Где властвует любовь - Куин Джулия - Страница 71

– Если бы ты не опубликовала ту заметку, – сказал он, – мы бы не оказались в нынешнем положении, но теперь бессмысленно пререкаться на эту тему, тебе не кажется?

– Колин, – прошептала она. – Если ты расскажешь всем, что я леди Уистлдаун и общество отреагирует так, как мы ожидаем, ты никогда не увидишь свои дневники опубликованными.

Сердце Колина замерло.

Потому что он наконец понял.

Пенелопа не раз говорила, что любит его, и доказывала свою любовь всеми возможными способами. Но никогда раньше это не было настолько очевидно, настолько искренне и неприкрыто.

Все это время, пока она упрашивала его не делать объявление, – она старалась ради него.

Колин проглотил застрявший в горле ком, не в силах заговорить, не в силах даже вздохнуть.

Пенелопа коснулась его руки, ее глаза умоляли, щеки были мокрыми от слез.

– Я никогда не прощу себе, – сказала она, – если разрушу твои мечты.

– Я ни о чем не мечтал, пока ты не заговорила об этом, – возразил Колин.

– Ты не хочешь печатать свои дневники? – Пенелопа нахмурилась. – Ты делаешь это ради меня?

– Хочу, – сказал он, потому что она заслуживала того, чтобы он был с ней честен до конца. – Очень хочу. Это моя мечта. Но эту мечту подарила мне ты.

– Это не значит, что я могу забрать ее назад.

– Этого не случится.

– Случится, если…

– Нет, – решительно произнес он. – А что касается публикации моей книги… Это не идет ни в какое сравнение с моей настоящей мечтой – прожить всю жизнь рядом с тобой.

– Так и будет, – мягко сказала она.

– Знаю, – улыбнулся Колин. В его глазах сверкнул вызов. – Так что же мы теряем?

– Возможно, больше, чем можем себе представить.

– А возможно, меньше, – возразил он. – Не забывай, что я Бриджертон. И ты тоже. В этом городе мы пользуемся кое-каким влиянием.

Ее глаза расширились.

– Что ты имеешь в виду?

Он скромно пожал плечами.

– Энтони готов оказать тебе полную поддержку.

– Ты рассказал Энтони? – ахнула Пенелопа.

– Пришлось. Он глава семьи. К тому же на свете найдется не много людей, кто посмел бы пересечь ему дорогу.

– О, – Пенелопа прикусила нижнюю губу, осмысливая услышанное, – и как он отреагировал?

– Удивился.

– Могу себе представить.

– Но, в общем, был доволен.

Ее лицо осветилось.

– Правда?

– Ему показалось забавным, что тебе удавалось хранить свою тайну так долго. Он сказал, что это достойно восхищения и что ему не терпится поделиться с Кейт.

Пенелопа медленно кивнула.

– Теперь уж точно придется сделать объявление. Тайны больше нет.

– Энтони не стал бы болтать, если бы я его попросил, – возразил Колин. – Это никак не связано с тем, что я хочу рассказать всем правду.

Она молча ждала, не сводя с него настороженного взгляда.

– А правда в том, – сказал Колин, взяв ее за руку и притянув к себе, – что я горжусь тобой.

Пенелопа почувствовала, что улыбается, хотя всего лишь секунду назад она и вообразить не могла, что будет снова улыбаться.

Он склонил голову, так что их носы соприкоснулись.

– Я хочу, чтобы все знали, как я горжусь тобой. Когда я сделаю свое объявление, во всем Лондоне не останется человека, который не отдал бы должного твоему уму.

– И тем не менее многие могут возненавидеть меня, – заметила Пенелопа.

– Могут, – согласился он, – но это будет их проблема, а не наша.

– О, Колин, – вздохнула она. – Я обожаю тебя. И это так прекрасно.

Он усмехнулся:

– Знаю.

– Нет, правда. Конечно, я любила тебя и раньше, но это совсем не то, что я чувствую сейчас.

– Отлично, – сказал Колин с собственническим блеском в глазах, – мне это нравится. А теперь пойдем.

– Куда?

– Сюда, – сказал он, распахнув дверь.

К изумлению Пенелопы, они оказались на небольшом балкончике, выходившем в бальный зал.

– О Боже, – ахнула она, пытаясь затащить его назад, в темноту комнаты, пока никто не обратил на них внимания.

Колин осуждающе цокнул языком.

– Смелее, любовь моя.

– А мы не могли бы сообщить это через газету? – отчаянно прошептала она. – Или просто рассказать кому-нибудь и дать слухам распространиться?

– Нет ничего лучше впечатляющего жеста, чтобы добиться нужного эффекта.

Пенелопа судорожно сглотнула. Да уж, трудно представить себе более впечатляющий жест.

– Я не очень-то умею быть в центре внимания, – сказала она, пытаясь вспомнить, как дышать в нормальном ритме.

Колин сжал ее руку.

– Зато я умею. Не волнуйся. – Он прошелся взглядом по толпе внизу, пока не встретился глазами с хозяином дома, герцогом Гастингсом, приходившимся ему шурином. По кивку Колина герцог двинулся к помосту для оркестра.

– Саймон знает? – ахнула Пенелопа.

– Я рассказал ему, когда приехал, – рассеянно отозвался Колин. – Откуда, по-твоему, я узнал, как добраться до комнаты с балконом?

И тут произошла удивительная вещь. Словно ниоткуда появился целый отряд лакеев и принялся раздавать гостям высокие бокалы с шампанским.

– А вот наши, – одобрительно заметил Колин, взяв два бокала, стоявшие на столике в углу. – В точности как я просил.

Пенелопа молча приняла свой бокал, все еще не в состоянии воспринять действо, которое происходило.

– Немного выдохлось, – произнес Колин заговорщическим шепотом, явно стараясь ее приободрить. – Но я не мог придумать ничего лучше, учитывая все обстоятельства.

Пенелопа в ужасе вцепилась в его руку, беспомощно наблюдая, как Саймон остановил музыку и предложил собравшимся обратить внимание на его брата и сестру, стоявших на балконе.

Брата и сестру, с изумлением отметила Пенелопа. Кто бы мог подумать, что наступит день, когда герцог назовет ее своей сестрой. И все благодаря Бриджертонам с их способностью обзаводиться родственными связями.

– Леди и джентльмены, – начал Колин. Его звучный уверенный голос разнесся по всему залу. – Я хотел провозгласить тост за самую удивительную женщину в мире.

По толпе пронесся ропот, и Пенелопа замерла под устремленными на нее взглядами.

– Учитывая, что я молодожен, – продолжил Колин, одарив аудиторию своей неотразимой улыбкой, – надеюсь, вы снисходительно извините мой восторженный тон, свойственный влюбленным.

Толпа откликнулась дружелюбным смехом.

– Мне известно, что многие из вас удивились, когда я попросил Пенелопу Федерингтон стать моей женой. Признаться, я и сам был удивлен.

Раздалось несколько недобрых смешков, но Пенелопа не дрогнула, уверенная, что Колин знает, что говорит.

– Но не тем, что я влюбился в нее, – веско произнес он, окинув толпу вызывающим взглядом, – а тем, что для этого понадобилось так много времени. Видите ли, за долгие годы знакомства, – продолжил он, смягчив голос, – я так и не удосужился заглянуть в ее душу. И чуть было не проглядел красивую, блестящую и остроумную женщину, которой она стала.

Пенелопа чувствовала, что по ее лицу текут слезы, но была не в силах пошевелиться. Она едва могла дышать. Вместо того чтобы, как она ожидала, просто раскрыть ее тайну, Колин преподносил ей невероятный дар – публичное объяснение в любви.

– И потому, – сказал Колин, – в присутствии всех вас как свидетелей я хотел бы сказать… Пенелопа, – он повернулся к ней и взял ее свободную руку в свою, – я люблю тебя. Я восхищаюсь тобой. Я преклоняюсь перед землей, по который ты ступаешь. – Он повернулся к толпе и поднял свой бокал: – За мою жену!

– За жену! – откликнулись все хором, захваченные волшебством момента.

Колин осушил свой бокал, и Пенелопа тоже, хотя и не переставала гадать, когда же он собирается сообщить всем истинную причину этого монолога.

– Давай сюда свой бокал, дорогая, – сказал он, взяв бокал из ее пальцев и поставив его на столик.

– Но…

– Ты постоянно меня перебиваешь, – с укором произнес Колин, прежде чем схватить ее в объятия и страстно поцеловать на глазах у всего зала.

– Колин, – ахнула она, когда он позволил ей перевести дыхание.