Этот новый старый трамвай - Годес Яков - Страница 25

В тот день особенно запомнился даже не праздник в нашем парке, — мы-то знали, что он придет, и готовились к нему. Радостнее всего было увидеть прохожих, которые медленно оборачивались на знакомый звук приближающегося трамвая. Видеть недоверчивые, удивленные глаза людей и где-то в самой глубине этих глаз забытую уже улыбку ленинградцев».

Уже после войны, вспоминая тот апрельский день, писательница Вера Кетлинская на встрече с транспортниками с большим волнением говорила:

«В блокаду мы все поняли, что такое для нас такая привычная с детства вещь, как трамвай…

Мы все помним эти повисшие, скрученные жгутом провода, расстрелянные, заваленные сугробами вагоны.

И вот тогда вы совершили неслыханный в этих условиях труд. Слабыми руками, истощенные, тогда вы подняли контактную сеть и дали возможность побежать снова простому ленинградскому трамвайному вагону. Это же был для нас символ возрождения, символ жизни.

Мы бежали, мы тоже были слабы, но мы бежали на наших непрочных, распухших ногах за этим вагоном. Я помню, как кричали: «Позвони еще!» Такой радостью был этот трамвайный вагон!»

Пуск трамвая оказал свое влияние и на моральное состояние фашистских солдат, осаждавших город. Вот что говорил на допросе пленный немецкий артиллерист ефрейтор Фолькенхорст:

— К ночи пятнадцатого апреля мы, как всегда, пришли на точку: я и Курт Шмитцбубе, мой второй номер… Стояла сырая апрельская ночь с низкими облаками. Все вокруг выглядело, как обычно. Та же тьма, тот же холод. Но там, над Ленинградом, по тучам бегали какие-то странные голубые вспышки. Не ракеты, нет, нечто совсем другое! «Курт, — сказал я, — что это за странная иллюминация? Уж не собираются ли русские применить какое-нибудь новое секретное оружие?» Курт забрался на крышу блиндажа и долго смотрел в сторону города. «Черт меня возьми совсем, Фолькенхорст! — проворчал он наконец. — Они пустили трамвай!..» Пустили трамвай? Русские? В Ленинграде, на седьмом месяце блокады?! Я задумался. Зачем же мы мерзли здесь всю зиму? Зачем росли леса крестов на наших дивизионных кладбищах? Зачем мы кричали о неизбежной гибели жителей города, о нашей победе, если они… пустили трамвай?!.

Возобновление движения стало возможным благодаря нечеловеческим усилиям не только транспортников, но и тысяч ленинградцев. Чтобы обеспечить трамвай электроэнергией, нужно было восстановить на пятой ГЭС третий котел. Готовясь к эвакуации, его в свое время демонтировали. Теперь же решено было не только собрать котел заново, но и реконструировать его. Еле державшиеся на ногах люди в очень короткие сроки выполнили эту работу, и по трамвайным проводам вновь побежала электроэнергия.

Не ожидая сигнала отбоя

Важно было не только начать движение трамваев, но и наладить регулярное курсирование их по городу. Не случайно спустя всего три дня после возобновления трамвайных перевозок — 18 апреля — бюро горкома партии приняло решение включить электрические часы на основных магистралях города вдоль трамвайных линий.

А на картах фашистских генералов, по приказам которых обстреливался город, появились десятки новых важных объектов, занумерованных целей: трамвайные парки, остановки на наиболее людных перекрестках. И начался их методический обстрел.

Трамвайный парк имени Леонова и находившийся на его территории Вагоноремонтный завод № 2 — лишь один из объектов, по которым гитлеровские артиллеристы вели прицельный огонь. Вот далеко не полный перечень последствий варварских налетов на этот объект: 20 апреля 1942 года — 3 убитых, 24 раненых, повреждены вагоны; 9 января 1943 года — 9 раненых, повреждены вагоны; 6 апреля — авиабомбой повреждено 30 вагонов; 9 сентября — упало 17 снарядов, разбито 11 вагонов, поврежден водопровод; 12 сентября — попало 24 снаряда, разбито 16 вагонов; еще через день — 15 снарядов, повреждено 13 вагонов.

Под впечатлением одного из страшных фашистских обстрелов Ленинграда Вера Инбер записывала в своем дневнике: «Снаряды с дьявольской точностью ложились в центре города, главным образом на перекрестке Невского и Садовой, у трамвайной остановки. А там в это время — кишело народом… Первый же снаряд попал в трамвай номер двенадцатый… Там было двадцать восемь убитых и шестьдесят два раненых…»

Оказавшись не в силах овладеть невской твердыней, враг решил обратить ее в пепел и руины, в мертвую зону.

Из акта городской комиссии: «3 августа 1943 года у трамвайной остановки против дома № 52 на Невском проспекте артснарядом было ранено 49 и убито 43 человека. 22 декабря 1943 года у трамвайной остановки против дома № 51 на Невском проспекте разрывом двух артснарядов разрушено 3 вагона, ранено 69 человек, убито 29».

Обстрелы заставили трамвайщиков думать о том, как перехитрить врага. Стали выпускать на линию больше одиночных вагонов или моторных с одним прицепным. Чем короче поезд — тем меньше цель, а скорость движения выше. Остановки были перенесены ближе к домам, имеющим надежные укрытия и навесы. И, наконец, стали маневрировать — пускать трамвай то по одной улице, то по другой, параллельной. Но главное — по сигналу тревоги водители стремились, сообразуясь с конкретной обстановкой, либо быстрее уехать из опасной зоны, либо остановиться и увести пассажиров в бомбоубежища или другие укрытия.

15 июля 1942 года девятнадцатилетняя Агафья Герасимова вела свой поезд по Международному проспекту. Когда трамвай приближался к Фонтанке, начался интенсивный обстрел. Снаряды ложились совсем близко. Девушка поняла, что быстро уехать из опасной зоны ей не удастся. Тогда она остановила свой поезд и увела всех пассажиров, а их было более трехсот человек, под защиту домов. Сама же вернулась к трамваю. И в этот момент в трамвай попал снаряд: один вагон был полностью разбит, в другом потом насчитали десятки пробоин, выбиты были и все стекла. Но никто из пассажиров не пострадал. Через несколько дней Исполком Ленгорсовета наградил Герасимову именными серебряными часами.

Образно рассказал о блокадном трамвае ленинградский поэт Михаил Сазонов:

Вражеские снаряды не только губили людей, разбивали вагоны, — они рвали сеть, рушили пути. Ремонтно-восстановительные бригады не ждали сигнала отбоя, они оперативно приводили в порядок линию, открывая дорогу трамваю, и часто погибали, как солдаты в бою. Исправляя повреждение, замертво упал, пронзенный осколком снаряда, монтер Александр Жарков. На углу Боткинской улицы и проспекта Карла Маркса пали смертью храбрых путейцы-ремонтники А.О. Тихомиров, П.В. Андреева, С.П. Павлова. Был тяжело ранен и дорожный мастер А.А. Поздняков, ночью исправлявший линию напротив мельничного комбината имени С.М. Кирова.

Летопись блокады содержит множество примеров самоотверженности и бесстрашия этих людей. Под бомбежками и обстрелами устраняли неполадки монтеры Г.Т. Слабый, В.А. Торопов. Бригада монтера П.М. Саустина только за один день восстановила 18 пролетов контактной сети на Лиговском проспекте…