Бешенство - Герритсен Тесс - Страница 29

Они смотрели друг на друга через стол, на этот раз не как работник и наниматель, а как друзья.

— Спасибо, Брайан, — проговорила она. — За все, что ты для нас сделал.

Часы в гостиной пробили половину часа. Тоби вздохнула и неохотно выбралась из кресла. Пора на работу.

— Тоби, нам надо поговорить.

Отвлекшись от хрипящего трехлетнего малыша, она увидела в дверях кабинета Пола Хокинса.

— Подождешь минутку? — спросила она.

— Это очень срочно.

— Хорошо, сделаю укол и через минуту буду.

— Я жду на служебной кухне.

Принимая из рук Модин пузырек эпинефрина, Тоби заметила вопросительный взгляд медсестры. Они обе задавали себе один и тот же вопрос: что делает руководство в десять вечера в четверг на работе? Глава отделения неотложной помощи пришел в костюме и галстуке, а не в больничной униформе. Уже чувствуя тревогу, Тоби набрала эпинефрин в туберкулезный шприц, а затем наигранно весело обратилась к ребенку:

— Мы поможем тебе дышать легче, гораздо легче. Тебе придется немножко посидеть, не двигаясь. Это будет как укус пчелки, но быстро пройдет, ладно?

— Не хочу, чтобы пчелка кусала, не хочу.

Мать малыша обхватила сынишку покрепче.

— Он терпеть не может эти уколы. Просто делайте, и все.

Тоби кивнула. Торговаться с трехлетним ребенком — дохлый номер. Она ввела лекарство, вызвав такой вопль, от которого стены могли бы облупиться. Так же внезапно крик прекратился, и мальчик, все еще всхлипывая, жадно уставился на шприц.

— Хочу это.

— Я дам тебе новенький, — сказала Тоби, протягивая неиспользованный шприц без иголки. — Можно в ванной играть.

— Буду сестре уколы делать.

Его мама закатила глаза:

— То-то она обрадуется!

Хрипеть малыш стал значительно меньше, поэтому Тоби оставила Модин понаблюдать за ним, а сама пошла на кухню к Полу.

Он поднялся, когда Тоби вошла, однако разговор начал, только когда та закрыла дверь.

— Сегодня вечером было собрание руководства, — сообщил он. — Только что закончилось. Я подумал, что мне лучше сразу прийти и рассказать, что там было.

— Я полагаю, снова насчет Гарри Слоткина.

— Это был только один из вопросов.

— Были и другие?

— Всплыл также случай со вскрытием.

— Понятно. У меня такое ощущение, что мне лучше присесть.

— Думаю, нам обоим лучше это сделать. Она взяла стул и села к столу напротив Пола.

— Если вы собрались, чтобы поджарить доктора Харпер, почему меня не пригласили на барбекю?

Пол вздохнул.

— Тоби, мы с тобой могли бы выкарабкаться из истории с Гарри Слоткиным. Во всяком случае пока тебе везет. Его семейство еще не подавало иск. И шумиха вокруг него, похоже, затихает. Судя по тому, что я слышал, Казаркин Холм — а также доктор Валленберг — пресекли все попытки прессы выпустить новые статьи по этой теме.

— С чего бы доктор Валленберг решил оказать мне услугу?

— Я полагаю, не в интересах Казаркина Холма делать достоянием гласности, что один из их богатеньких пациентов шляется где-то как последний бродяга. Ты же знаешь, это ведь не заурядное сообщество пенсионеров. Их успех зависит от высокого статуса, им необходимо быть лучшими и брать за это бабки. Никто к ним не пойдет, если возникнут хоть какие-то сомнения в благополучии их пациентов.

— Значит, Валленберг защищает свою дойную корову, а не меня.

— Неважно, по какой причине, но он помог тебе отделаться. А ты взяла и разозлила его. И с чего это тебе в голову взбрело? Вызвать судмедэксперта! Превратить это в криминальное дело!

— Это был единственный способ поставить диагноз.

— Этот человек уже не был твоим пациентом. И решение о вскрытии должен был принимать Валленберг.

— Он не хотел этого. Либо он не хотел знать причину смерти, либо боялся ее узнать. Это единственное, что пришло мне в голову.

— Ты выставила его в черном свете. Выглядело так, будто он совершил какое-то преступление.

— Меня волновало здоровье других пациентов Казаркина Холма…

— Здоровье других пациентов здесь ни при чем. Это грязные политические игры. Валленберг был сегодня на собрании. Там же были и сторонники Дага Кэри. Это был тот еще пикник, и ты стала главным блюдом. И теперь Валленберг грозится направлять пациентов не в клинику Спрингер, а в Озерную больницу. А это плохо для нас. Возможно, ты не понимаешь, но Казаркин Холм — только одно из звеньев длинной цепи. Они сотрудничают с дюжиной других домов престарелых, и все посылают своих пациентов к нам. Ты хоть представляешь, сколько мы зарабатываем за одни только операции на тазобедренных суставах? Добавь к этому резекцию простаты, катаракту, геморрой — получится целая туча пациентов, и большинство из них с дополнительной страховкой помимо стандартной пенсионной. Мы не можем позволить себе потерять такую клиентуру. А Валленберг грозит как раз этим.

— И все из-за этого вскрытия?

— У него есть причина расстраиваться. Когда ты позвонила патологоанатомам, ты тем самым обвинила его в некомпетентности. А то и хуже. И теперь нам снова названивают газетчики. Может опять подняться шумиха.

— Это Даг Кэри сообщил им. Одна из его подлых штучек.

— Да, ну и Валленберг теперь бесится, что его втягивают в скандал. А начальство боится, что можно потерять пациентов из Казаркина Холма.

— И, разумеется, все злятся на меня.

— Ты удивлена?

Она медленно вздохнула.

— Стало быть, после вашего барбекю от меня остались рожки да ножки.

Пол кивнул.

— Валленберг хочет, чтобы твой контракт был расторгнут. Конечно, сначала это должно пройти через меня, поскольку я глава службы неотложной помощи. Мне не оставили места для маневра.

— Что ты им сказал?

— Что с твоим увольнением возникнет проблема. — Он горько усмехнулся. — Я воспользовался тактикой затягивания, которую ты, возможно, не одобришь. Я сказал им, что ты можешь начать сопротивляться, обвинив их в сексуальной дискриминации. Это заставило их заволноваться. Если уж есть кто-то, с кем они совсем не хотят иметь дело, так это занудная феминистка.

— Как лестно.

— Это единственное, что пришло мне в голову.

— Забавно. Я никогда об этом не думала. А я ведь женщина.

— Помнишь то дело о сексуальном домогательстве, иск тогда подавала одна из медсестер? Оно тянулось два года, и клинике Спрингер пришлось потратить целое состояние на адвокатов. Это единственный способ заставить их притормозить и обдумать свои действия. И выиграть для тебя немного времени, пока шумиха уляжется. — Он запустил пальцы в свою шевелюру. — Тоби, меня загнали в угол. Они давят на меня, чтобы я разрулил эту ситуацию. А я не хочу обижать тебя, честное слово, не хочу.

— Хочешь, чтобы я уволилась?

— Нет. Нет, я здесь не за этим.

— Так чего же ты от меня хочешь?

— Я подумал, может, тебе стоит взять отпуск на несколько недель. А за это время придет отчет из экспертизы. Я уверен, там будет сказано о естественных причинах. Это поможет Валленбергу выпутаться.

— И все обиды простятся.

— Надеюсь. У тебя все равно по графику отпуск в следующем месяце. Можешь взять его сейчас. Увеличим его недель до трех-четырех.

Некоторое время она провела в раздумьях, будто бы мысленно играла в домино. Действие влечет за собой результат, который приводит к следующему результату.

— Кто меня заменит?

— Мы можем привлечь Джо Северина, чтобы он работал в твою смену. Он же сейчас на неполной ставке. Уверен, он охотно пойдет.

Тоби в упор посмотрела на Пола.

— И я никогда не получу свое место назад. Так?

— Тоби…

— А не сам ли Даг Кэри привел Северина на работу? Они вроде приятели или что-то в этом духе? Ты не принимаешь в расчет, с кем ты имеешь дело. Стоит мне уйти, Джо Северин будет тут как тут. Я потеряю свое место и вернуться уже не смогу, и ты это знаешь.

Он ничего не сказал, просто смотрел на нее, лицо его казалось непроницаемым. Слишком много лет ее влечение к Полу затмевало прочие их отношения. В его улыбках и дружелюбии ей мерещилось нечто большее, чего на самом деле не существовало. Она поняла это лишь теперь, когда ее уязвимость только усиливала удар.