Алтын-Толобас - Акунин Борис - Страница 54

– Не знаю я никакого Седого! – вырвалось у Николаса. – Честное слово!

Последнее восклицание получилось чересчур эмоциональным, пожалуй, даже детским, и, верно, сильно подпортило образ немногословного и сдержанного агента секретной службы ее величества («Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд»), который, кажется, нарисовал себе Иосиф Гурамович.

Бровь магната снова приподнялась. Полные рюмки Габуния отставил в сторону, взял кий и ударил по шару номер 6. Шестой острым углом обогнул спящую Жужу и ушел в лузу, предварительно щелкнув по номеру седьмому, который завертелся вокруг собственной оси и тоже покатился прямиком в сетку.

– Знаете, Николай Александрович, – сказал банкир после довольно продолжительной паузы, – может быть, я полный – во всех смыслах – идиот, но я вам, пожалуй, верю. Верю, что вы понятия не имеете, кто такой Седой и с какой стати он решил вас убить. Я не первый год на свете живу и знаю, что людские интересы иногда переплетаются самым причудливым образом. – Удар кием. – Ай, какой шар! Какой красавец! За него – марципуську… – Вознаградив себя за очередное попадание, Иосиф Гурамович продолжил. – Пускай вы не знаете Седого, зато он вас знает. Самого Шурика на вас зарядил – это вам не кусок хачапури. Вот как сильно господин Седой хочет вам помешать в вашем деле. А это значит, что Coco – это, Николай Александрович, друзья меня так зовут – так же сильно хочет вам помочь в вашем деле, в чем бы оно ни заключалось. Кстати, в чем оно заключается, ваше дело? Вы зачем приехали в Москву? Только честно.

Николас ответил, загибая пальцы:

– Прочесть одну старую грамоту в архиве. Поискать следы моего предка Корнелиуса фон Дорна, жившего триста с лишним лет назад. Собрать материал для книги. Всё, больше ничего…

Он сам чувствовал, что его слова прозвучали глупо и неубедительно, но Coco выслушал внимательно, поразмыслил, покивал головой.

– Ну вот и ищите, ну вот и собирайте. Не знаю, чем ваш уважаемый предок так насолил Седому, но доведите дело до конца. А я окажу вам любую помощь. Любую, – со значением повторил Габуния. – Так что, профессор, работаем?

– Я не профессор, я всего лишь магистр истории, – пробормотал Николас, еще раз взвешивая все за и против.

Уехать из России все равно нельзя. Ну хорошо, выберется он из страны по фальшивым документам, которые Coco, вероятно, может изготовить не хуже, чем Владик. И что дальше? Въезд на территорию Соединенного королевства по фальшивому документу – это уголовное преступление. Не говоря уж о том, что российский МВД может обратиться с официальным запросом о Николасе А. Фандорине, подозреваемом в совершении убийства. Очень возможно, что уже завтра мистер Лоуренс Пампкин получит от властей соответствующий сигнал.

Нет, бегство не выход. Значит, в любом случае придется задержаться в Москве.

Причина всех злоключений содержится в письме Корнелиуса, больше не в чем. А что представляет собой письмо? Указание о местонахождении тайника, где хранится какая-то «Иванова Либерея».

Почему похищенный документ подбросили обратно?

Одно из двух. Или похитители поняли, что никакой ценности он не представляет. Или же, наоборот, письмо им стало не нужно, потому что, воспользовавшись содержащимися в нем разъяснениями, они уже нашли то, что искали.

Ах нет, нет! Николас задергался, осененный догадкой. Coco так и впился глазами в англичанина, ни с того ни с сего принявшегося махать руками.

Все проще и логичнее! Похитители прочли письмо, увидели что оно отчасти зашифровано («яко от скалы Тео предка нашего к Княжьему Двору», «в числе дщерей у предка нашего Гуго») и поняли, что кроме специалиста по истории рода фон Дорнов разгадать этот код никто не сможет. Они нарочно подбросили Николасу письмо, чтобы он занялся поисками, а сами, должно быть, вознамерились за ним приглядывать! И что же – идти у них на поводу, у этого мафиозо Седого с его наемными убийцами?

Однако стоило взглянуть на дело и с другой стороны. Если бандиты до такой степени уверены, что письмо имеет реальную ценность, то почему он, прямой потомок Корнелиуса, не хочет прислушаться к зову предка? Шурика больше нет. Седой остался с носом. Почему бы не поискать «Иванову Либерею» самому?

Николас затрепетал, представив себе, каково это, было бы – найти тайник, зарытый капитаном фон Дорном! Именно этот внерациональный, мистический трепет и перетянул чашу весов.

– Хорошо, – медленно проговорил Фандорин. – Я попробую. А от вас, господин Габуния, мне нужно следующее. Первое: чтобы меня не отвлекали от поисков…

– Прикрывали со спины? – понимающе кивнул Coco. – Это я легко устрою. Приставлю к вам Владимира Ивановича. Он будет оберегать вас лучше, чем Коржаков президента. Что второе?

– Я нахожусь в милицейском розыске, а мне необходимо подобрать кое-какие книги, материалы, старые документы…

– Дайте Сергееву список – он все разыщет и достанет. Любые книги, любые документы. Хоть из секретных архивов ФСБ. Что еще?

– Хорошо бы одежду, – вздохнул Николас, брезгливо покосившись на свою замызганную рубашку и латаные брюки. – Это можно устроить?

– Проблема трудная, но разрешимая, – весело сказал банкир и взял в руки рюмки. – У нас с вами много общего, Николай Александрович. Мы оба люди с трудными проблемами. Давайте выпьем за то, чтобы все они разрешались так же легко.

– Нет-нет, мне будет плохо, – испугался Фандорин. – Я сегодня уже пил. Много.

Кажется, этот довод в России веским не считался. Иосиф Гурамович улыбнулся словам магистра, как удачной шутке, и втиснул ему в пальцы рюмку.

– Это двадцатилетний коньяк. От него никому еще плохо не становилось. Только хорошо. Что вы, как Монте-Кристо в гостях у графа де Морсера ничего не пьете, не кушаете? Разве мы с вами враги? Мы заключили взаимовыгодную сделку, ее нужно спрыснуть. Ваша выгода очевидна. Я тоже сделал полезную инвестицию, от которой ожидаю хороших дивидендов.

Фандорин с сомнением посмотрел на золотисто-коричневую жидкость. Разве что одну рюмочку, чтобы не простудиться после сиденья в сквере?

– Выпьем за наши трудные проблемы, дорогой Николай Александрович, – чокнулся с ним банкир, – потому что без трудных проблем на свете было бы очень скучно.

– Я отлично прожил бы и без вашего Седого, – сварливо буркнул Николас, но всё же выпил.

Оказывается, Габуния сказал истинную правду – от одной-единственной рюмки волшебного напитка магистру сразу стало хорошо. Так хорошо, что означать это могло только одно: от дополнительного вклада все прежние алкогольные инвестиции, на время замороженные холодом и нервным потрясением, оттаяли и стали давать дивиденды. Кажется, это называется «на старые дрожжи».

– При чем здесь Седой? – удивился Coco. – Седой – это не проблема, а тоненькая заноза в моей толстой заднице. Я эту занозу обязательно вытащу надеюсь, с вашей помощью. Нет, уважаемый Николай Александрович – дайте-ка вашу рюмочку – мои проблемы куда как мудреней. – Выпили, закусили шоколадом, и банкир продолжил. – Трудных проблем у меня три. Первая: я вешу 124 кэгэ, надо худеть, а я очень люблю кушать. Вторая: мне не везет в любви, у меня очень странные отношения с этим великим чувством. И третья: я хожу в церковь, я построил три храма и кормлю четыре богадельни, а в Бога не верю – совсем, сколько ни стараюсь. И книги религиозные читаю, и молюсь – а всё, как говорится, мимо кассы. Вот что я называю трудными проблемами. Решать их надо, а как – ума не приложу.

Выпили по второй, и теперь Николасу стало еще лучше. Кажется, он угодил в тривиальную ситуацию, многократно описанную и экранизированную: иностранец как жертва агрессивного российского хлебосольства. Наверное, это и называется «запой», подумал магистр – когда начинаешь новый раунд выпивки, еще не протрезвев после предыдущего. Больше всего тревожило то, что не хотелось останавливаться.

Николас снова подставил рюмку, поглядел на Иосифа Гурамовича и внезапно ощутил прилив искренней симпатии к этому видавшему виды, хитрющему, а в то же время такому по-детски открытому толстяку.