случай...

— А кому оно понадобилось?

— Поварятам на кухне, ножи точить... Дунин задумался.

Хлопнул себя ладонью по лбу. Воскликнул приглушённо и сипло:

— Можно стырить! И ничего не будет. И главное, никто не будет обижен, вот ловко-то!

Он захохотал.

— Это как же? — Игорь вылупил глаза.

— Пойдём в ангар!

Дунин провёл Игоря в свою комнату и усадил за стол. Положил перед ним лист бумаги и ручку. Достал из тумбочки плотную бумагу с золотой надписью БЛАГОДАРНОСТЬ, положил перед Игорем.

— Попробуй переписать точно так же, как здесь. Как говорится, скопируй. Линейку надо?

— Попробую, — сказал Игорь, всё больше удивляясь. — Дай, конечно, линейку, с ней быстрее получится.

Получив линейку, стал писать ровными печатными буквами:

«Тов. ДУНИНУ Захару Кондратьевичу за активное участие в работе по организации культурно-массовых мероприятий...»

Старательно вывел последние слова: «Начальник пионерского лагеря ЛАСПИ Шабуника М. А.».

— А как же рисунки, подпись? — спросил Игорь.

— Этого пока не надо. Дай-ка, сравним...

Дунин поставил оба листа рядом на тумбочку и отошёл на два шага. Прищурился, посмотрел через кулак.

— Сам бы не увидал, — не поверил бы. — Дунин поглядел на Игоря с новым выражением на лице. — А ты ещё спрашиваешь, как же!

Игорь заволновался. Смутные догадки мелькали в его голове, одна перебивала другую, потом появлялась третья, и весь этот беспорядок никак не мог превратиться в определённую мысль.

— Что ты придумал? — спросил он осипшим голосом. — Скажи!

Дунин молча сел на кровать, запустил пальцы в волосы и стал чесаться. Игорь терпел. Он понимал, что Дунин не от того чешется, что голова грязная, рядом с ангаром душ есть, банного дня ждать не надо. Чешется Дунин по другой, тайной пока причине, и ничего неприличного в этом, наверное, нет, а только так кажется.

Наконец Дунин опустил руки, положил их на колени.

— Пиротехника! — Он смотрел на Игоря ясными карими глазами, и его губы постепенно растягивала улыбка. — Завтра папа уезжает в Севастополь за пиротехникой к празднику Нептуна. Приедет только послезавтра. Всю ночь ангар в нашем распоряжении.

Игорь начал понимать. Беспорядок мыслей и предположений прекратил своё кружение в голове.

— После отбоя и проверки дежурного воспитателя, — продолжал Дунин, — ты бежишь из отряда и тайно скрываешься в неизвестном направлении. Там я тебя жду. Мы с тобой подкрадываемся к кабинету Марины Алексеевны, бесшумно в него проникаем, похищаем грамоту и опять скрываемся в неизвестном направлении.

— В каком это неизвестном? — не понял Игорь.

— Это я для красоты, — Дунин махнул рукой, — на самом деле бежим в ангар, тайно и незаметно, чтобы никто не учуял. Перерисовываем всю грамоту, вставляем наш рисунок в рамку, а настоящую прячем в глубокий замурованный тайник. После этого снова бесшумно проникаем в кабинет, вешаем нарисованную грамоту на стенку и бесследно скрываемся.

— Тут много неясного... — Игорь незаметно для себя стал одной рукой чесать голову.

— Ещё сутки впереди, додумаем. А теперь беги, а то ужин прозеваешь.

Глава шестая

Весь вечер Игорю было как-то муторно и даже страшновато. И наутро он проснулся с нехорошим ощущением, но во время купания всё прошло.

Отряды строем пришли на пляж, заняли свои места и улеглись на горячей гальке. Потом по микрофонной команде физрука Александра Сергеевича делали гимнастические упражнения. После этого разрешено было купаться.

Маленький кусочек моря, отведённый для купания пионеров, был отгорожен от остального пространства длинной верёвкой, к которой привязаны белые плавучие шары — буйки. Заплывать за них воспрещалось под страхом самого сурового наказания. В шестом отряде кто-то заплыл за буйки, и тут же на весь пляж разнеслась радиокоманда:

— Шестой отряд, из воды! Вожатому построить отряд и увести с пляжа!

— Что поделаешь?

Вожатый, сердясь и ругаясь, построил отряд и увёл с пляжа. Хорошо, что это произошло перед самым концом купального времени, не так обидно шестому отряду.

— Делай вывод, — внезапно сказал Игорю вожатый Андрей Геннадиевич.

Игорь вздрогнул:

— Какой такой вывод?

Ему показалось: вожатый каким-то чудом прознал, что они с Дуниным замыслили похитить грамоту, то есть не похитить, конечно, а просто подменить.

— Тут можно сделать два вывода, — сказал Андрей Геннадиевич. — Во-первых, тот вывод, что твоё личное поведение прямо влияет на судьбу всего отряда, а второй вывод тот, что некоторые поступочки уже не исправишь. Сделал, и всё. Не переделаешь. Или ты успел на самолёт, или опоздал на него, одно из двух, третьего не дано. Отстал. Бойся отстать, Судаков Игорь.

«Не знает, — успокоился он. — Да и откуда ему знать?» И сказал вожатому:

— А я что? Я не опаздываю. И за буйки не заплываю.

— Ещё б тебе заплывать, когда тебе даже с причала нырять разрешают!.. И сегодня небось в личное время на пляж побежишь, найдёшь причину... Эх, нет у меня прав на ваше личное время, а то бы я тебе хороший руль приделал.

— И совсем не на пляж, — возразил Игорь. — Сегодня в личное время я пойду работать в кружок «Природа и фантазия».

— В самом деле? — Лицо вожатого подобрело. — Поглядим, чего ты там нафантазируешь. Но это хорошо. У Ивана Ивановича коллектив крепкий, дисциплинированный. Держись за него, если уж тебя приняли.

— Всеми руками! — пообещал Игорь.