Девочки мадам Клео - Гольдберг Люсьен - Страница 11

Фидл покачала головой и поправила черный бархатный обруч, державший ее волосы.

– Я частенько думаю так о самой себе, Вики. У меня была когда-то другая жизнь. Я сидела в таком дерьме и помыслить не могла, что когда-нибудь из него выберусь. А появился вдруг человек и вытащил меня. Мне кажется, то же самое и я пытаюсь теперь сделать с Питером.

– Не хочешь рассказать мне об этой другой жизни? – спросила Вики.

– Ни в коем случае, – отмахнулась Фидл. – А от тебя я жду квалифицированных советов. Нечто такое, что знают такие сногсшибательные красавицы, как ты, в отличие от нас, которые наоборот.

Вики взяла свой стакан, отпила глоток.

– Гм, – произнесла она. – Тебе, пожалуй, стоило бы сбросить килограммов десять жира. Ой, пардон, я, видимо, имею шанс потерять работу.

– Веселая перспектива, – проворчала Фидл, строя гримасу. – Спасибо тебе, ты меня развлекла.

– Извините, шеф, но вы сами напросились.

– Ладно-ладно, – отмахнулась Фидл. – Но знаешь что? На жир мне наплевать. Он мне не мешает.

– А как насчет одежды, волос, ногтей, осанки? – спросила Вики, раздувая щеки. – Ты такая... ну, эксцентричная.

– Повторяю, Вики, в этом я и есть. Мне бы хотелось, чтобы Питер полюбил меня; а не ту, какой я могу казаться.

– Ты отказываешься от моих советов, топ general?

– Нет, не отказываюсь, – сказала Фидл с коротким смешком. – Я отказываюсь от карьеры актрисы. Продолжай, детка.

– Что ж, если честно, Фидл, еще неизвестно, стоит ли он твоих терзаний. Этот парень явился сюда изрядно потрепанным, а самым читаемым журналистом в городе сделала его ты. Может, ты все-таки его переоцениваешь?

Фидл наконец взяла свой бокал. Она боролась за Питера Ши почти полтора года. И теперь не могла отступиться. Она принялась рассказывать Вики о неудачной женитьбе Питера, о том, как он заливал горе вином. Вики было известно о его падении с пьедестала славы, но Фидл снова рассказывала ей – просто потому, что любила говорить о Питере Ши.

Когда Фидл наконец выговорилась. Вики поднялась и забрала со стола пустые бокалы.

– Ладно, командир, я вижу, что мне не дано изменить твое мнение о нем. Установив этот факт, объявляю нашу импровизированную вечеринку закрытой.

Фидл встала и легким движением руки смахнула со своего, на сей раз джинсового шатра воображаемые хлебные крошки.

– Ты – самое лучшее, что у меня есть, Виктория, – ласково произнесла Фидл.

Вики отвернула лицо, слегка смущенная.

– Неправда. Самое лучшее, что у тебя есть, это ты сама, о бесстрашный вождь! Не переживай. Мы завоюем его. Вот увидишь.

3

Ярким майским утром над небоскребом штаб-квартиры «Мосби Медиа», узкой свечой возвышающимся в центре Лондона, возник огромный черный вертолет «Суперпума»; повисев короткое время в воздухе, машина через несколько секунд приземлилась на посадочную площадку на крыше.

Спустя несколько секунд из вертолета спустились двое мужчин и, встав один справа, другой слева от двери, застыли, вытянувшись в струнку, точно изваяния. Прошло не более минуты, потом в проеме двери показалась просвечивавшая сквозь навес розоватая лысина лорда Мосби; одной рукой он придерживал зачесанные на лысину седые пряди, чтобы их не растрепал ветер, в другой руке у него был видавший виды портфель, который он протянул одному из своих помощников.

Мосби спрыгнул вниз с неожиданным проворством для грузного человека, намеренно демонстрирующего, что он еще легок на ногу, потом подтянул пояс брюк, сползавших с громадного брюха.

Пресс-секретарь торопливой трусцой подбежал к нему, одной рукой держась за макушку и тоже стараясь, хотя и безуспешно, защитить свои тщательно причесанные волосы. В другой руке он зажал папку с графиком рабочего дня лорда Мосби.

– Доброе утро, Жерар, – крикнул лорд Мосби навстречу ветру. – Каков график?

– Доброе утро, сэр. Возникли кое-какие соображения относительно ваших переговоров с японцами, поэтому мы перекроим график. Я посчитал, что вам удобней будет сначала встретиться с американцами. Они пьют сейчас кофе в конференц-зале.

Мосби пригнул голову и шагнул в открытую дверь, ведшую с крыши внутрь небоскреба.

– Кто здесь конкретно? – прокричал он.

– Да тут, сэр, целая делегация. Разумеется, мисс Клэруайн. С нею Доусон Сегура из вашего нью-йоркского издательства и два адвоката – некий мистер Горвиц, представляющий мистера Сегуру, и один из Парижа, некто месье Андре Гиббо.

– Я знаю Гиббо. Умный человек. По какому вопросу?

– Я полагаю, он личный представитель мадам, сэр.

– Мадам? – рассеянно переспросил лорд Мосби.

– Да, сэр. Мадам Клео. Она тоже здесь.

– Вы сказали – она здесь?

– Ну да, сэр. Что-нибудь не так, сэр?

Лорд Мосби покачал головой, но почему-то очень уж энергично.

– Нет... нет. Все в порядке. Будет интересно увидеться с мадам, – почти скороговоркой произнес он.

Тридцатичетырехэтажное здание «Мосби Медиа» в центре Лондона было главной штаб-квартирой империи масс-медиа лорда Мосби. Ему принадлежали газеты, журналы, кинокомпании и телезизионные корпорации в Америке и Европе.

Когда Мосби и его свита проходили через устланный ковром холл, который вел в конференц-зал, сотрудники таращились на них из приоткрытых дверей.

Несмотря на тучность, Мосби шагал быстрее своих спутников, более молодых и здоровых. Дойдя до конца холла, он вытянул вперед обе руки и толкнул ладонями двустворчатые двери красного дерева, которые вели в конференц-зал. Массивные двери распахнулись, ударившись о полированные до зеркального блеска стены, обшитые орехом, с громким «бум», от которого все сидящие за столом переговоров подпрыгнули в своих креслах. Точнее, все, кроме Улы Дайверс, личного секретаря лорда Мосби, которая была настолько загружена, что и сама имела в своем распоряжении двух секретарей.

Двигаясь по кругу, лорд Мосби обходил гостей, каждому выказывая привычную дежурную учтивость: пожимал руку, кивал головой и, скороговоркой пробормотав: «Рад, рад, о, да, чудесно», шел дальше. Последней он приветствовал мадам Клео.

– Мадам, – сказал лорд Мосби, опуская длинные белесые ресницы.

Когда он наклонился, чтобы прикоснуться губами к тыльной стороне ее ладони, она приветствовала его по-английски с сильным акцентом:

– Здравствуйте, лорд Мосби. – Когда он выпрямился, она прошептала: – Bonjour, дорогой Билли.

Для шестидесятилетней женщины она выглядела прекрасно: маленькая, хрупкая, с великолепной осанкой; на ней было серое кашемировое платье, а поверх длинное, по икры, в тон платью пальто, подбитое бледно-розовым шелком. Шею ее обвивали нитки розового жемчуга такого размера и блеска, что одна бусина стоила, вероятно, целое состояние. Ее, цвета слоновой кости, волосы дугами охватывали скулы, тупыми углами снизу почти касаясь подбородка, а от высокого лба были зачесаны назад, что подчеркивало выразительность ее глаз серебристого цвета с черными ободками.

«Глаза волчицы», – подумал, глядя на нее, задержавшийся на мгновение Мосби.

Потом, помня, что ко всем остальным он стоит спиной, подмигнул ей.

Мосби занял свое место во главе длинного стола, бегло пролистал кипу бумаг, положенных перед ним Улой, чуть отодвинул их в сторону и долгим внимательным взглядом обвел сосредоточенные лица сидящих вокруг стола.

– Начнем? – отрывисто спросил он.

Венди Клэруайн прокашлялась. Лорд Мосби всегда недоумевал, почему она на своей визитной карточке упорно именует себя литературным агентом. В коммерческих операциях, которые они совместно осуществляли в прошлом, чего-либо литературного не было и в помине.

Маленькая, умная, жесткая, настырная, Венди Клэруайн, в строгом деловом костюме какого-то неправильного оттенка голубого цвета, напоминала взъерошенного хорька. Она обладала особым даром – как никто другой умела работать с теми ценностями, на которых, собственно, и зиждилась слава изданий Мосби и его капитал. Специализировалась она на знаменитостях, их мемуарах и скандалах. Но иные из этих корифеев не могли написать и строчки, и основную работу за них выполняли «негры», которых тоже представляла Клэруайн и которые в одних случаях выступали в качестве литзаписчиков, в других – как официальные соавторы. Поисками исполнителей – огранщиков сенсационных материалов – занималась Клэруайн и она же продавала их «Мосби Медиа». Это никогда не было головной болью лорда Мосби. Он плевал на частности, его интересовал лишь конечный результат и то, насколько шокирующим будет эффект, произведенный газетными заголовками.