Ведьмак - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 25

Я по-быстрому приготовил себе омлет из яичного и молочного порошков. Зосима составить мне компанию отказался. Он очень недоверчиво относился к успехам цивилизации на поприще питания.

Особенно Зосиму пугали (в его-то годы!) генетически модифицированные продукты, в частности соя, которую наши «умельцы» куда только не пихают.

«Чем мне сидеть сутки в сортире после твоих городских харчей, я лучше голодным побуду», – говорил он с видом ветхозаветного мудреца. Даже когда мы производили дезинфекцию своих внутренних органов с помощью спиртного, то и тогда Зосима, в отсутствии дичи или свежей рыбы, предпочитал закусывать хлебной коркой или, на худой конец, какими-нибудь консервами, которые назывались как в прежние времена.

Например, «Килька в томатном соусе» или «Печень трески», которая, кстати, почему-то перешла в разряд деликатесов. Раньше ее, по распоряжению высокого партийного начальства, очень беспокоящегося о здоровье народа, давали в нагрузку к бутылке водки горьким пропойцам вместе с плавленым сырком.

– Ты, это, щелкай зубами быстрее, – торопил меня Зосима.

– Что ты так торопишься? – спросил я с удивлением. – Наша дичь от нас не уйдет. Впереди целый день.

Сегодня Зосима был не похож сам на себя. Он нетерпеливо ерзал на стуле, время от времени бросая опасливые взгляды на окно.

– Никуда я не тороплюсь… – буркнул Зосима.

– Так я тебе и поверил. Что случилось? Только давай без лапши, которую ты иногда любишь вешать мне на уши.

– Это когда такое было!? – возмутился Зосима.

– Давно, – смягчил я свой наступательный порыв. – Теперь ты исправился. Но мне не хочется, чтобы между нами были какие-нибудь недомолвки.

– Сам ты хорош, – сердито возразил Зосима. – Где это тебя ночью носило?

– Тебе рассказывать или сам догадаешься?

– Что тут догадываться… – Зосима скептически ухмыльнулся. – Ботинки нужно тщательней чистить.

– А причем здесь ботинки?

– Притом, что ты весь в красной глине изгваздался. А она есть только возле избы Киндея. По ручью шел?

– Пардон, я и забыл, что ты у нас Кожаный Чулок, следопыт племени делаваров. Угадал. Шел по ручью. А ночевал на твоей островной «даче».

– Что, прижали?

– Как догадался?

– Хе-хе… – Зосима дробно рассмеялся. – Дык, не только ты такой шыбко вумный и любопытный. Меня тоже нечистая сила как-то туда потащила… дурака, на старости лет…

– Сбежал? – полюбопытствовал я с интересом.

– Нет. Ушел. Как тока наткнулся на ловушки, сразу дал задний ход.

– Что так? На тебя это не похоже.

– Иво, ты ишшо молод и, уж извини, силенок у тебя значительно больше, чем здравого смысла. Ежели они так обставились, то с ними шутки плохи.

– Не узнаю я тебя…

– Почему?

– Раньше ты не боялся умереть. Всегда говорил, что свое уже отжил.

– Раньше у меня не было никакой жизненной цели. Жил, как былинка на ветру.

– А теперь появилась?

– Да.

– Поделишься секретом?

– Это никакой не секрет. У меня ведь, тебе это известно, нет никаких родственников, все померли. А сейчас ты вот приехал, Каролина открытки шлет, поздравляет… Кхе, кхе! – Зосима смутился. – Я теперь вроде как дедом стал. Правда, не совсем полноценным… думал внучок будет…

Старый прохиндей! На чувствительность давит, слезу умиления хочет у меня вышибить. Как же – открыточки… Нужно они ему, как зайцу стоп-сигнал.

Его гораздо больше интересуют продуктовые посылки, куда я, тщательно маскируя, чтобы Каролина не выбросила, подкладывал бутылки с виски, к которому за время нашей дружбы он сильно приохотился, и голландский табак.

– Кстати, насчет открыток… – Я закопался в своем рюкзаке едва не с головой. – Держи… – всучил я Зосиме красивую металлическую коробку с иностранными надписями. – Травись на здоровье.

– Иво… – Зосима был сильно растроган.

Похоже, он уже не надеялся получить столь желанный подарок.

– Спасибо тебе, Каролине… Как она там?

Вспомнил! Как ни странно, но ни вчера, ни позавчера мы так и не поговорили о причинах моего внезапного приезда, и ни разу в разговоре не затронули сиятельную персону моей… м-м… бывшей. Наверное, Зосима решил, что я просто хочу какое-то время отдохнуть от городской суеты, а в семье у меня царит тишь да гладь и Божья благодать.

– Хорошо она там. Мы с ней разводимся. – Я решил не напускать туману, а сказать все, как есть.

– Ты с ума сошел! – воскликнул ошарашенный Зосима. – Как можно!?

– Чья бы мычала… – Я снисходительно ухмыльнулся.

Зосима был женат трижды. И каждый раз жены, несмотря на деревенскую закалку и исконную русскую терпеливость, от него сбегали.

Первый раз он женился, по деревенским меркам, поздно, когда ему перевалило за тридцать, поэтому все свои холостяцкие привычки и замашки благополучно перетащил в семейный быт.

Он мог часами валяться на постели в фуфайке и валенках, вымазанных в навозе, обдумывая очередной философский постулат (Зосима был не только лентяем, но еще и доморощенным философом), а скотина в хлеву тем временем настоятельно требовала воды и сена.

Но что такое потребности примитивного жвачного животного по сравнению с мировыми проблемами? А когда жены доставали его до самих печенок, Зосима молча собирался и уходил в лес, где мог пропадать неделями.

Таким макаром его семейная жизнь благополучно опускалась на дно. Даже стойкая и сильная деревенская женщина, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…», как писал один великий поэт, не могла выдержать флегматичный и неуступчивый норов Зосимы.

Ему все было по барабану. В том числе и советская власть, которая имела к нему немало претензий, но так ни разу и не отправила в лагеря. Больно хитер оказался гусь, не по зубам.

– Дык, она такая хорошая девочка…

– Когда спит зубами к стенке и за тридевять земель – в какой-нибудь гостинице за бугром во время служебной командировки.

– Что ты так на нее окрысился!?

– Хочу заметить, чтобы ты все правильно понял, это не я бросил ее, а она сама меня вытурила. Просекаешь момент?

– Просекаю, – серьезно и даже с некоторой грустинкой ответил Зосима.

Еще бы! Он сразу же сложил в уме два плюс два и мгновенно сообразил, что теперь не видать ему передачек, как собственных ушей. Во-первых, я снова осяду здесь на постоянное место жительства, а во-вторых, Зосима сразу определил, еще два года назад, что денежная мошна находится в руках Каролины.

– Только не рыдай, – сказал я снисходительно. – Она добрая, тебя не забудет.

– Ты так считаешь? – оживился Зосима.

– Уверен. От нее нелегко отцепиться. Вот увидишь, она еще приедет сюда, чтобы затеять со мной очередной скандал. Каролина просто не может без скандалов. Это у нее такое хобби.

– Чего?

– Бзик. Шизоидное состояние увлеченности чем-нибудь. Это когда в башке время от времени дерьмо закипает.

– А-а, ну да… Дело знакомое.

– Вот и я об этом. Все, я уже собрался. Вперед…

Мы вышли за порог. Я набрал полную грудь свежего утреннего воздуха и вместе с сильным выдохом постарался выбросить из головы всякую пакость, которая уже до краев заполнила черепную коробку.

Меня ждал ЛЕС, главный мой целитель и врачеватель.

Глава 10

Я уже сноровисто потрошил гуся, которого мы подстрелили по дороге к ДЕРЕВУ, когда раздались крики Зосимы. Мы остановились на привал примерно в сотне метров от этого живого языческого идола, и Зосима долго колебался, прежде чем отправился свершать свои жертвоприношения.

Похоже, он боялся, что застанет дерево совсем усохшим, мертвым, и тогда ему ничего другого не останется, как завернуться в белую простыню и своим ходом отправиться на деревенский погост. Уж не знаю, почему, но Зосима связывал свою жизнь именно с этим столетним (а может, и двухсотлетним) дубом, единственным на всю округу.

Зосима насобирал дров, разжег костер, пока я обрабатывал гуся, и, взяв холщовый мешочек с дарами лесным божествам, медленной походкой, в которой угадывалось большие сомнения и даже отчаяние, направился к заветной поляне.