Мир приключений 1983 г. - Беляев Александр Романович - Страница 2

— Понимаю, что трудно было, — кивнул Киров. — И дальше будет трудно. Белые без боя не отдадут нам ни одного дома, ни вершка земли, ни пуда хлеба. Но Кавказ и Закавказье должны быть советскими. И они будут советскими. И мы будем не только воевать, но везде, где только можно, будем помогать людям налаживать новую мирную жизнь. Надо сейчас же организовать тушение пожаров.

— Сейчас сюда вернется второй эскадрон. Пожары потушим, товарищ член Реввоенсовета, — заверил Кирова командир отряда.

— Это еще не все. Пошлите людей по домам. Если среди населения имеются раненые, немедленно организуйте медицинскую помощь, — продолжал Киров.

— Для своих бойцов медикаментов не хватает, — хмуро заметил кто-то из прибывших товарищей.

— Знаю, — быстро ответил Киров. — И все-таки будем делиться с населением всем, что у нас есть. Каждый выздоровевший раненый завтра станет таким же активным защитником революции, как мы с вами.

Киров говорил негромко, но четко и твердо. Он не просто приказывал. Он разъяснял и одновременно убеждал.

— Это не все. Особое внимание надо обратить на сирот.

— А с ними что делать? — спросил кто-то.

— Прежде всего, их надо выявить. Дети — наше будущее. И если мы не позаботимся о них сегодня, у нас не будет нашего революционного завтра. Сирот надо не только выявлять, но и подбирать.

— А куда девать? Возить в обозе? А чем кормить? — послышалось сразу несколько вопросов.

— Отправляйте в детские дома в освобожденные Красной Армией города. Отправляйте, в конце концов, в Россию.

На площади появились бойцы второго эскадрона во главе с Пашковым. Командир отряда без труда узнал, даже в сумерках, его могучие плечи, белую кубанку с широкой красной лентой и кожаную куртку. Попросив у Кирова разрешения, он сел на коня, поскакал навстречу Пашкову и передал ему все распоряжения члена Реввоенсовета.

Пашков, как обычно, слушал молча. Но когда разговор зашел о сиротах, на лице его выразилось полное недоумение.

— Что же, моим хлопцам нянькаться с ними?

— Поступать так, как того требует товарищ Киров. А значит, и наша партия, — пояснил командир отряда.

— А воевать кто будет… — хотел было уточнить Пашков, и вдруг его черные глаза широко раскрылись и замерли. А сам он весь подался в седле вперед и громко крикнул: — Глянь-ка, командир! А ну, хлопцы, тащите его.

Командир отряда невольно обернулся и увидел, как над срубом стоявшего неподалеку колодца появилась чья-то рука и уцепилась за сруб. К колодцу сейчас же подбежали бойцы и вытащили из него парнишку. С парнишки ручьями текла вода, он не стоял на ногах.

— Может, качнуть его? — предложил, подъезжая, Пашков.

— Живой он.

— Только нахлебался здорово, — объяснили бойцы.

Пашков и командир отряда спешились и подошли к парнишке. Он уже сидел на земле, поминутно вздрагивая всем телом. Бойцы помогали ему раздеться. Кто-то протягивал полотенце, кто-то набросил на его плечи шинель.

— Звать-то тебя как? — спросил Пашков.

— Ашот, — ответил парнишка.

— Как же тебя в колодец занесло?

— Казаки сбросили.

— Казаки? У, зверье! — загудели бойцы.

— Разотрите его хорошенько полотенцем, — приказал командир отряда. — И хорошо бы чаем горячим напоить.

Пашков послал в соседние дома своих людей. И пока они искали у хозяев чай, бойцы насухо обтерли Ашота, надели на него шинель, а его собственную одежду выжали и отнесли в дом сушить. Пришел санитар, перевязал Ашоту ногу и голову: парень сильно ударился о бадью в колодце. К счастью, эта бадья и спасла ему жизнь. Не ухватись он за нес, захлебнулся бы в холодной, как лед, воде.

— За что же они тебя бросили-то? — расспрашивали бойцы.

— Хлеба попросил, — ответил Ашот.

— И за это сбросили? Вот гады!

— Они думали, что меня подослали партизаны, — сказал Ашот.

— Дом-то твой где?

— В горах был. — Ашот махнул в сторону каменных утесов.

— Почему был?

— Теперь нет.

— А где батька с матерью?

— Умерли.

— С кем же ты живешь?

— Один живу. Пастухом был у лавочника. А он убежал. И я чуть с голоду не умер. А казаки хаш варили. Я хотел стороной пройти. Не утерпел. Подошел. А они меня схватили. Сначала били. Потом бросили.

— Ничего, хлопец. Теперь тебя никто не обидит. А обидит — во! — сказал Пашков и показал кулак величиной с лошадиную голову. — Так как выходит, что ты наш первый крестник.

Бойцы дружно засмеялись. Ашот тоже попытался улыбнуться. Но не смог. Видно, просто разучился улыбаться. Командир отряда понял это. Он подошел к Ашоту, положил руку на плечо.

— А ты молодец. Надо же, сам из колодца выбрался. Значит, не так просто тебя скрутить.

— Я тоже кумекаю, добрый из него со временем боец выйдет, — поддержал командира Пашков.

— А пока обсушите парня хорошенько и отправьте в обоз. Пусть денек-другой с ранеными побудет. Подкормится малость, синяки залечит. Потом посмотрим, куда его пристроить, — распорядился командир отряда. — А ты, Пашков, приступай выполнять задачу. И еще тебе приказ: обоз с ранеными возьмешь под свою охрану.

Пашков хотел возразить. Но, увидев непреклонный взгляд командира, лишь досадливо кашлянул в кулак и сказал:

— Все понял!

Глава 3

Лошади долго шли шагом. Но наконец остановились. И Женя услыхала недовольный хриплый голос:

— Давай ее сюда.

Кто- то поднял ее на руки и куда-то понес. Она уже не вырывалась и не дергалась, а только всхлипывала от страха. Потом ее поставили на ноги и сняли с головы мешок, отвратительно пахнувший чем-то затхлым, и вынули тряпку изо рта. Она увидела небольшой костер, черные своды пещеры и двух верзил, заросших по самые глаза косматой щетиной.

— Чего ревешь? — сказал один из них, показав при этом ровные белые зубы. — Бить тебя мы не собираемся.

Другой ушел в глубь пещеры и принес сухого валежнику, заранее, очевидно, запасенного там. Он подбросил валежник в костер. Пламя прожорливо захватило сухие ветки и занялось с большой силой. Женя сразу почувствовала тепло.

— Куда вы меня привезли? — всхлипывая, спросила она.

— Знаем куда, — ответил тот, который ходил за валежником. Он был с бородой, в плечах пошире, чем его напарник, и выглядел старше.

— Зачем вы меня схватили? — снова спросила Женя.

— Узнаешь, — ответил белозубый.

Женя решила больше ничего не спрашивать. А абреки [2] — она поняла, что двое эти — самые настоящие бандиты с большой дороги, — расстелив возле костра кошму, развязали торбы, достали хлеб, мясо брынзу и принялись за еду. Белозубый отрезал ножом большой кусок вареной баранины и протянул его Жене.

— Ешь! — коротко приказал он.

Женя отвернулась.

— Оставь ее. Один раз не поест — ничего с ней не случится, — сказал другой.

Белозубый не стал возражать. Скоро они оба насытились и закурили трубки.

— Теперь я тебе скажу, зачем мы тебя взяли, — повернулся к Жене бородатый.

Женя насторожилась.

— Пока мы не сделали тебе ничего плохого. Подумаешь, немного покатали на лошади. Это даже интересно, — продолжал бородатый. — Но мы можем сбросить тебя в пропасть. Или скормить шакалам. Или просто завалить тут камнями…

— За что? — Женя сжалась от ужаса.

— Просто так! Напиши своему деду письмо. Если он хочет получить тебя живую и здоровую, пусть заплатит миллион.

— Кому? — спросила Женя.

— Нам.

— Где же он его возьмет?

— Найдет. Поищет и найдет, — уверенно ответил бородатый.

— А если не найдет?

— Тогда мы сами скажем ему, в каком ущелье собрать твои кости! — пригрозил бородатый.

— Давайте бумагу, — сказала Женя.

— Вот это другой разговор! — Бородатый даже улыбнулся.

Пока белозубый доставал из торбы какую-то тетрадку и искал карандаш, Женя пыталась сообразить, где же дедушка найдет столько денег. Никаких сбережений у него не было. Он жил только на жалованье, большую часть которого тратил на медицинское оборудование для больницы: казенных денег на это не отпускали уже давным-давно. Ее похитители, наверное, и не подозревали, что доктор Прозоров иногда даже продукты у лавочника брал в долг. Женя вспомнила свой любимый рассказ «Вождь краснокожих». Она много раз читала его в Петрограде и здесь и всегда от души смеялась над проделками маленького пленника Джонни. Да и вообще ей нравились не только Джонни, Билл и Сэм. Очень забавной выглядела вся рассказанная О’Генри история о похищении рыжего сорванца.