Королева сплетен - Кэбот Мэг - Страница 18

Нельзя, чтобы у меня случился приступ паники прямо на улице! Я же в юбке. Вдруг упаду, и все увидят мои трусики? Конечно, это классные трусы в горошек по лекалам от Таргета, но все равно. Мне нужно присесть. Мне нужно…

О, книжный магазин. Книжные магазины – подходящее место, чтобы гасить приступы паники. Во всяком случае, я надеюсь, ведь у самой-то у меня еще ни разу их не было.

Я проскакиваю мимо стойки с новинками и углубляюсь в проход между стеллажами. Там, в отделе литературы по саморазвитию я замечаю стул. В отделе никого нет. Видимо, англичане не очень-то жалуют литературу по саморазвитию. И это плохо, потому что некоторым, в частности Эндрю Маршаллу, она очень даже не помешала бы. Я плюхаюсь на стул и утыкаюсь головой в колени.

Стараюсь дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Этого. Не. Может. Быть. У меня. Не. Может. Случиться. Приступ. Паники. В чужой. Стране. Мой. Парень. Не мог. Проиграть. Все. Деньги. На учебу. В карты.

– Простите, мисс?

Я поднимаю голову. Только не это. Один из продавцов с любопытством разглядывает меня.

– Э… здрасьте, – говорю я.

– Привет. – Приятный парень. На нем джинсы и черная футболка. Волосы, заплетенные в мелкие косички, чистые. Он не похож на человека, который выгонит из магазина девушку с непредвиденным приступом паники. – С вами все в порядке? – На бейджике у него на футболке написано его имя – Джамаль.

– Да, – с трудом выдавливаю я. – Спасибо. Мне просто… немного нехорошо.

– На вас лица нет, – соглашается Джамаль. – Может, стакан воды?

И только тут я осознаю, как хочу пить. Диет-колу. Вот что мне действительно нужно. Неужели в этой отсталой стране не найдется баночки диет-колы?

Но вслух я говорю:

– Да, было бы очень любезно с вашей стороны.

Он кивает и с озабоченным видом уходит. Какой милый молодой человек. Ну почему я встречаюсь не с ним, а с Эндрю? Почему я влюбилась в парня, который только говорит, что ХОЧЕТ учить детей читать, а не в того, кто действительно помогает им в этом?

Ну ладно, допустим, Джамаль работает не в детском отделе.

Но все равно. Готова поспорить, в этот магазин приходили дети, которых Джамаль заинтересовал книжками.

Может, я опять сочиняю? Пытаюсь поверить в то, во что мне хочется верить насчет Джамаля?

Как было с Эндрю. Я-то думала, он не Энди, а Эндрю, а он оказался самым что ни на есть Энди.

Нет-нет, в имени Энди нет ничего плохого, просто…

И тут я понимаю, что мне нужно. И это вовсе не стакан воды.

Не нужна мне вода. Мне нужно услышать мамин голос. Просто необходимо.

Дрожащими пальцами я набираю домашний номер. Не стану рассказывать ей об Эндрю и о том, что он оказался самым что ни на есть Энди. Просто хочу услышать родной голос. Голос, который зовет меня Лиззи, а не Лиз. Голос, который…

– Мам? – кричу я, когда на том конце снимают трубку и женский голос говорит «Алло».

– Какого черта ты звонишь в такую рань? – спрашивает бабуля. – Ты что, не знаешь, сколько тут сейчас времени?

– Бабуля, – выдыхаю я. У меня по-прежнему давит в груди. – А мама дома?

– Черта с два, – отвечает бабуля. – Она в больнице. Ты же знаешь, что по вторникам она помогает отцу Маку.

Я не стала спорить, хотя сегодня не вторник. – Ладно, а папа дома? Или Роза? Или Сара?

– А в чем дело? Я для тебя недостаточно хороша?

– Да нет, что ты, – говорю, – просто…

– У тебя какой-то голосок нездоровый. Ты там не подхватила этот птичий грипп?

– Нет, – говорю, – бабуля… И тут я начинаю плакать.

Почему? Ну ПОЧЕМУ? Я же слишком зла, чтобы плакать. Я же сказала себе это!

– Что за слезы? – спрашивает бабушка. – Ты потеряла паспорт? Не волнуйся, домой тебя все равно пустят. Они сюда всех пускают. Даже тех, кто хочет нас всех взорвать к чертовой матери.

– Бабушка, – говорю я. Трудно шептать, когда плачешь, но я все же попробую. Не хочу беспокоить остальных покупателей в магазине, а то меня вышвырнут на улицу.

– Кажется, я зря сюда приехала. Эндрю – не тот человек, каким я его считала.

– А что он сделал? – спрашивает бабуля.

– Он… он… сказал своей семье, что я толстая. И еще он играет. И обманывает правительство. И он… он сказал, что я люблю помидоры!

– Приезжай домой, – говорит бабуля. – Приезжай немедленно.

– В том-то и дело. Я не могу приехать, Сара и Роза – все – говорили мне, что так все и выйдет. Если я приеду, они скажут, что предупреждали меня. И оказались правы. Ох, бабушка. – Слезы потекли еще сильнее. – У меня никогда не будет парня! Настоящего, который любит меня, а не мой счет в банке.

– Чушь, – говорит бабуля.

– Ч-что? – удивленно переспрашиваю я.

– У тебя будет парень, – говорит бабуля. – Только в отличие от своих сестер ты более привередлива. Ты не выскочишь замуж за первого встречного придурка, который заявит, что любит тебя и тут же обрюхатит.

Это очень трезвая оценка жизни моих сестер. И она тут же осушила мои слезы.

– Ну что ж, этот оказался пустышкой, – продолжает бабушка. – Скатертью дорожка. Ну и что ты намерена делать? Остаться с ним до самого отлета?

– Можно подумать, у меня есть выбор. Я же не могу… вот так просто уйти от него.

– А где он сейчас?

– Наверное, все еще в Центре занятости. – Интересно, он пойдет меня разыскивать?

А, ну да, конечно. Ведь у меня же его пятьсот долларов.

– Значит, ты от него уже ушла, – констатирует бабуля. – Слушай, не вижу, в чем проблема. Ты в Европе, ты молода. Молодежь сто лет ездит в Европу на небольшую сумму денег. Включи мозги, в конце концов. Как насчет твоей подруги Шери? Она же должна быть где-то там.

Шери. Я совсем забыла о ней. Шери же сейчас во Франции, рукой подать через пролив. Шери еще вчера вечером звала меня приехать и пожить с ними в этом – как его? – в Мираке.

Мирак. Это слово звучит, как «рай», – так волшебно оно для меня сейчас.

– Бабуля, – я вскакиваю со стула. – Думаешь… мне стоит?..

– Ты сказала, он играет? – спрашивает бабушка.

– Да, очевидно, – говорю я. – У него страсть к покеру. Бабуля вздыхает:

– Совсем как твой дядя Тед. Оставайся с ним, если хочешь всю жизнь выплачивать его долги. Именно это и делала твоя тетя Оливия. Но если ты достаточно умная – а я в этом не сомневаюсь, – то ты сбежишь сейчас, пока еще можешь.

– Бабуля, – говорю я, сглатывая слезы. – Думаю… я воспользуюсь твоим советом. Спасибо.

– О, редкий случай, что кто-то из вас послушал меня для разнообразия, – грустно замечает бабушка. – Пожалуй, стоит открыть по этому поводу шампанское.

– Я выпью за тебя абсента, бабуля. А теперь я, пожалуй, позвоню Шери. Спасибо тебе огромное. И, знаешь, не говори никому об этом разговоре, ладно?

– Кому я расскажу? – ворчит бабушка и вешает трубку. Я тоже отключаюсь и поспешно набираю номер Шери.

И как это я сама не вспомнила про Шери? Она же сказала, я могу приехать к ним. Ла-Манш. Она что-то говорила о Ла-Манше. Смогу ли я? Стоит ли?

О нет! Включается голосовая почта. Где же она? В винодельне – давит ногами виноград? Шери, где ты? Ты нужна мне!

Я оставляю сообщение:

– Привет, Шер. Это я, Лиззи. Мне позарез нужно поговорить с тобой. Это очень важно. Мне кажется… нет, я думаю, что мы с Эндрю расстались. – У меня перед глазами встает его лицо в тот момент, когда он говорил мне, что его приятель может отправить деньги в Штаты совершенно бесплатно.

У меня екает сердце.

– Нет, я абсолютно уверена, что мы расстаемся. Не могла бы ты мне позвонить? Похоже, мне придется поймать тебя на слове и воспользоваться приглашением приехать к вам во Францию. Позвони мне. Сразу же. Пока!

От того, что я произнесла эти слова вслух, они становятся как-то реальнее. Мы с моим парнем расстаемся. Если бы я держала рот на замке и не болтала о его работе, ничего этого не произошло бы. Все из-за меня. Язык мой – враг мой.

Я и раньше влипала из-за этого. Но так сильно впервые.

А с другой стороны… если бы я ничего не сказала, разве он признался бы мне насчет игры в карты? Или же он скрывал бы это от меня всю нашу совместную жизнь – как делал это, и довольно успешно, последние три месяца? Неужели у нас все закончилось бы, как у дяди Теда и тети Оливии – горечью, разводом, финансовой несостоятельностью, – и мы проживали бы по отдельности, в Кливленде и Рено соответственно?