Бог сумерек - Глуховцев Всеволод Олегович - Страница 41

— Э, да чего там! — Федор Матвеевич суетливо зашуршал газетой. — Рвать отсюда надо, пока не поздно! Закрывайте дверь!

— Верно, — опомнился Огарков, — едем. Только не резко, Федор Матвеевич! Тихо, плавно. Очень спокойно.

Федор Матвеевич уверенно кивнул: знаю. Завел мотор и неспешно поехал.

— Хорошо, хорошо… — комментировал ejo медленную езду Лев Евгеньевич.

“Москвич” вырулил со двора, направился к светофору.

— А теперь-то куда? — спросил Логинов.

— А какие у нас еще точки?..

— Этого добра хватает, — ответил Палыч Льву Евгеньевичу и озаботился: — Слушайте, а ведь жрать охота! Время ведь уже обеденное без малого.

— Тут недалеко столовка есть, — оживился и Федор Матвеевич. — Ну, тошниловка, конечно, ну а все-таки…

— Давайте сначала на точку, — запротестовал Огарков, — еще одну хотя бы освоим, а потом уж и пообедаем.

Так и решили. Определились с точкой: улица Воскресная, дом восемь. Недалеко. Туда и двинули.

Дом этот оказался старой, обветшалой трехэтажкой, над крышей которой высился огромный, тоже старый тополь. Листва его серебристо отливала на солнце.

Палыч, задрав голову и прищурив один глаз, с сомнением посмотрел на это дерево.

— Когда-нибудь свалится на башку кому-то, — высказался он.

— Будем думать, что не сейчас, — произнес Игорь, — потому что линия наша проходит как раз через него, через этот тополь.

— Прямо-таки по нему? — Лев Евгеньевич заглянул в карту.

— Тютелька в тютельку. — Палыч показал острием карандаша.

— Да, действительно. Интересно. Федор Матвеевич тоже смотрел-смотрел на дерево и промолвил задумчиво:

— У нас ведь в саду тоже такой здоровенный тополь есть. Прямо рядом с моим домишком. Видали?..

— Да, точно. — Палыч вспомнил. — Старинный, должно быть, лет сто… Ну ладно, Игорь, где этот твой меридиан?

— Почему мой? Скорее твой. Меридиан Палыча! Звучит?..

— Звучит, звучит. Где?

— Вот он. — Игорь показал.

Палыч пошел туда, покрутился вокруг тополя, прогулялся в одну сторону, в другую и пошел назад, еще издали выразив мимикой, что — ноль.

Все так и поняли. Лев Евгеньевич на всякий случай усомнился:

— А точно мы вычислили?.. — сверился с картой и убедился, что точно.

— Н-да. — Он вздохнул. — Ну что ж, отрицательный результат тоже результат…

Никто не поддержал это высказывание, вообще видно было, что все как-то подустали, вроде бы и осунулись слегка.

Игорь решительно свернул карту:

— Все, поехали обедать! В брюхе пищит, спасу нет.

— В тошниловку? — Палыч поморщился.

— Ну, если есть другие предложения…

— Не надо, не надо, — Огарков замахал руками, — некогда. Давайте уж перекусим, чем Бог пошлет, у нас еще дел выше крыши, а времени в обрез.

На этом дебаты прекратились. В тошниловку так в тошниловку.

Столовая, впрочем, оказалась довольно чистой и уютной. Даже Федор Матвеевич подивился:

— Ишь ты! А у меня в памяти что-то не то… Наверно, я давно тут не был.

Прикинул, и вышло, что действительно давненько: лет пять, не меньше.

От этого развеселились, но тут за окном промчалась, взвыла сиреной патрульная машина “Гекаты”, и все невольно аж шарахнулись, как вспугнутые зайцы.

— …гадство! — ругался втихомолку Палыч. — Так вправду психом станешь!..

Лев Евгеньевич озирался с подозрительным видом.

— Слушайте, — тоже приглушенно, чтоб не услышал персонал, поделился он. — А не опасно ли нам так засвечиваться?.. Зайди сюда хотя бы случайно кто-либо из “Гекаты” — и можем считать себя в ауте.

— Не бойтесь, Лев Евгеньевич, не зайдут. Это уж я просто так, выражаюсь… Оскверняю уста, есть грех. А так ничего… Доверьтесь мне, я чувствую. То есть знаю.

Доверились Палычу и с грохотом разобрали подносы. Стали хватать тарелочки с салатами, у всех проснулся аппетит — а у Игоря-то он будировал давно. Только Федор Матвеевич взял себе скромный обед, остальные понабрали черт-те чего: и творога, и сметаны, и ватрушек…

— Обожремся, — определил Палыч, глядя на набранный провиант.

— Лучше обед без аппетита, чем аппетит без обеда, — сказал на это Игорь.

Но у них аппетит был. Они оккупировали один столик, выгрузили продукты и накинулись на них. На несколько минут все умолкли, слышен был только стук ложек и вилок.

— А ничего кормежка, — с некоторым удивлением обнаружил Палыч, смолотив порцию “оливье” и подтягивая к себе тарелку горохового супа. — Мне, старому холостяку, вполне подходит.

— У меня старуха хорошо готовила, — вспомнил со вздохом Федор Матвеевич, размешивая в борще крохотную пилюльку сметаны. — А я вот теперь сам… или вот по столовкам… эх-хе-хе…

— Да мы все так, — Игорь махнул вилкой и отодвинул пустую тарелочку из-под салата, — как Бог на душу положит. Или даже… А, ладно.

Он как-то оборвал сам себя, замолчал и взялся за первое.

— Мы вообще дураки, — припечатал Палыч.

— Это почему? — спросил Логинов.

— Да потому. — Палыч не стал вдаваться в объяснения, а стал истово хлебать суп. А Игорь нахмурился малость… а затем прояснился и сказал:

— Уж это верно. Дураки и есть! Мне вот что в голову пришло: ведь мы битый день мотаемся по городу практически без толку, а не подумай и, что можно ведь использовать наши предметы — книгу, камень этот!

— Какой камень? — Рука Палыча с ложкой замерла в воздухе.

— Ну этот, круглый.

— А-а. — Палыч понял и проглотил суп.

— Ну, то есть, — зачем-то пояснил Игорь, — тот самый-то… то ли камень, то ли не камень.

И Федор Матвеевич тоже кивнул чему-то, словно нечто мимолетом вспомнил.

Палыч отодвинул опустевшую тарелку, поковырял ногтем в зубах.

— M-м… — промычал он. — А ведь тут есть резон. В камне. Может быть, в книге… Мы ведь действительно таскали их с собой и даже не подумали — зачем.

— Ну что ж, хорошо уже то, что мы и задним умом умные. — Лев Евгеньевич улыбнулся. — Можно перепроверить, дело того стоит. Опять начать с крайних точек, и…

Огарков не закончил, принялся дохлебывать борщ, но сказал Игорь:

— В смысле — с Рябиновой и с Прибрежной? Лев Евгеньевич кивнул и не преминул уточнить:

— До Прибрежной мы, как изволите видеть, пока не добрались.

— Так доберемся, какие проблемы. — Игорь подмигнул. — Так, Палыч?

Палыч что-то ответил с полным ртом, но невнятно, и Игорь переспросил: —Чего?

— Я говорю, — Палыч разжевал хлеб, — что доберемся, конечно. И слушайте, что я подумал! А с чего мы взяли, что эти пункты — конечные? Может быть, и дальше по этой линии что-то такое можно нащупать, причем и в ту, и в другую сторону?..

— Вполне вероятно, — уверенно заявил Огарков. — Вполне! И это может быть очень любопытно.

— Да нет! — сказал Палыч с ядовитым ударением. — Это скорее может быть трудоемко. Этак у нас и вправду получается какой-то меридиан. А уж по нему можем колесить… Э, ты что, Игорек, что с тобой? Что случилось?!

Случилось. Игорь выпрямился на стуле и смотрел прямо на Коренькова странным, немигающим взором.

— Палыч… — наконец сказал он. — Палыч, ты, я вижу, и сам не понимаешь, что ты сейчас сказал. Сейчас… А может быть, и нет, — вдруг остановил себя он. И тут же продолжил: — Но нет, мне ли карту не помнить!..

Палыч с Логиновым обменялись изумленными непонимающими взглядами… но в глазах Льва Евгеньевича замерцало что-то такое… если не понимание, то предчувствие понимания…

— Погодите, — сказал Игорь, видя, что слова его не доходят. — Федор Матвеевич, дайте-ка на минутку ключи от машины, я принесу…

Федор Матвеевич механически вытащил ключи и только после этого спохватился спросить:

— Эй, что принесешь-то?.. — Но Палыч уже выбежал. Через минуту он вернулся. В руках его была карта.

— Вот, — с торжеством произнес он. — Конечно, я не мог ошибиться!

— Тише, тише… — предупредительно заговорил осторожный Огарков, оглянулся, но посетителей почти не было.

— Да, — потише молвил Игорь и развернул карту. — Вот смотрите: если продлить эту нашу линию… Вот сюда, на северо-восток. Ну, вот хотя бы мысленно, — и он повел по бумаге ногтем, — что получится? Куда она пойдет?