Талер чернокнижника - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 53

Я похолодел. Неужели Паташон назвал им адрес отцовской квартиры!? Кто эти два старика, я догадался сразу.

– Вы… вы сказали им, кто покупатель?

– Обижаешь старика, Никита… кхе, кхе… Мы с тобой коллеги, а своих я не продаю. Очень подозрительные типы… И говор у них странный. Будто иноземцы.

– Спасибо, Иван Сергеевич! – Я облегченно вздохнул. – Я ваш должник.

– Сочтемся… Ты на этот талер вышел первым, поэтому монета твоя. Зачем кому-то еще путаться под твоими ногами? Я верно говорю?

– Абсолютно. Еще раз благодарю. Кстати, они что, заходили в вашу квартиру?

– Пытались… – И Паташон снова коротко засмеялся. – Нахальные глупцы… Для таких у меня всегда наготове сюрпризы. Но им достаточно было одного Гурда*… кхе, кхе… Он слегка их потрепал. Больше не сунутся.

*Гурд – французское название песо, денежной единицы многих стран – Аргентины, Мексики, Колумбии и т д.

Похоже, Гурд – эта тот самый отпрыск баскервильской собаки, который во время моего посещения жилища Паташона просто алкал поточить о меня свои внушительные клыки. Да, незваным гостям Паташона пришлось несладко… несмотря на все их гипнотические штучки. Видимо, на пса они не действуют.

Я совершенно не сомневался, что к Паташону приходили «лозоходец» и убийца Альфреда. Чтобы у меня не осталось по этой части ни малейшего сомнения, я спросил:

– Как они выглядели?

Паташон, немного подумав, описал мне своих «гостей» в деталях. Оказывается, старый прохиндей, несмотря на весьма преклонные годы, обладал очень цепкой памятью. Действительно, как я и предполагал, его посетили мои знакомцы.

Только вместо убийцы Джумбо к Паташону приходил тот самый назойливый нищий, что не давал мне проходу. А на голове его напарника-«лозоходца был надет не дурацкий колпак, а большой берет с фазаньим пером; я уже его видел.

– Значит, они дали деру…

– Не сразу, – сказал Паташон. – Это меня здорово озадачило.

– Неужто они сделали еще одну попытку взять вас на абордаж? – спросил я с удивлением.

– Куда им… Супротив Гурда у них кишка тонка.

– Так что тогда вам показалось странным?

– Кое-как дав лад своему рванью – Гурд все-таки немного перестарался – они, вместо того, чтобы смазать пятки салом, начали ходить вокруг дома. Я наблюдал.

– Зачем?

– Откуда я знаю? Тот, который в берете, держал в руках окоренную ветку, похожую на крестьянские двузубые вилы, только поменьше размером. Такими сено в стога складывали… раньше. Ты не знаешь… А второй нелепо размахивал руками и глаза под лоб закатывал, будто ему было дурно…

Колдовские пассы делал, подумал я как-то отстраненно. Мать моя женщина… Во что я вляпался? Ведь они идут по моему следу, это и к бабке не нужно ходить, чтобы понять ситуацию. Эта зловещая троица что-то ищет.

Я и уже догадываюсь – нет, знаю! – что именно. Но зачем?… Зачем им столько крови и убийств?

– На третьем круге, – тем временем продолжал Паташон, – они успокоились, как мне показалось, и убрались восвояси.

– Что значит – успокоились?

– Такое впечатление, что у них пропал ко мне интерес.

– Почему вы так думаете?

– Когда они уходили, приятель того сукиного сына, что в берете, обернулся и, дурашливо состроив мне рога, показал язык. Такой грязный и длинный… как у змеи. Только не раздвоенный. Отвратительно… Но откуда он знал, что я за ними наблюдаю? Я ведь смотрел в узкую щель между портьерами, и видеть меня они не могли.

– Это такие типы, что видят сквозь стены, – ответил я угрюмо. – Не предавайтесь иллюзиям, они могут вернуться. И тогда вам будет худо. Поберегитесь. Должен вам сказать, что эти двое владеют колдовскими приемами. Мне так кажется.

В ответ раздался веселый смех Паташона. На этот раз он хохотал дольше, чем обычно. Куражился, что ли.

– Ах, хлопчик… В мои годы уже можно бояться только одного – что я не умру сразу, в один момент, а буду дожидаться конца, валяясь в постели никому не нужный и всеми забытый. Это и впрямь страшно. А что касается различных колдовских штучек, то мы тоже не лыком шиты…

Он ненадолго замолчал, а затем продолжил:

– Может, ты и прав… Я что-то чувствовал, но не придал этому значения. Интересно… Спасибо за предупреждение.

– Извините, что не сделал этого раньше. Но я даже не мог предположить, что они выйдут на вас.

– Да, Никита, мне кажется, ты играешь в опасные игры. Теперь я уже не хочу знать, в какие именно, хотя перед этим разговором имел такие намерения. Если ты верующий, сходи в церковь.

– Я так и сделаю.

А про себя подумал: «Может быть…»

– Тогда бывай, – попрощался со мной Паташон. – Заходи, ежели что понадобится. Буду рад.

– Всенепременно. Будьте здоровы.

– Кхе, кхе… Твои бы слова да Богу в уши…

На этом наш разговор закончился. И только когда в трубке раздались короткие гудки, я вдруг вспомнил, что не сказал Паташону о смерти Князя. Видимо, он еще не знал про трагедию, потому что не обмолвился об этом ни единым словом, что на него не похоже.

Паташан и Князь не были закадычными друзьями, но относились друг к другу по-товарищески, и пикировались только тогда, когда им становилось скучно, и требовалась небольшая ссора для поднятия жизненного тонуса. Друг друга они уважали – большей частью потому, что оба были признанными корифеями в области нумизматики.

Я сидел в полной неподвижности, отрешенно уставившись на телефонный аппарат, добрых полчаса. Информация Паташона сдвинула мне мозги набекрень, открыв свежий пласт серого вещества. Так бывает в природе, когда оползень уносит с собой в долину замшелые выветрившиеся камни, обнажая прочное гранитное основание.

Мозаика начала складываться. Притом практически без усилий с моей стороны. Отдельные ее кусочки сами начали сползаться к единому центру и клеиться на основу.

Охота шла за талером графа-чернокнижника. Кому-то он сильно понадобился. Что касается самих охотников, то их кровожадность и настойчивость в достижении цели были поистине дьявольскими. Они будто выползли на свет ясный из адских глубин, где существует одно зло.

Мне теперь стало ясно, что хотел найти лозоходец в моем подъезде. Он искал квартиру, где находится монета. Но почему тогда его напарник, уродливый убийца, не сориентировался, как должно, а сначала искал талер в жилище Хамовича, затем добрался и до квартиры Альфреда?

У меня уже не было сомнений, что вилообразная ветка – точный инструмент. Лозоходец сразу определил, что у Паташона талера нет, когда ходил вокруг его дома. Скорее всего, он даже не определял, – это было сделано раньше – а уточнял свои данные. Потому старик так легко отделался.

Если бы монета находилась у Паташона, то ему не помог бы и свирепый Гурд…

То, что эти страшные оборванцы пришли не ко мне, могло значить только одно – Князь даже под пытками не сказал им, что талер уже в моих руках. Он направил своих истязателей к Паташону, так как знал, что того голыми руками не возьмешь. И в принципе Князь сказал им правду.

Он не учел лишь один важный момент – что эти исчадия ада не удовлетворятся только информацией, но отберут у него еще и жизнь. Скорее всего, так они заметают следы – чтобы никто не узнал, за чем идет охота. Поэтому и были убиты все, кто имел хоть малейшее отношение к талеру чернокнижника.

А каким образом они вышли на Князя? Скорее всего, через того человека, который когда-то продал ему злополучный талер. Кто он – неизвестно, но думаю, что в милицейских сводках, в графе «Убийства», его фамилия уже отражена.

Ладно, допустим все это так. Но как они вышли на наш дом? Ветка показала? Сомнительно. Не могли же эти уроды шлындрать по городу с лозой в руках, выискивая нужный объект. Для этого нужно очень много времени. К тому же, как они узнали, что монета находится в нашем городе, а не, скажем, в Москве или в Казани?

Естественно, объяснений может быть множество. В том числе и такие, которые относятся к запредельным областям человеческого бытия. Мистика, одним словом.