Девочки мадам Клео - Гольдберг Люсьен - Страница 2

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Питер Ши, сотрудник журнала «Четверть часа», закрыл папку с гранками, вложил ее в карман спинки расположенного впереди кресла и закрыл глаза. Теснота раздражала. Воздух в авиасалоне первого класса был таким же спертым, как и в туристическом. Пока самолет битый час стоял на взлетной полосе аэропорта «Монтего-бей», кондиционеры не включались.

Он открыл глаза ровно настолько, чтобы найти маленький, скверно пахнущий предмет, который на авиалиниях именуется подушкой. Нечто интересное привлекло его внимание, когда он пристраивал этот предмет между плечом и щекой.

В правой секции первого класса полулежали мужчина и женщина. Казалось, их головы вот-вот поглотят друг друга. Тела скрывал длиннополый белый шелковый плащ, от бурного движения рук и ног ткань ходила штормовыми волнами. Время от времени женщина томно постанывала и извивалась. Каждому было ясно, что приятель женщины довел ее до состояния неистового сексуального возбуждения.

Вылет самолета задерживался именно из-за этой парочки. Так, по крайней мере, чуть раньше сказала стюардесса, отвечая на вопрос Питера. Весть, что они ждут важную персону, подстегнула Питера Ши, который зарабатывал на жизнь своим любопытством.

Когда парочка наконец взошла на борт и была, как требует церемониал, препровождена к своим креслам, Питер поднял голову и выпучил глаза от изумления. Он сразу узнал их обоих. Мужчина, покровительственно обнимавший женщину за талию, был известным нью-йоркским финансистом и преуспевающим брокером по имени Джон Уэслк Эйлер, или Черный Джек, как его, не без причины, прозвали еще в войну – в какую же по счету, дай Бог памяти, – ну да, во вторую мировую.

То, что женщина – не миссис Эйлер, Питер знал точно. Ему она была известна как Кристина. Однажды она послужила главным источником информации для его очерка о голливудском скандале, связанном с наркотиками. Блистательная, в высшей степени искусная и дорогостоящая «девушка по вызову».

Он знал достаточно и о Джеке Эйлере, чтобы питать к нему отвращение. Репутация надменного, лицемерного и богатого Эйлера была почти безукоризненной.

Питер достал маленький карманный блокнот и сделал пометку: переговорить со своим редактором относительно очерка о Черном Джеке – Эйлере. Путешествие с «девушкой по вызову» никак не соответствовало его имиджу, оплаченному достаточно щедро, чтобы быть общеизвестным.

Это маленькое открытие доставило Питеру радость и подняло настроение. Он любил сталкиваться с подобными проявлениями человеческой слабости. Умение видеть и слышать все, что достойно внимания, было и его работой и его натурой.

Он начал мысленно набрасывать контуры будущей статьи об Эйлере. Сюжет привлекал его образцовой иронией: человек, жаждавший и добившийся публичного признания, справляет свое интимное дело у публики на виду. И более чем пикантно, что его партнерша – «девушка по вызову». Для Питера Ши такой сюжет содержал в себе и нечто сугубо личное. Реванш.

Он отпил глоток виски и задал себе вопрос: а возможен ли вообще какой-то реванш после всего – болезненного разоблачения, самобичевания, принародной исповеди? Неужели прежняя потребность самоутверждаться и неуемное стремление всегда быть первым среди коллег сменились жаждой мести? Весьма вероятно, отвечал он сам себе. Почему какой-то Черный Джек не может быть наказан за поступок, едва не погубивший Питера? Почему такой человек, как Эйлер, может позволить себе бесстыдно выставлять на обозрение свою похоть, тогда как самое мимолетное из всех любовных приключений Питера довело его до глубин безысходности и почти полного разрушения личности?

Прошло без малого три года, и он научился справляться с этим. Да так ли?

Гнев, едва не погубивший его, теперь смягчился – помогли внезапное «озарение», счастливое стечение обстоятельств и время. Однако зрелище, разыгрывавшееся перед его взором, вызвало характерную для былой поры реакцию, и бесы, которые, как ему думалось, окончательно утихомирились, восстали вновь.

Питер Ши был последним ребенком в Южном Бостоне, заболевшим полиомиелитом. Во всяком случае, так было написано в заметке, вырезанной матерью из «Глоуб». Она хранила ее в своем альбоме вместе с фотографиями, сделанными во время акций, проводившихся его отцом и Клубом Полицейской Службы по сбору средств для лечения Питера с помощью физиотерапии.

По иронии судьбы, как раз в то время, когда температура малютки Пита подскочила к опасной отметке в сорок градусов, некая лаборатория проводила последние испытания чудодейственной вакцины доктора Солка.

Болезнь продержала Питера в постели три года. Когда наконец он опять смог ходить, одна нога оказалась чуть короче другой. Еще в школьные годы он постарался сделать хромоту менее заметной, вырабатывая пружинистую походку, которая напоминала развязноманерную поступь молодого петушка, только что победившего в отчаянной драке. В памяти Питера навсегда запечатлелись жестокие реплики и обидные слова, вроде «шатунок» и «вертижопый», которые он слышал от сверстников на школьном дворе. Никто, кроме него самого, и не подозревал, как разрывается его сердце от сознания, что он не такой, как все.

В Южном Бостоне это было простительно, и Ши слыл уравновешенным ирландцем. Но во взрослой жизни все оказалось совсем не так. Питер быстро понял: чтобы добиться успеха, нужно научиться сдерживать гнев. А Ши был наделен яростным, взрывным характером, который слишком часто брал верх. Но он знал, что если будет копить обиды, то о нем перестанут думать как о командном игроке. Ум игрока и обаяние – вот разменная монета успеха.

Окончив колледж, Питер Ши посвятил себя журналистике; начав рядовым репортером «Бостон Глоуб», он постепенно переходил со ступени на ступень все выше и выше. К началу восьмидесятых Ши сделал блестящую карьеру – стал зарубежным корреспондентом Всемирной Службы Новостей.

Когда ВСН отправила его в свое парижское бюро, жизнь открылась ему заново. Париж благоговел перед каждым, кто был близок к американским средствам массовой информации, а ближе Питера не было никого.

В салонах он был нарасхват, в лучших ресторанах устраивал приемы, которые оплачивались фирмой. К тому времени, когда миновал второй год его пребывания в Париже, он почти невольно начал работать на свою персональную известность больше, чем на ВСН.

Однажды летним вечером 1987 года, когда Питер переодевался к обеду в номере гостиницы, где он всегда жил в Париже, снизу позвонил администратор и сообщил, что к нему поднимается посыльный.

На ходу надевая пиджак, Питер направился к двери. Открывая ее, он увидел человека в безукоризненном черном деловом костюме и черной нелепой фуражке с козырьком.

– Мистер Питер Ши?

– Да, – сказал он, изумленно поднимая бровь.

– Прошу вас расписаться вот здесь. – Мужчина просунул под дверную цепочку маленький блокнотик с белым листком бумаги.

– Что это? – спросил Питер.

– Письмо для вас, – ответил мужчина.

– Понятно, – сказал Питер, – но что за письмо?

– Приглашение, сэр. Прошу вас, распишитесь.

Заинтересованный Питер возвратился в гостиную и перевернул конверт.

Клапан запечатали кругляшком настоящего сургуча, на котором был оттиснут вычурный завиток. Он вскрыл конверт и пришел в некоторое изумление. В это просто невозможно было поверить: его приглашали провести выходные в загородном поместье одного кз самых богатых людей Европы, барона Феликса д'Анжу. Такой прием устраивался каждый год, и это скандально известное событие получило название «Ля Фантастик». Даже для того чтобы попасть в список предполагаемых гостей, надо было достичь определенного положения. Ни о рауте, ни о тех, кто в нем участвовал, в газетах не появлялось ни слова. Состав гостей и то, что там происходило, было покрыто завесой таинственности и запретности. До Питера, конечно, доходили слухи о грандиозных оргиях, равно как о деловых соглашениях и сделках.