Талер чернокнижника - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 21

И все же, все же… Легко сказать – пусть ходит. Вдруг это помощник какого-нибудь киллера. Узнает мои маршруты и привычки, а затем даст наводку наемному убийце, где сподручней всего сделать на меня засаду. И оборвется моя молодая жизнь на самом излете.

Но почему!? Кому я перешел дорогу? Где и когда?

Нет ответа, нет ответа… Как в заезженной пластинке – она кружится, а иголка стоит на месте, выдавая всего одну музыкальную фразу.

И все равно, надо было что-то делать. С таким «прицепом», как этот мыш, ходить по городу мне совсем не в жилу. У меня даже давление поднялось, чего не случалось никогда, и поднялась температура. Я был не то, чтобы сильно напуган, но поджилки у меня все же тряслись.

Решение пришло само по себе. Оно материализовалось из воздуха, и я увидел его внутренним зрением.

«Чебурашка»! Да, там у меня может появиться шанс уйти из-под надзора.

Это был пивной бар, начало истории которого теряется в советской эпохе. Завсегдатаи бара назвали его «Чебурашкой» из-за того, что на другой стороне улицы, как раз напротив питейного заведения, находился магазин игрушек.

Кто их так расположил, у какого архитектора и градоначальника хватило ума подмахнуть проект, чтобы пьяные ханыги пугали мамочек с детишками, которые заходили в магазин игрушек, про то история умалчивает. Да и кому это теперь надо?

Нынче питейные заведения, кабаре и казино вообще едва не в школах размещают. Так сказать, приобщают подрастающее поколение к буржуазным ценностям с детства. И никому до этого нет никакого дела. А иначе и быть не может, потому что владельцем казино или ресторана является мэр города, дети которого учатся в Англии или Швейцарии.

Маразм…

Пивбар нарисовался во всей своей красе через десять минут после того, как мне пришла в голову здравая мысль насчет избавления от «хвоста». Я не стал добираться к нему пехом, а приехал на троллейбусе, тем самым устроив топтуну еще одну проверку.

Он не подвел меня и запрыгнул в троллейбус едва не на ходу, в последний момент. По идее, сие значило, что хмыренок следит за мной один и без «колес» – то есть, у него нет напарника с машиной. Это обстоятельство меня воодушевляло.

Вывески, как таковой, «Чебурашка» не имел. О функциональной принадлежности заведения напоминала лишь небольшая металлическая табличка желтого цвета на стене возле двери с надписью черными буквами «Пивной бар». А ниже было процарапано гвоздем «Чебурашка». Наверное, это сделал постоянный клиент бара – чтобы не заблудиться.

И он был прав: в «Чебурашку» чаще всего приходили на хорошем подпитии – «полирнуться». Это когда все спиртное выпито, и нужно чуть-чуть разбавить слабоалкогольным пивом взрывоопасную гремучую смесь, которая образовалась в желудке после принятия внутрь водки, вина и самогона.

Удивительно, но «Чебурашку» совсем не коснулись перемены, последовавшие за перестройкой. Все те же тусклые от махорочного дыма окна, которые, мне кажется, мылись первый и последний раз перед сдачей объекта в эксплуатацию, те же столы и стойки (правда, немного обновленные), и тот же бармен, Гриша Гурвиц.

Вообще-то, по возрасту для меня (и не только) он уже давно дядя Гриша, а то и дед, но все называли его по имени – и стар, и млад. Так уж повелось.

Гриша не обижался на фамильярное отношение к своей персоне. Он лишь зубоскалил и говорил, что чувствует себя из-за этого таким же молодым, как в первый день своей карьеры вечного бармена.

Правда, бар теперь был не государственным заведением, а принадлежал лично Грише. Он выкупил его, когда началась распродажа объектов торговли. Из-за чего сильно рассорился с теми, кто вместе с ним работал. Но потом конфликт как-то был улажен, и Гриша снова встал за стойку, приветливо раскланиваясь со своими постоянными клиентами.

Осталось неизменным и пиво. У Гриши оно всегда было отменного качества. Все знали, что он никогда не опуститься до того, чтобы разбавлять его водой, как в советские времена делали многие бармены.

Гриша всего лишь немного недоливал. Когда ему об этом говорили, он с милой улыбкой отвечал «Ой, о чем речь? Все хотят жить, так и я тоже». За обескураживающе честный ответ ему прощали недолив и больше эту тему не поднимали. Может, потому, что почти каждый советский человек тащил домой из производства все, что под руку попадало.

– Здравствуй, Гриша! – сказал я, подходя к стойке.

Людей в баре хватало, но очереди не наблюдалось. Это был еще один козырь Гриши. Даже во времена большого пивного дефицита, в особенности летом, когда к каждой бочке стояли длиннющие потные очереди, в «Чебурашке» всегда царили прохлада и морской порядок.

Как Гриша умудрялся всех своих клиентов обслужить за считанные секунды, уму непостижимо.

– А, Никитушка! – заулыбался Гриша. – Здравствуй, здравствуй, дорогой. Как мама и папа поживают?

– Не так, чтобы очень. Но в принципе для их лет нормально.

– О, как по нынешним временам, это уже хорошо. Рад за них. Тебе одну, две?…

– Одну. И чего-нибудь солененького.

– У меня есть потрясающая вобла. Свежая.

– Для воблы одной кружки будет мало. А я тороплюсь. Так что дай лучше мне пакетик соленых орешков.

– Сей момент…

Лично с моими стариками Гриша не был знаком. Но он знал подноготную почти всех завсегдатаев бара. Поэтому общение с Гришей всегда было приятным; иногда – в особенности под хорошей «мухой» – казалось, что он вообще член твоей семьи, от которого просто не может быть никаких секретов.

– Что пишут из земли обетованной? – поинтересовался я, пока Гриша тонкой неспешной струйкой наливал пиво в бокал.

Я знал, что вся семья старого бармена – две дочери и сын – уехала в Израиль лет пять назад; сам Гриша был вдовцом. Его тянули туда буквально за рога. Но Гриша не сдался: «Не могу я без бара. Я тут и умру, за стойкой. Я так хочу. И потом, как подумаю, что больше никогда не увижу эти морды…» Слово «морды» он произносил с любовью.

Гриша был добрым человеком. Он и внешностью смахивал на улыбчивого колобка. А лицом был здорово похож на нашего премьер-министра, чем сильно гордился.

– Они теперь не пишут, они звонят, – недовольно откликнулся Гриша. – Ой, папеле, миленький, времени у нас лишнего нету, чтобы бумагу царапать. А у меня так было время пеленки им стирать.

– Электронный век, ничего не поделаешь. Скажи спасибо, что они с тобой хоть по телефону разговаривают. Все-таки живой голос. А то некоторые детки общаются со своими родителями только по электронной почте и не более одного раза в два месяца.

– Скучно живут они там, – с грустью сказал Гриша. – В разговорах бодрятся, но мое сердце не обманешь.

– Лишь бы не бедствовали.

– А здесь чего им не хватало!? – загорячился Гриша. – Квартиры хорошие, машины, дача… И мне так было кому поплакаться в жилетку. Теперь к ним не докричишься…

Я с сочувствием поддакнул и спросил:

– Гриша, тот черный ход функционирует?

– А что, надо? – испытующе посмотрел на меня старый бармен.

В «Чебурашке» один черный ход был официальным, у всех на виду, а второй считался полуподпольным, потому что о нем мало кто знал. Он вел сначала в подвал дома, на первом этаже которого и размещался пивбар, а затем выводил на поверхность со стороны двора в последний подъезд, возле которого буйно разрослись деревья и кустарники.

– Думаю, что понадобится.

– Понял. Сделаем. Ты только мигни.

– Мигать не придется. Сам поймешь, когда нужно будет открывать засов. Как начнутся события, так и…

– Какие события? – насторожился Гриша.

– Маленький шухер. Гриша, так надо, – предупредил я возражения бармена. – Если что-то разобьется, я оплачу.

– Это будет доброе дело? – Гриша посмотрел на меня испытующе и остро.

– Не сомневайся. Просто у меня возникли небольшие проблемы. Никакого криминала, даю слово. И чтобы потом без обид – я честно тебя предупредил.

– Хорошо. Верю. Держи свой бокал…

План действий я наметил, едва за мной закрылась входная дверь. И сразу же понял, что мне просто невероятно повезло.