Обманный лес - Голден Кристофер - Страница 3

«Лайв Бэйт» отвечал всем требованиям. Маленький каджунский[1] ресторанчик располагался на перекрестке Двадцать третьей улицы и Бродвея, в месте, болеечем насыщенном издательствами. Модное местечко, где редакторы, агенты и писатели могут столкнуться друг с другом, случайно или намеренно.

За стойкой, забитой людьми, употребляющими свой обед в жидком виде и, вероятно, зашедшими сюда не по делу, находилось широкое венецианское окно, украшенное перевернутыми неоновыми пивными вывесками. Перевернутыми для Томаса, разумеется. С раскаленного, залитого солнцем тротуара Двадцать третьей улицы они отлично читались.

Томас смотрел, как мимо проходят люди в распущенных галстуках, без пиджаков. Те, у кого не было необходимости соблюдать столь строгую форму одежды, оголились, насколько позволяли приличия. Одна женщина, выгуливавшая собаку, была облачена в лифчик от купальника и нечто вроде шелкового шарфа вместо юбки. Томас и глазом не моргнул, и только туристы провожали ее взглядом Это же Манхэттен.

Была знойная июльская пятница, и в спертом воздухе нью-йоркских улиц-каньонов не чувствовалось ни малейшего дуновения. Когда солнце скроется за башней Флэтайрон-билдинг, длинные прохладные тени расползутся по тротуарам и протянут пальцы поперек самой улицы.

А пока что от солнечного света не было спасения.

Потом его затмил силуэт, женская фигура.

– Надеюсь, ты не очень долго ждешь.

Томас поморгал, заставляя глаза сфокусироваться. Силуэт превратился в его агента, Франческу Кавалларо. Привлекательная, она, несмотря на свою миниатюрность, обладала неукротимой решительностью, а уверенная манера держаться придавала ей куда более внушительный вид, чем можно было рассчитывать при ее размерах.

Томас всегда считал ее женщиной с огоньком. Это в ней понравилось ему с самого начала. И сослужило им обоим неплохую службу.

– Не-а, я решил без тебя не заказывать, – признался Томас. – Но я знаю, что буду есть. Здесь превосходная джамбалайя[2], ты непременно должна ее попробовать.

– Вообще-то я хотела рыбу, – сказала Франческа. – Если у них есть сом по каджунски, я беру.

– Может быть, тебе повезет, – сказал он, когда она взяла меню. Потом, секунду спустя, добавил: – Мне не хотелось бы тебя подгонять, но у нас не очень много времени. Мне нужно забрать Натана из сада.

Голубые глаза Франчески одарили его ласковым взглядом поверх меню. У нее были длинные волосы, выкрашенные в почти естественный рыжий цвет, и голубые глаза, напоминавшие Томасу стеклянный шарик, который у него был в детстве; он был всего один, и Томас потерял его в ту весну, когда ему исполнилось семь. Но до сих пор его помнил.

– Кстати, как ты с этим разобрался?

– Пока вроде все получается, – ответил Томас – Я делаю все свои дела на неделе, а выходные провожу с Натаном. Предел мечтаний, учитывая то, как мы с Эмили нынче ладим. Или, вернее сказать, не ладим.

Этот ответ, судя по всему, удовлетворил Франческу, поскольку она лениво огляделась по сторонам в поисках официантки.

– Как продвигается книга? Как там ее?

– «Полет в Обманный лес», – напомнил он ей. – Там Ворчун и Султанчик наконец-то возвращаются домой.

При этих словах Франческа просияла.

– Боже, Ти-Джей, – сказала она. – Ребятишки вот уже года три как этого ждут, да? Ты заработаешь на ней уйму денег.

– Мы, – поправил ее Томас, ероша густые заросли своих коротких темных волос. – Мы заработаем на этом кучу денег. И пожалуйста, Фрэнки, не называй меня Ти-Джей. Ты же знаешь, я терпеть этого не могу.

– Прости, – неискренне извинилась она.

Подошла официантка, и Томас, взглянув на ее значок, понял, что забыл ее имя. Менее чем за пять минут оно полностью испарилось у него из головы. Он пожурил себя, посетовал на дырявую человеческую память и заказал свою джамбалайю.

– Еще пива? – спросила официантка.

– На этот раз просто колу, – попросил он. – С лаймом.

Пока Франческа делала заказ, Томас чуть поерзал на своем стуле, таком же рахитичном, как и столик. На Томасе были чистые голубые джинсы и новые кроссовки, добротная рубашка с короткими рукавами и тремя пуговками на вороте. Ему было удобно. Всякий раз, когда его начинали одолевать опасения, что он исписался, утратил запал, суть своей работы, Томас напоминал себе, как ему повезло.

Это был не самый худший способ заработать себе на жизнь. И потом, он же создал Обманный лес, который полюбился детям во всем мире. Плохо ли?

Вообще говоря, по этому поводу он испытывал смешанные чувства. Он зарабатывал приличные деньги, пользовался определенной известностью и был владельцем имущества, которое определенно переживет его самого, а то и его детей тоже. Но чем популярнее становился «Обманный лес», чем на большее количество языков его переводили, чем больше товаров производилось под этой маркой, тем меньше он принадлежал Томасу. Тем меньше в нем оставалось от его детища.

Взять хотя бы Ворчуна и Султанчика. Когда в «Прощании с Обманным лесом» он убирал их со сцены, то думал, что они больше на ней не появятся. Ему хотелось посвятить время более детальной проработке каких-нибудь других персонажей. Но реакция детей и их родителей – не говоря уж о представителях кино– и телестудий, заинтересованных в его книгах, – оказалась столь резкой, что он практически вынужден был вернуть их обратно.

Книги изменились и еще кое в чем. Центральный персонаж всего цикла «Обманный лес», Мальчик, всегда был неким, шести– или семилетним сорванцом, исследующим небольшой лесок за домом, который в его воображении таил в себе фантастические миры и был населен удивительными существами, как дружелюбными, так и не очень. Однако прежде всего Мальчик был всего лишь окном в Обманный лес для читателя.

Давным-давно Мальчика звали Томасом. Но несколько лет назад, когда Томас писал «В сердце Обманного леса», все переменилось. Мальчик вышел из дома через черный ход, и его мама, как всегда, попросила его не забираться слишком далеко. По тропке-царапке, окаймленной колючими кустами, он углубился в самое сердце Обманного леса, где в маленькой хижине Ворчуна в очаге всегда пылал огонь.

Как обычно, его уже поджидали приключения. Гризли Брауни пообещал помочь пугалу, Тыквану Горлянкину, осуществить самый последний из бесконечной череды хитрых планов, как отвадить братьев-воронов от кукурузного поля. Но Брауни был ленив, вечно зевал, и к середине утра задремал. Тыкванова кукуруза осталась без присмотра, и братья-вороны безнаказанно поживились несколькими дюжинами початков.

Когда появился Мальчик, все собрались за хижиной Ворчуна, неподалеку от поля, и спорили об ответственности Брауни, вернее, о его безответственности. Ну все, кроме Смычка – который еще не прилетел из своей пещеры, – и кое-кого из менее приятных обитателей Обманного леса.

Султанчик и Ворчун решительно заняли сторону Тыквана. Гиена, которую все звали Хохотуном и которая всегда говорила о себе в третьем лице, считала все происшедшее крайне забавным. Однако она разобиделась на Брауни, который, как он сказал, «мог не клевать носом не больше, чем Хохотун может не хохотать». Мистер Тилибом, хотя и не был самым сообразительным колокольчиком в Обманном лесу, тоже считал, что Брауни это не нарочно.

И все, разумеется, ждали, какой Мальчик вынесет приговор.

Пока он решал, Боб Долгозуб и Скалоголовый, пренеприятная парочка, воры и негодяи, которые при каждом удобном случае мутили воду, перебрались в домик Ворчуна и заявили, что он принадлежит им.

Когда Мальчик вынес решение, гласившее, что Брауни должен попытаться стать более сознательным и следующие несколько дней за свою провинность будет помогать Тыквану в поле, все собрались отправиться к Ворчуну на чай. Ворчун, несмотря на сварливый нрав, готовил отличный чай.

Но хижины Ворчуна больше не было. На ее месте, хотя оно и выглядело в точности так же, возвышалось явно новехонькое жилище, принадлежащее Бобу Долгозубу и Скалоголовому. Затем последовала череда до смешного неудачных попыток отыскать старый домик Ворчуна или завладеть этим, «новым».