Ванинка - Дюма Александр - Страница 4

В тот же вечер Федор, чей полк входил в дивизию Шатлера, писал генералу Чермайлову:

«Наконец-то перед нами французы. Завтра утром предстоит большое сражение. Завтра я либо погибну, либо стану поручиком».

Назавтра, то есть 26 апреля, с рассветом с флангов боевой линии ударили пушки, и на нашем крайнем левом фланге перешли в наступление гренадеры князя Багратиона, а на крайнем правом, оторвавшись от Ривельо, генерал Секендорф двинулся маршем на Кремону.

Оба эти наступления имели разный успех: гренадеры Багратиона были отброшены с большими потерями, в то время как Секендорф изгнал французов из Кремоны и его разведка дошла до моста в Лоди.

Федор ошибся в своих предположениях: корпус его так и остался весь день в резерве в ожидании приказа о наступлении.

Суворов еще не принял окончательного решения, ему требовалась ночь для размышлений.

В течение этой ночи, узнав об успехе Секендорфа на правом фланге, Моро отдал приказ Серюрье оставить у Лекко, где позиции было сравнительно просто оборонять, лишь восемнадцатую легкую полубригаду и отряд драгун, а с остальными войсками отступить к центру. Получив этот приказ в два часа ночи, Серюрье тотчас его выполнил.

Со своей стороны, русские тоже не дремали. Воспользовавшись ночными сумерками, генерал Вукасович восстановил разрушенный французами мост в Брево, а генерал Шатлер построил новый двумя милями ниже цитадели Треццо. Французские аванпосты прозевали эти работы. Захваченные врасплох в четыре утра двумя австрийскими дивизиями, скрытно миновавшими деревню Сан-Джервазио и незаметно достигшими правого берега Адды, солдаты, которым было приказано оборонять цитадель Треццо, покинули ее и бросились врассыпную. Австрийцы преследовали их до Поццо. Однако тут французы внезапно остановились и развернулись, потому что увидели в Поццо генерала Серюрье с войсками, пришедшими из Лекко. Услышав сзади себя канонаду, тот на секунду остановился и, исполняя первейший закон войны, двинулся туда, где стоял дым и гремели пушки. Таким образом, он присоединился к гарнизону Треццо и тотчас перешел в наступление, отправив одного из адъютантов предупредить Моро о своем маневре.

Так начался невиданный по своей жестокости бой между австрийскими и французскими войсками, потому что после первой итальянской кампании ветераны Бонапарта взяли привычку бить подданных его императорского величества всюду, где только с ними сталкивались. Однако численное превосходство неприятеля было столь велико, что наши войска начали уже отступать, когда громкие крики в арьергарде возвестили о прибытии подкрепления. Это был посланный Моро генерал Гренье, подоспевший со своей дивизией в самый нужный момент.

Часть солдат этой дивизии удвоила массу войск в центре, тогда как другая начала обходить вражеских генералов слева. Снова забили барабаны, и по всему фронту наши гренадеры стали постепенно теснить врага с поля боя, уже дважды переходившего из рук в руки. Но в этот момент австрийцы получили подкрепление. Это был маркиз Шатлер со своей дивизией. Таким образом, противник снова численно превосходил наши силы. Гренье тотчас приказал левому флангу отступать, чтобы укрепить центр, а Серюрье отошел к Поццо и стал там дожидаться противника.

Основное сражение шло теперь на этом направлении. Деревня Поццо трижды переходила из рук в руки. Наконец, в четвертый раз атакованные превосходящими силами, французы были вынуждены отступить. В этой последней атаке был смертельно ранен австрийский полковник. Зато не пожелавший отступать со своими войсками командир французского авангарда генерал Бекер вместе со своим конвоем был окружен и, видя, как гибнут его люди, вынужден отдать свою шпагу молодому русскому офицеру-семеновцу, который, передав пленного солдатам, тотчас вернулся на поле боя.

Оба французских генерала приняли решение соединиться у деревни Ваприо. Но после беспорядочного отступления из Поццо под ударами австрийской кавалерии Серюрье, неся потери, оказался отрезан от своего товарища и был вынужден с двумя тысячами человек отступить к Бердорио. Достигнув Ваприо в одиночку, Гренье снова увидел перед собой противника.

Тем временем смертельный бой шел в центре. Силами в 18–20 тысяч Мелас атаковал окопы предмостного укрепления в Кассано и Риторто-Канале. С семи часов утра, после того как силы генерала Моро уменьшились на дивизию Гренье, Мелас, лично возглавивший три австрийских гренадерских батальона, атаковал предмостные укрепления. Ожесточенный бой длился два часа. Трижды отброшенные назад, оставив на поле полторы тысячи трупов, австрийцы снова и снова кидались в атаку и всякий раз вводили в действие свежие силы; их по-прежнему возглавлял и вдохновлял Мелас, жаждавший отомстить за былые поражения. Наконец, после четвертой атаки, выбитые из окопов и ожесточенно оборонявшиеся французы отошли за вторую линию обороны, защищавшую само предмостное укрепление, где командовал лично генерал Моро. Здесь еще в течение двух часов шла рукопашная и артиллерия косила людей наповал. После нового перестроения австрийцы опять ударили в штыки. Не располагая штурмовыми лестницами и не сумев сделать пролом в укреплениях, они стали выбираться на бруствер по трупам своих товарищей. Нельзя было терять ни минуты, Моро приказал отступать, и, пока французы переправлялись через Адду, он лично прикрывал их отход с одним гренадерским батальоном, в котором у него через полчаса осталось лишь сто двадцать штыков. Только после этого отступил и он на виду у противника, который захватил предмостное укрепление в тот самый момент, когда Моро перешел на другой берег. Австрийцы тотчас бросились преследовать его, но тут раздался страшный взрыв, заглушивший канонаду, – это взлетела на воздух вторая арка моста, унося жизни всех, кто на нем находился. Обе стороны приняли одинаковое решение отступить, и все увидели, как в очистившемся пространстве, словно дождь, посыпались вниз останки людей и камни.

В ту самую минуту, когда Моро, казалось, сумел на время возвести преграду между собой и противником, он увидел подошедший в беспорядке корпус генерала Гренье, вынужденный оставить Ваприо и преследуемый австро-русскими войсками Цопфа, Отта и Шатлера. Моро приказал перестроиться и вновь оказался лицом к лицу с противником, появившимся в самый неподходящий момент. Соединившись с войсками Гренье, ему удалось восстановить положение на поле боя. Но пока он осуществлял этот маневр, Мелас починил мост и тоже перешел реку. Таким образом, Моро был атакован в центре и на обоих флангах втрое превосходящими силами противника. Окружавшие его офицеры умоляли его отступить, ибо от его жизни зависело, сохранит ли за собой Франция Италию. Понимая последствия проигранного боя, Моро долго противился, хотя и видел безысходность своего положения. Тогда он отступил в окружении отборных частей, образовавших вокруг него каре. Остатки же его армии прикрывали отход человека, чей гений остался единственной их надеждой.

Сражение длилось три часа. Арьергард армии творил чудеса героизма. Убедившись, что противник ускользает от него, и понимая, что устали и его собственные войска, генерал Мелас приказал трубить отбой. Он обосновался на левом берегу Адды вблизи деревень Имаго, Горгонцола и Кассано. Поле боя, где мы оставили две тысячи пятьсот убитых, сто орудий и двадцать гаубиц, было за ним.

Вечером Суворов пригласил к себе на ужин генерала Бекера. На вопрос, кто взял его в плен, Бекер ответил, что это был молодой офицер полка, первым вступивший в Поццо. Суворов велел разузнать, что это за полк, и ему доложили, что Семеновский. Тогда фельдмаршал приказал выяснить имя молодого человека. Спустя несколько минут ему доложили, что это был подпоручик Федор Ромайлов. Он лично доставил Суворову шпагу генерала Бекера. Суворов оставил его ужинать вместе с пленником.

На другой день Федор писал своему покровителю:

«Я сдержал слово. Теперь я поручик, и фельдмаршал Суворов испросил для меня у государя орден Святого Владимира».