Тайна Запада: Атлантида - Европа - Мережковский Дмитрий Сергеевич - Страница 18

Клинопись Ниппура, где сохранилось сказание о бедствиях допотопного мира, полустерта, дощечка сломана; но вот что можно прочесть:

Дальше несколько строк выпало. В них, должно быть, говорилось о всемирном голоде, следствии всемирной войны и бунта. И опять можно прочесть:

Может быть, эта мать — супруга бен-Элогима. Ангел жалеет мать, мать жалеет ребенка, и вот что выходит из жалости.

Было и будет; было вчера — будет завтра.

Два сказания об исполинах переплетаются в Книге Еноха, как будто противореча друг другу.

Нефилимы — существа из плоти и крови; точно сообщается даже их рост, такой, впрочем, нелепый, что это похоже на детскую сказку: «Три тысячи локтей» (Hén., VII, 2). Жадны так, что пожирают сначала все на земле, а потом и друг друга.

Это, по одному сказанию, а по другому: «не пьют, не едят», — бесплотные, «незримые духи» (Hén., XV, 11). Духи Войны — исполинские силы разрушения; осязаемые — незримые, пожирающие плоть — бесплотные, кровавые — бескровные, — нам страшно знакомые.

Вспомним бред Достоевского-Раскольникова: «Мир осужден был в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной, моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу… Появились какие-то новые тряхины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа одарены были умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими… Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали… Собирались друг на друга целыми армиями; но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололи и резали, кусали и ели друг друга… Все и всё погибало» (Достоевский. Преступление и наказание).

«Были изначала исполины, славные, весьма искусные в войне… Но они погибли от своего безумья», — ясно и отчетливо говорит пророк (Варух., 26, 28).

Царство атлантов и царство нефилимов — все первое человечество — погибло и, может быть, погибнет второе — от безумья войны. Глухо говорит об этом Платон, а Енох так внятно, что надо быть глухим, чтобы не слышать: «…и повелел Господь истребить всех живущих на земле, за то, что познали они тайны Ангелов и силу бесов, и все их обаяния… и литье металлов», т. е. оружие, войну (Hén., LXV, 6). «Смертным язвам войны научил людей ангел Азазиил… Вышли они из рук его против всех живущих на земле, от того дня и до скончания века».

«Ты, Господи, судишь того, кто поступает с дерзостью и гордостью… Некогда ты погубил исполинов, уповавших на силу и дерзость свою», молится первосвященник Израиля, Симон, во дни царя Антиоха Эпифана — «Явленного» бога, «Человекобога» (III Маккав. 2, 4).

«Дерзость», hybris, — «дух титанической, божеской гордости» — общий дух нефилимов и атлантов: «с дерзостью устремилась держава их из глубины Атлантики на всю Европу и Азию».

Дух один — имя одно: «Бодрствующие», «Бдящие», egrêgoroi, — имя падших ангелов; «Стражи», phylakes, — имя «богоподобных людей», andres theioi, правителей допотопных Афин; смысл обоих имен один: кто «стережет», тот «бодрствует».

«Стражи» Платона суть воины, и «Бодрствующие» Еноха тоже. «Произошла на небе война», и сошедшая на землю часть небесного воинства разделяется на «десятки», «декады», с военачальником, «дэкархом», во главе каждого. Все они у Еноха названы по именам: Самиаза, Аракиб, Арамиил, Азазиил и проч. (Hén., VI, 7.) Видно, что этому военному устройству он придает большое значение, потому что смысл всей книги — рождение войны.

Имя одного из младших близнецов-атлантов у Платона Azaes (Рl., Krit., 114, с), a y Еноха Azazeel — имя ангела, научившего людей войне. Может быть, это созвучие имен не случайно.

«Стражей» у Платона 20000, «бодрствующих» у Еноха 20, по одним спискам, 200 по другим (Fr. Martin, p. 12). Нули отпадают или прибавляются с легкостью, а два остается — роковое число для «не сделавших выбора», двойственных.

«Стражи» стерегут безоружных; «Бодрствующие» бодрствуют над спящими. Что это напоминает? «Тысячи мудрых, скорбных, и миллионы счастливых младенцев» в земном раю Великого Инквизитора — в будущей «культуре демонов».

Может быть, «демон» Сократа стоял и за спиною Платона, когда мечтал он о своем рае — второй Атлантиде — совершенной Республике.

Кто эти «Бодрствующие» во всемирной истории? Ангелы-демоны великих культур, такие исполины духа, как Александр, Цезарь, Наполеон? Нет, и эти — усыпленные жертвы стоящих за ними Бесплотных, Бодрствующих.

«Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники… Я есмь пастырь добрый… Овцы мои слушаются голоса моего… и они идут за мною. И я даю им жизнь вечную, и не погибнут во век», — говорит единый Бодрствующий, Егрегор Божественный (Ис. 10, 8; 11, 27–28).

Этого еще не знает Платон, но уже знает Енох; вот почему голоса их так различно говорят об одном.

6. ОТ ЕНОХА К ИИСУСУ

«Ангелы, оставившие вышний сонм и погрязшие в похотях, открыли женам неизреченное, aporrêta, что запало в их гнозис», — толкует «Еноха» Климент Александрийский (Clement Alex., Strom., V, 1). Слово aporrêta взято из языческих мистерий: тайна их — тайна падших ангелов.

«Вы были на небе, но вам еще не были открыты все тайны небес; вы познали только тщетную тайну; в ожесточении ваших сердец, вы открыли ее женам, и жены и мужи умножили ею зло на земле», — судит Господь падших ангелов «Еноха» (Hén., XVI, 3–4).

Что это за «тщетная тайна»?

Может быть, бен-Элогимы слышали громовую песнь Херувимов:

Слышали, но не поняли, было это или будет; может быть, и было — как будто было. Был или будет Сын, тоже не поняли. Тот, «спадший с неба, как молния», подобно им, не сделавший выбора, колеблющийся, двойственный, мерцающий, —

не любящий — только жалеющий, сын, восставший на Отца, — может быть, и Сын, — как будто Сын.

Вот первая, тщетная тайна, а вот и вторая.

Смертная мука всех языческих таинств — ненасыщающая плоть, неутоляющая кровь — тень Плоти и Крови.

«Пили кровь», — говорит Енох об исполинах; «Пили кровь», — говорит Платон об атлантах. Пьют сначала тень крови, тень плоти едят, а потом, истребляя, пожирая друг друга, будут есть уже настоящую плоть, пить настоящую кровь.

Белая магия сделается черною, солнце померкнет, ось мира поколеблется, небо упадет на землю, — и «конец земле, конец всему».

«Смертным язвам» войны учит людей тот самый ангел Азазиил, который соблазнил Еву. Первое падение — одного человека, второе — всего человечества; первый грех — непослушание, второй — мятеж; тот — немощь, этот — сила. Был ли возврат после того, мы не знаем; но знаем, что этот невозвратен. Сын Адама, Каин, убил Авеля, а теперь уже нет Авелей, все — Каины. Люди все еще люди, после того греха, а после этого — дьяволы. Всю плоть мира вовлекают они в падение свое: «Всякая плоть извратила путь свой на земле».