Москва - Кассиопея - Кузнецов Исай Константинович - Страница 4

— А вы… куда обрываетесь? — крикнул им вдогонку Лоб, но не получив ответа, уныло побрёл в школу.

Эпизод 6

В клубе юных космонавтов Московского дворца пионеров шли очередные занятия. На специальных тренировочных снарядах занимались мальчики того же возраста, что Витька и Павлик. Но едва они подошли к ребятам, как к ним приблизился мальчик с повязкой дежурного.

— У вас тут ребят отбирают? — спросил Павлик.

— Сейчас не отбирают.

— Уже отобрали?

— Отобрали.

— И долго отбирали?

— Весь год отбирали.

— А теперь не отбирают?

— Нет, не отбирают? Опоздали.

— А тебя… отобрали? — спросил Витя.

— Отобрали.

Витька помрачнел, а Павлик вызывающе спросил:

— А почему это тебя отобрали?

— У меня феноменальная память, — с издёвкой сказал мальчик. — Запоминаю десять страниц типографского текста с одного прочтения.

— Врёшь, — удивился Витька. — А как твоя фамилия?

— Копаныгин… Михаил, — сказал мальчик. — Идите, идите отсюда.

Он пошёл к тренажёрам.

— Феномен, — сказал Витя.

— Опоздали, сказал Павлик.

— Опоздали, — как эхо отозвался Витя.

— Едем к Филатову, — решительно сказал Павлик.

Эпизод 7

Сергей Сергеевич Филатов жил в высотном здании на 23-м этаже. Женщина, отрывшая дверь, на вопрос «Можно ли видеть академика Филатова», ответила:

— Нет, мальчики, его нету дома. А вы откуда?

— Сергей Сергеевич был у нас в школе, в Калуге.

— Погоди, погоди… оживилась женщина. — Ты — Витя Середа?

— Да. Он Витя Середа, — обрадовался Павлик.

— Серёжа очень огорчится, что вы его не застали. Вчера вечером у нас был академик Благовидов. Они только и говорил, что о твоём проекте. Может быть зайдёте, выпьете чайку с вареньем?

— Спасибо, — пробормотал Витя. — Мы уже… у нас дела…

— Не смущайтесь, заходите.

Мальчики нерешительно вошли в коридор.

— Академик Благовидов просто в восторге от твоего проекта. Весь вечер ахал и охал.

— Жена Филатова провела мальчиков в гостинную и, сказав, — я сейчас, быстро… — вышла из комнаты.

— Во всё я могу поверить, — вздохнул Витька. — Но что уже сегодня существует аннигиляционный релятивистский…

— Говорю тебе, существует! — возмутился Павлик.

— Погоди, погоди, — Витька даже поперхнулся. — Ты когда слышал это радио? В семь двадцать?

— Вроде.

— Мы можем не ждать Филатова, — огорчённо вздохнул Витька.

— Почему?

— Козелков, ты слышал «Пионерскую зорьку», в которой рассказывали о моём Фан-проекте?

— Ну да!

— Команда формируется… — передразнил Павлика Витька. — А я-то уши развесил. Из-за тебя контрольную пропустили.

Павлик был подавлен.

— Точно, Зорька. И голос… этот… он у них всегда про науку рассказывает.

— Сейчас придёт академик, что мы ему скажем? — заёрзал Витька.

Жена академика Филатова поставила на поднос чашки с чаем, варенье и пирожные…

Когда она вошла в гостинную, мальчиков уже не было.

А Витька и Павлик сидели на подоконнике лестницы между 22 и 23 этажами и тоскливо жевали бутерброды, которые Павлик достал из портфеля.

На площадке 23-го этажа остановился лифт. Витька схватил Павлика за руку. Мальчики увидели, как Филатов вышел из лифта и, открыв дверь, скрылся в квартире.

Они сидели на подоконнике и молчали. За окном зажглись первые вечерние огни. И вдруг за окном вспыхнул фейерверк салюта.

— Салют, — удивился Павлик. — Почему салют?

— Двенадцатое апреля… день космонавтики, — сказал Витя.

Он отвернулся от окна и вздохнул. Из кабины лифта, в которой поднялся академик Филатов и которая только что была пуста, вдруг вышел человек в сером летнем костюме и такой же серой соломенной шляпе. Он, вероятно, легко бы затерялся в любой толпе и вряд ли обратил бы на себя внимание, но сейчас его появление из лифта произвело на мальчиков сильное впечатление. Это был И.О.О. — тот самый человек, который появлялся в начале фильма. Мальчики испугались и хотели было убежать, но И.О.О. приподнял шляпу и очень вежливо осведомился:

— Я был бы необычайно признателен и, поверьте, не остался бы в долгу, если бы вы помогли мне разыскать молодого человека по имени… Виктор Середа.

— Я… Середа, — настороженно произнёс Витя.

— Он — Середа, — подтвердил Павлик.

— Вы — Середа?

— Я.

— А вы кто? — спросил Паша.

— Это не имеет значения, — он снял очки с Вити и полюбовавшись довольно улыбнулся, — так гораздо лучше! — и обернувшись к Паше представился, — я исполняю Особые Обязанности. Так сказать И.О.О.

Витя и Паша с недоумением посмотрели друг на друга — оба, уже не в школьной форме, а в новеньких серых костюмах.

— Ёлки-палки, — пробормотал Паша.

— Ущипни меня, — попросил Витя, — но когда Паша исполнил его просьбу вскрикнул. — Больно, ты что?

— А теперь прошу следовать за мной! — И.О.О. приподнял шляпу.

— Куда? — встревожено спросил Витя.

— Я буду вам чрезвычайно признателен, если вы избавите меня от необходимости отвечать на вопросы, на которые я лично отвечать не уполномочен.

— Я один не поеду, — решительно заявил Витька.

— Он один не поедет, — поддержал приятеля Павлик.

— Шут с вами, — неожиданно попросту сказал И.О.О., — поехали. Оба!

И вот уже по вечерним московским улицам, не выключая сирены, несётся машина с прерывистым красным сигнальным огоньком на крыше и надписью «Специальная» на бокам. Она несётся с недозволенной скоростью, проносится под красным запретным огнём светофора, делает немыслимые виражи на поворотах и неожиданно застывает — у подъезда Президиума Академии наук.

Эпизод 8

На большом ковре в кабинете академика Благовидова лежали чертежи, которые Витя демонстрировал на сборе отряда в Музее космонавтики. Сам Благовидов и академик Огонь-Дугановский стоя на коленях разглядывали чертежи. Академик Курочкин сидел за большим полукруглым столом, академик Филатов заложив руки за спину, задумчиво прохаживался по кабинету.

Огонь-Дугановский с сомнением смотрел лежавшие на чертежи, всё ещё лежавшие на полу.

— Боюсь, что ты, как всегда, увлекаешься, — сказал он. — Ведь он же ещё мальчишка!

— Мальчишка? — Благовидов с улыбкой взглянул на Благовидова. — А если этот мальчишка — гений?

Огонь-Дугановский пожал плечами.

— Васечка, скажи, пожалуйста, ты бы додумался до этого? А? Или Сергей Сергеевич додумался? Или я, наконец? А он подсказал! Он — мальчишка! Его идея хранения антивещества… Это гениально! Прошу вас, товарищи, впредь этого мальчишку именовать по имени отчеству! Как его зовут, Серёжа?

— Витя… Э-э… Виктор. Прости, Коля, отчества я не знаю.

Благовидов снимает трубку телефона.

— Прошу вас срочно выяснить и сообщить мне имя и отчество этого мальчика из Калуги. Середа его фамилия. (Смеётся). Мальчишка!

Огонь-Дугановский покачал головой.

— Увлекаешься, Витя…

— Между прочим, Вася, позволю себе заметить, что великий Моцарт, уже в три года играл на клавесине сложнейшие пьесы. Сложнейшие!

— Ну уж извини, Вася, пожалуйста, сердито проговорил Огонь-Дугановский. — Я тоже позволю себе заметить, что клавесин это всё-таки не звездолёт, и даже не фортепьяно… А этот ваш калужский Витя, боюсь, не Моцарт!

— Ну уж извини, Вася, — вспыхнул Благовидов, — различие между клавесином и звездолётом я понимаю лучше тебя… Скажи, в чём именно ты сомневаешься? Чего ты боишься?

— Не знаю, чего боится Вася, — вскочил из-за стола Курочкин. — А я боюсь, что такое предприятие не под силу детям!

— Вот именно! Человек впервые встретится с инопланетной цивилизацией… И кто же будет представлять нашу Землю? Дети? Мальчики и девочки? — поддержал его Огонь-Дугановский.

— Вы меня извините, Василий Анистифорович, — вмешался в спор Филатов, — но к тому времени, когда они окажутся в районе Альфы Кассиопеи им будет уже по сорок… Это будут взрослые, образованные люди, закалённые в длительном космическом полёте!