Девочки мадам Клео - Гольдберг Люсьен - Страница 4

Прежде чем повернуться и уйти, лакей предупредил Питера, что напитки начнут подавать ровно в семь в музыкальном салоне, расположенном на первом этаже. Если мистер Ши соизволит позвонить по телефону «добавочный ноль-семь», когда будет готов спуститься, лакей снова придет и проводит его, поскольку вряд ли мистер Ши пожелает тратить время на поиски пути вниз.

– Полагаю, все уже одеваются, – сказал Питер, чувствуя некоторую неловкость.

Для страховки он достал смокинг, однако, не зная здешних правил, легко попасть впросак.

– Да, сэр, – подтвердил слуга. – Смокинг, сэр, белый или черный.

По-прежнему стараясь казаться безразличным, Питер спросил:

– Сегодня вечером будут только мужчины, не так ли?

– Во время аперитива и обеда, сэр, – кивая, сказал лакей. – После обеда барон приглашает нескольких дам на бренди в библиотеку.

Лакей поклонился и, пятясь, вышел из комнаты, оставляя Питера в легком припадке застенчивости.

«А чего, собственно, ты ожидал? – спросил он себя. – Девушек, гурьбой выпрыгивающих из торта, врывающихся в комнату в стремительном канкане с задранными на голову нижними юбками, чтобы, визжа, выбивать ножками бокалы с шампанским из рук сильных мира сего? Или обнаженную фею в ванной комнате, безмятежно ожидающую с возбуждающим лосьоном в руках?»

Он нарисовал в своем воображении женщин, которых барон пригласит на бренди. Все они представлялись ему похожими на Маргарет Тэтчер.

За обедом, сервированным на шестьдесят персон в увешанном знаменами зале, над которым доминировала роскошная, необыкновенно массивная люстра, Питер беседовал с итальянским министром финансов, сидевшим справа, и пытался поддерживать разговор со шведским ученым, лауреатом Нобелевской премии по физике частиц, сидевшим слева. Это было довольно утомительно, и ему пришлось слишком много съесть и выпить.

По знаку барона все поднялись и медленно двинулись вдоль длинного коридора, на стенах которого висели портреты семнадцатого века, в почти столь же огромную, как и обеденный зал, библиотеку, где квартет, состоящий из флейты и струнных инструментов, играл Моцарта – так, по крайней мере, послышалось Питеру, когда говорил довольно ехидного вида епископ, который солидно шествовал впереди, в нескольких шагах от него.

В одиннадцать Питер поневоле сжимал губы, сдерживая зевоту. Он уже битый час отстоял в кругу мужчин, обсуждавших ситуацию с заложниками в Иране, когда увидел их – нескольких женщин, одетых в вечерние платья, очень элегантные, некричащие, из ткани приглушенных тонов. Они появились неизвестно откуда, как лебеди на глади чистого пруда. Официального представления не было. Появились – и все.

Ни одной, которая походила бы на Маргарет Тэтчер, среди них не было. Высокие, красивые, в изысканных одеждах от лучших французских и итальянских модельеров. Может быть, это титулованные родственницы барона? Да неужто это те самые женщины, подумал он, которые представлялись ему затаившимися где-то в дебрях дворца, одетые в черные чулки, доходящие до причинного места, надушенные «Шанелью номер пять» и готовые наброситься на гигантов коммерции где-нибудь в укромном уголке?

Немецкий торговец оружием, вдруг оборвал фразу на полуслове, а потом сказал со вздохом:

– Ага, вот наконец и девушки мадам Клео. Королевский выкуп за любую из них. Вы живете в Париже, Ши. Никогда не встречались ни с одной? Питер чересчур порывисто повернулся к немцу.

– Девушки мадам Клео? Проститутки? – выпалил он и тотчас почувствовал, как нахлынувший жар опаляет ему шею и щеки.

Он крепко сомкнул губы, жутко сожалея о своей поспешности и ненавидя себя за то, что произнес эти слова.

Немец бросил на него холодный взгляд и сухо отчеканил:

– Обычно их так не называют. Если и есть на свете совершенство в женском обличье, так это девушка мадам Клео. Я полагал, что вы, журналисты, обладаете более тонким воображением.

Сконфузившись, Питер отошел от немца и начал переходить от одной группы к другой. В следующий час его внимание разрывалось между сбором разнообразной информации, извлекаемой из разговоров, в которых он принимал участие, и наблюдением за поведением женщин. Блистая гордой уверенной осанкой, они плавно переходили от одного собеседника к другому, приветствуя каждого несколькими тихими словами. И каждый гость, с которым они разговаривали, был одарен восхищенным, безраздельным вниманием.

Он допивал третий бокал бренди, когда почувствовал знакомый прилив боли в пояснице – слишком много времени не давал отдыха ноге. Направляясь к одной из низких кушеток по обе стороны камина, он уже почти поставил свой бокал на полированную поверхность низенького столика, как вдруг чья-то услужливая рука подложила ему льняную салфетку. Он поднял голову и увидел молодую женщину, стоящую над ним, улыбающуюся, – волосы, словно тяжелый темный занавес, ниспадали на ее великолепное лицо.

– Барон очень бережливый хозяин, – шутливо сказала она. – Я слышала, что этот стол когда-то принадлежал императрице Евгении.

Питер хотел было ответить, но не смог. Более от нервозности, нежели от желания курить, он быстро вынул сигарету из початой пачки, лежавшей в кармане. Не успел он поднести ее к губам, как под кончиком сигареты взметнулось голубовато-золотое пламя. Он затянулся и только потом улыбнулся девушке.

– Благодарю вас, – сказал он, восхищенный ее жестом.

– Меня зовут Мадлен, – представилась она, словно чувствуя, какой производит эффект.

Девушка положила зажигалку на кофейный столик рядом с его бокалом, молча показывая, что он может ею воспользоваться. – Позвольте к вам присоединиться?

Питер попытался было встать, но она села рядом, прежде чем он успел это сделать.

– Очень приятно, Мадлен, – сказал он, стараясь вдвое усилить голос, чтобы скрыть волнение. – Меня зовут Питер. Питер Ши. А фамилия у вас есть?

– Я никогда ею не пользуюсь, – сказала она. – Как и своим настоящим именем.

Питер рассмеялся, признательный за предоставленный повод продолжить беседу.

– Серьезно?

– Серьезно.

– Отчего так?

– Быть может, оттого, что я существую только в текущий миг. Мы знаем, кто мы, а имена ничего не значат.

– Весьма романтическая версия.

– Угу.

– В таком случае я буду называть тебя Мадлен.

– Благодарю, – сказала девушка, протягивая ему свою руку, потом оттолкнулась от низкой кушетки. – Идем, я покажу тебе винный погреб барона. Довольно примечательное место. К тому же мы будем там одни.

Он позволил увлечь себя через комнату к высоким дверям библиотеки. Чтобы поступить иначе, потребовалась бы сила, какой он никогда не обладал. Мадлен была неотразима.

Они пересекли террасу и, оказавшись на газоне лужайки, пошли в сторону длинного низкого здания.

Войдя внутрь, она зажгла две толстые свечи и протянула одну из них Питеру.

– Пользоваться электричеством здесь запрещается, – объяснила она голосом, трепетным, как пламя свечи.

Она улыбнулась, какую-то минуту ее лицо едва не коснулось лица Питера, и казалось, что вот сейчас она поцелует его. Вместо этого Мадлен повернулась и повела его по коридору, ее гибкая фигура скользила сквозь густые тени.

– Чем ты занимаешься, Питер? – спросила она, когда они добрались до конца ряда громадных винных бочек.

– Я пишу. Точнее, готовлю репортажи. Во Всемирной Службе Новостей.

– Очаровательно. Так, значит, тебя интересует только то, что происходит и волнует сию минуту?

– Можно сказать и так, – согласился он, улыбаясь, но уже не слушая ее.

– А что тебя интересует? – спросил он, надеясь, что задал не очень дурацкий вопрос.

Любопытно было бы узнать, объясняются ли в любви проституткам. И вообще, в каком тоне разговаривать? Блистать остроумием, отшучиваться или вести себя, как на смотринах?

– Сейчас меня интересует то, что происходит и волнует сию минуту, – в тон ему ответила она.

Питер почувствовал, как у него перехватывает дыхание.

– Тебя беспокоит нога, верно?