Безрассудный - Ибрагимов Назир Х. - Страница 12

– Правда? – спросил Карр. – Для кого?

– Ну, для меня. – Высокий лоб Танбриджа покрылся потом.

Черт возьми, этому человеку что-то нужно. У Карра было не то настроение.

– Позднее, Танбридж. Мои гости…

– Ваши гости подождут, лорд Карр, – перебил его Танбридж более жестким тоном. – Пожалуйста. Я был вам очень полезен в последние годы, а теперь прошу уделить мне лишь несколько минут вашего времени.

– Вы выдвигаете требования, Танбридж? – удивился Карр. – Как это неприятно для меня и как опасно для вас.

Танбридж покраснел, но вздернул подбородок. Он собирался проявить досадную настойчивость.

– Ну хорошо, – сдался Карр, взял Танбриджа под руку и увлек за собой в открытую дверь, ведущую во двор.

Солнце уже покинуло небо, а ветер стих. Слабый туман плыл вверх по низкому кремнистому склону, спускающемуся к морю. Шум вечеринки сливался с рокотом моря.

– Так в чем дело, Танбридж? – Карр повернулся к высокому человеку.

– Ваша дочь, сэр.

– И что Фиа? – спросил Карр с пробудившимся интересом.

В последнее время его прекрасная юная дочь стала непредсказуемой: то она была безудержно веселой и шумной кокеткой, то превращалась в сфинкса, загадочного и холодного.

Ее отношение к нему, несомненно, изменилось за последний год. Когда-то она была его любимицей, искала его общества и забавляла его своим насмешливым остроумием. А теперь она обернула свои таланты против него, да еще и отточила свое мастерство.

Что натворила Фиа на этот раз? Публично опорочила мужское достоинство этого глупца?

– Пока вы еще не задохнулись теми словами, которые хотите произнести, Танбридж, я довожу до вашего сведения, что не имею намерения сражаться на дуэли, что бы ни сделала или ни сказала Фиа, – предупредил его Карр. Он протянул руку, останавливая Танбриджа, который хотел его прервать. – Нет. Послушайте. Если у вас с девушкой ссора, которую может решить лишь кровопролитие, предлагаю вам найти кого-нибудь из ее обожателей, кто будет рад сразиться за нее. Я – не стану.

– Нет! Конечно… почему… то есть я… нет! Нет! – Танбридж покраснел как рак.

Для одного из самых известных лондонских дуэлянтов, каким, по слухам, был Танбридж, с нетерпением подумал Карр, ему явно недостает куража.

– Выкладывайте, в чем дело! Что вы пытаетесь сказать?

– Я… я не хочу убивать мисс Фиа. Я хочу жениться на ней!

Карр целую минуту смотрел на него, а потом запрокинул голову и расхохотался. Он смеялся, пока у него не закололо в боку, а из глаз не потекли слезы. Смеялся до изнеможения, а когда наконец закончил, достал из-за обшлага кружевной носовой платок и вытер глаза и нос.

– Ох, спасибо! Мне так необходимо было развлечься. Клянусь, Танбридж, никогда не подумал бы, что вы такой остряк.

Только тут он заметил, что Танбридж не смеется. Он побледнел, его бескровные губы сжались в тонкую линию. Танбридж говорил серьезно.

– Я истолкую сомнение в вашу пользу, сэр, – проскрипел Танбридж, – и выскажу предположение, что вы неверно поняли мои намерения, которые заключаются в женитьбе на мисс Фиа.

– Нет, я понял вас верно, – ответил Карр, заталкивая платок обратно в рукав. – И мой ответ – нет.

– Почему нет? – спросил Танбридж. – Мое происхождение безупречно. Я – барон, но что важнее – я пользуюсь доверием королевской семьи. Вы, сэр, должны были оценить степень моего влияния на его величество, так как я использовал это влияние в последние годы для того, чтобы убедить его отменить указ о вашей ссылке в Шотландию. Я уже почти убедил его величество в том, что ваша привычка терять богатых молодых жен действительно несчастная случайность, а не нечто более мрачное. Я могу так же легко убедить его в обратном.

Целую минуту двое мужчин молча смотрели друг на друга: Карр – с утомленным безразличием, Танбридж – дрожа от ярости. Наконец Карр вздохнул:

– Вы уже все сказали, Танбридж? Прекрасно. Небольшое наставление, прежде чем мы поговорим о вашем сватовстве.

Пораженный, Танбридж заморгал.

– Суть шантажа в том, Танбридж, – хладнокровно стал читать ему лекцию Карр, – что шантажист должен желать и быть в состоянии осуществить те угрозы, к которым он прибегает, чтобы заставить жертву уступить его настояниям. Возьмите, например, себя. Я знаю, что вы сделаете для меня все возможное, потому что, если я не вернусь в Лондон, у меня не останется выбора, как только утешиться своим последним приобретением – замком Кемпион. Как долго он принадлежал вашей семье, Танбридж? Двести, триста лет?

Танбридж перестал дрожать. Его лицо снова обмякло и приобрело привычную для Карра неприятную вялость.

– И не только это, – мягко продолжал Карр. – Со стыдом признаюсь, что мне будет приятно видеть вас на корабле, отправляющем вас в ссылку. Помните историю с чипсайдской проституткой?

– Но я был пьян!

– А! – Карр игриво погрозил ему указательным пальцем. – Зато я не был.

Танбридж побледнел.

– Ну, на этот раз я буду снисходителен, так как искать другого лизоблюда с такими связями, как у вас, почти в конце игры было бы утомительно. Конечно, это можно сделать, и, если возникнет необходимость, я его найду. Помните об этом, Танбридж, в следующий раз, когда вам захочется попробовать себя в качестве шантажиста. – Карр склонил голову набок. – Мы понимаем друг друга?

Танбридж молча кивнул.

– Хорошо. Теперь, прошу вас, скажите мне, что это за история с Фиа?

Танбридж сгорбился, словно марионетка, у которой перерезали ниточки. На лице появилось совершенно несчастное выражение.

– Она – сирена! Клянусь. Она доводит меня до отчаяния.

– Да, – кивнул Карр. – Я слышал, ей такие вещи удаются.

– Она меня околдовала, говорю вам. Она – суккуб, дьявол в женском обличье! – продолжал Танбридж с отчаянием в голосе. – Вот единственное объяснение этому наваждению.

– Приятный слух, если его распустить перед началом ее выездов в свет, – раздраженно пробормотал Карр. Возможно, ему придется разобраться с Танбриджем в конце концов, если он будет продолжать молоть подобную чушь. Сирена – это обворожительно, но суккуб – уже внушает тревогу.

Танбридж умоляюще протянул к нему руку:

– Она должна быть моей. Должна.

– Не будьте смешным.

– Но почему нет? – Танбридж выглядел совершенно сбитым с толку и страдающим. Карр молча поаплодировал искусству Фиа. – Я богат. У меня хорошие связи. Почему же нет?

– Потому что вы уже у меня под контролем, – объяснил Карр. – Выдать за вас Фиа было бы лишним. Нет. Фиа выйдет замуж за того, кто не находится ни под чьим нажимом, ни под чьим влиянием. – Его улыбка выдавала определенную гордость. – Потому что Фиа – великолепный соблазн.

– Но… но я хочу ее! – жалобно произнес Танбридж, оставив все попытки вести себя по-мужски.

Карр дружески хлопнул его по плечу:

– Бросьте, дружище. Будьте мужчиной. Кроме того, Фиа выжала бы вас и выплюнула за две недели. Клянусь небом! Этой девчонке всего шестнадцать! Она еще только пробует на вас молочные зубки. Представьте себе, какой она станет в двадцать лет.

Слабый звук шотландской волынки раздался из тумана, и Карр смолк. Он вскинул голову.

– Вы слышали?

– Что слышал? – равнодушно спросил Танбридж. – А что вы скажете, если Фиа объявит, что хочет выйти за меня?

– Она не захочет. – Карр прищурился и смотрел в мягкое мерцание окрашенного закатом тумана. В нем двигалась какая-то темная фигура. Он был в этом уверен. Темная мужская фигура, одетая в плед с поясом. – Вы там что-нибудь видите?

– Почему не захочет?

Карр бросил на Танбриджа лишь один взгляд, а потом снова стал вглядываться в туман.

– А почему она должна захотеть?

Очевидно, этот ответ на прямой вопрос окончательно убедил Танбриджа в тщетности его просьбы. Он глубоко вздохнул и ушел. Карр почти не заметил этого. Его глаза были устремлены на плывущий туман. Он напрягал слух, чтобы услышать загробную волынку Макларенов. Но ничего не слышал.

Проклятые привидения! Разве мертвым больше нечем заняться, кроме этих детских игр в прятки? Выругавшись, Карр покинул террасу и спустился по блестящим от росы гранитным ступеням в сад. Он решительно шагал по тропинке между искусно подстриженными деревьями, странными и фантастическими фигурами из живого тиса и самшита. Туман клубился вокруг его ног, влага просачивалась сквозь белые шелковые чулки и покрывала пятнами бледно-голубой атлас на каблуках его туфель.