Сердце не камень - Островский Александр Николаевич - Страница 11

Ераст. Вот, кажется, к воротам кто-то подъехал, да уж теперь вас не застанут.

Вера Филипповна. Тебе дела до меня нет, ты об себе думай, я не боюсь. Что правому человеку бояться. (Уходит.)

Ераст. Вот важно! хорошо, очень хорошо, лучше требовать нельзя. Ну, Константин, подвел ты меня ловко! Во всей форме я теперь невежа перед ней, да и самому-то на себя глядеть противно. Вот так налетел! Я стыда-то еще в жизни не видал, так вот попробовал. Эх, сирота, сирота, учить-то тебя да бить-то было некому. Вот и беда, как твердо-то не знаешь, что хорошо, что дурно. Нет, уж лучше бедствовать, чем такими делами заниматься! Только бы бог помог. До поту меня стыд-то пробрал; да пот-то какой, холодный. (Подходит к двери своей комнаты.) Ольга!

Выходит Ольга со свечой.

Ераст и Ольга.

Ераст (берет свечу и ставит на конторку). Иди домой! Беги скорей!

Ольга. Что, что случилось?

Ераст. Когда тут разговаривать! Беги скорей, застанут.

Ольга. Так я завтра к тебе забегу.

Ераст. Да ладно, ладно…

Ольга. Ведь ты меня любишь, ты меня ни на кого не променяешь?

Ераст. Нашла время нежничать. Беги, говорят тебе.

Ольга (обнимает Ераста). Ну, прощай, милый, прощай. (Отворяет дверь в коридор.) Ай! (Подбегает к Ерасту.) Дяденька там, муж…

Ераст. Беги ко мне в комнату, прячься там хорошенько.

Ольга убегает. Ераст садится за конторку и раскрывает конторскую книгу.

Входят Каркунов, Халымови Константин. Ераст встает и кланяется.

Ераст, Каркунов, Халымов и Константин.

Каркунов (садясь на стул). Чем мне не житье, кум, а? Какого еще житья надо? Приказчики ночи не спят, над книгами сидят; а не пьянствуют ведь, не безобразничают.

Халымов. Каков хозяин, таковы и приказчики, хозяин трезвой жизни, и приказчики по нем.

Каркунов. Да, да, верно, кум, верно. Другие-то приказчики по трактирам, да всякое безобразие…

Халымов. Да ведь они глупы, они думают, что трактиры-то для них устроены, а не знают того, что трактиры-то и всякие безобразия для хозяев, а не для приказчиков.

Каркунов. Так, так это, кум, так точно. А мои, видишь, как стараются. Старайся, Ераст, старайся!

Ераст. Я, Потап Потапыч, все силы полагаю.

Каркунов. Да вижу, как не видать, чудак, вижу. Старайся, старайся. Забыт не будешь. А племянник, кум, слов-то я, слов не подберу, как нахвалиться. Я за ним как за каменной стеной! Как он дядю бережет! Приедет с дядей в трактир, сам прежде дяди пьян напьется! Золотой парень, золотой! Едем ночью домой, кто кого везет – неизвестно, кто кого держит-не разберешь. Обнявшись едем всю дорогу, пока нас у крыльца дворники не снимут с дрожек.

Халымов. Чудесно! Значит, дружески живете. Чего ж лучше!

Константин. Стараюсь, помилуйте, себя не жалею… Как можно, чтобы я для дяденьки…

Каркунов. Вот и нынче, видишь, как старался, чуть на ногах держится.

Константин. Для куражу, дяденька, для куражу. Коль скоро вы меня в свою компанию принимаете, должен же я понимать себя, значит, должен я вас веселить. А если я буду повеся нос сидеть, скука, канитель… для чего я вам тогда нужен?

Каркунов. Молодцы, молодцы, ребята! А, кум, так ведь?

Халымов. Твое дело.

Константин. Я, дяденька, всей душой… Да, кажется, так надобно сказать, что во всем доме только один я к вам приверженность и имею.

Каркунов (встает). Спасибо, голубчик мой, спасибо! (Кланяется в пояс.)

Константин. Чувствовать вашу благодарность я› дяденька, могу… душу имею такую… благородную…

Каркунов. И тебе, Ераст, за твою службу спасибо! (Кланяется.) Спасибо, дружки мои! Ты, Ераст, завтра утром расчет получишь! (Константину.) А ты так, без расчету, убирайся! И чтобы завтра духу вашего не пахло…

Ераст молча кланяется.

Константин. Вы, дяденька, извольте найти виноватых, а я надеюсь перед вами правым остаться.

Каркунов. Не надейся, дружок, не надейся. Уж ты тем виноват: как ты смел против тетки… что она и что ты? Так ведь, кум, я говорю?

Халымов. Да ну тебя, разговаривай один! И так хорошо поешь, чего еще! Подпевать тебе не нужно. Пой, а мы слушать будем.

Каркунов. Ты спьяну-то забылся; ты забыл, что ты ничто, ты прах, тлен, последний гвоздь в каблуке сапога моего! А тетка твоя женщина благочестивая, богомольная… Да ведь она жена моя, жена моя… Как же ты смел? Как ты меня, братец, обидел, как обидел.

Константин. Я так чувствую, что все ваши слова только одна шутка, вы своей фантазии отвагу даете. Извольте разобрать дело, поискать хорошенько кругом да около, тогда и окажется, кто прав, кто виноват.

Каркунов. Погоди, погоди, твои речи впереди! Мы теперь другую материю заведем. (Плачевным тоном.) Вот, кум, горе мое, зубы плохи стали!

Халымов. Свежие закажи, коли природные изжевал; нынче покупные получше своих.

Каркунов. Да и то покупные, своих-то давно нет. Вот смотри! Да не востры, костяные, ну что в них! А что, кум, если заказать железные, сделают? Я большие деньги заплачу.

Халымов. Да что ты, баба-яга, что ли?

Каркунов. Да, я баба-яга, а ты как думал? Вот как будут железные зубы-то, вот и буду я ими жевать жену-то – жевать, жевать… Константин, сослужи последнюю службу, где жена, где жена моя, боярыня?

Константин. Да вот, надо полагать, дяденька, что она вот тут. (Указывая на комнату Ераста.) Уйти ей было некуда.

Ераст. Ошибаетесь.

Константин. Нет, уж теперь не увернешься, с поличным поймали! Коли ты дяденькиных благодеяний не чувствуешь, что ты за человек после этого. Пожалуйте, дяденька! (Отворяет дверь в комнату Ераста.)

Каркунов (у двери). Жена, Вера Филипповна, выходи! Нейдет, церемонится… Пожалуйте сюда, честью вас просим. Эх, баба-то заломалась, заупрямилась… Видно, пойти самому, покланяться ей хорошенько! (Уходит, слышен его хохот; показывается из двери.) Тсс… тише!… Нашел, нашел, находку нашел. Ни с кем не поделюсь! ур, одному! (Уходит и быстро возвращается, таща за руку Ольгу.) Вот она, вот она, жена-то! С Вглядывается, потом подбегает к Константину и ударяет его по плечу.) Жена… жена, да не моя, чудак!

Константин. Вот так раз… Ну – Ольга!

Каркунов. Ха, ха, ха! Поддержи меня, кум, поддержи! (Хохочет истерически.) Завтра же всех вас вон! всех вон! Метлой велю вымести начисто! Ха, ха, ха! (Уходит, опираясь на Халымова, который его поддерживает.)

Константин, Ераст и Ольга.

Константин. Ну, Ольга…

Ольга убегает в коридор.

Неотбегаешься,расчетстобойбудет. (Ерасту.) А с тобой как нам разбираться, как с тобой считаться будем?

Ераст (вынимает вексель, разрывает, свертывает о комок и бросает). Вот тебе и все счеты. Возьми свой вексель! Считаться нам нечего. Плакаться не на кого, не рой другому яму…

Вбегает Ольга.

Ольга. С дяденькой в коридоре дурно сделалось… говорят, удар… он умирает…

Константин. А, умирает? Так это другое дело.

Ольга (заглянув в коридор). Умер.

Константин. Ну, Ольга, стоило бы убить тебя; а теперь я тебе в ножки поклонюсь. По твоей милости дядя помирает без завещания, и я теперь полный хозяин всему этому.