Горячее сердце - Островский Александр Николаевич - Страница 15

Вася. Оно точно, что…

Аристарх. Смолоду-то, пока образ-то и подобие в нас еще светится, оно, как будто, нехорошо колесом-то ходить. Конечно, мое дело сторона, а к слову пришлось, я и сказал.

Вася. Да это ты верно. Вот еще мне забота: что Параша скажет, коли я у Хлынова запевалой останусь! Э, да что мне на людей смотреть! Коли любит, так и думай по-моему. Как мне лучше. А то, что слезы-то заводить. Своя-то рубашка у к телу ближе. Так, что ли, дядюшка Алистарх? Ох, да какой же я у вас ухорский песельник буду.

Уходит с Аристархом.

СЦЕНА II

Xлынов.

Барин.

Аристарх.

Вася.

Параша.

Гаврило.

Люди Хлынова.

Наркис и прохожие люди.

Поляна в лесу. Налево небольшой плетеный сарай для сена, у сарая, со стороны, обращенной к зрителям, положена доска на двух обрубках в виде скамьи; на правой стороне два или три пня и срубленное сухое дерево, в глубине сплошь деревья, за ними видна дорога, за дорогой поля и вдали деревня. Вечерняя заря.

Наркис (за сценой). Тпррру! Чтоб тебя! Куда это я заехал? Вот так чаща! Тут не то что на лошади, а и пеший не пролезешь! (Выходит.) И каким манером меня угораздило! Задремал, должно быть. (Останавливаясь.) Это что за избушка на курьих ножках? Да это сарай! Э! Да я уж в другой сюда попадаю, все на то же место. Обошел! Дело нечисто! Наше место свято! И как бы, кажется, обойти, не такие часы теперь, еще совсем светло. Нет, надо так полагать, что я задремал. И диви бы с ними, с мужиками много пил; а то что! Что я пил? Дай бог памяти! Два стакана, да полстакана, да две чайных чашки, да еще полчашки, да рюмка. Да что считать-то! Дай бог на здоровье! Что ж, я слава богу; мне все одно, что воду, да другому и воды столько не одолеть. А считать-то грех. С того сохнут, говорят, кто считаное-то… Всего четыре версты от дому, а никак не доеду. Пойду, выведу лошадь-то на дорогу, да так нахлещу, чтоб мигом дома. А то что за страм! Хозяин послал за делом, а я пропал; еще подумают, пьян. (Уходит.)

Из леса выходят маршем: Xлынов, на нем, сверх жилета, испанский плащ, на голове бархатная шапочка с перьями; Аристарх в костюме капуцина; Барин и за ним попарно люди Хлынова в разных костюмах, между ними Вася; сзади несут две корзины с напитками и съестным.

Хлынов, Аристарх, Барин, Вася и прислуга.

Xлынов (хочет итти на дорогу). Марш!

Аристарх (удерживая его). Погоди, безобразный! Куда ты?

Хлынов. Проехал кто-то, братец ты мой.

Аристарх. Ну, так что ж?

Xлынов. Должен я поглядеть али нет?

Аристарх. Нам из лесу выходить-то еще рано, больно светло. (Смотрит на дорогу.) А кто проехал, я тебе сейчас скажу. Это Наркис, приказчик Курослепова, на хозяйской тележке. Посылали куда-нибудь. Э! Да как его покачивает! Задремал, должно быть! Куда он поворачивает, чудак! Ну, да лошадь сама знает, вывезет на дорогу.

Хлынов. Ты, братец, затеял, ты и порядок заводи.

Аристарх. Вот и стой здесь все! Тут у нас привал будет. Барин, помещик Хлынов, садитесь на скамейку за сараем: там вас с дороги не видно будет. Корзины в сарай несите.

Хлынов. Маркитант, приготовь закуску, чтобы, братец ты мой, в лучшем виде!

Садятся с Барином на скамью.

Аристарх. Вот теперь расставим людей. Вы двое на бугор, вы двое к мосту, да хоронитесь хорошенько за кусты, – на проселок не надо, там только крестьяне да богомольцы ходят. Вы, коли увидите прохожего или проезжего, так сначала пропусти его мимо себя, а потом и свистни. А вы, остальные, тут неподалеку в кусты садитесь. Только сидеть не шуметь, песен не петь, в орлянку не играть, на кулачки не биться. Свистну, так выходите. (Подходит к Хлынову.)

Хлынов. Что же мы, братец, сидим? Первое твое старание, чтоб мне занятие было. А как скоро мне нет занятия, я могу сейчас в скуку и в тоску впасть. А в тоске и в скуке, братец ты мой, дурные мысли в голову приходят, и даже я могу вдруг похудеть через это самое.

Аристарх. С чего скучать-то! Какая тишина! Не вышел бы из лесу-то, какой вечер чудесный!

Хлынов. Что такое чудесный вечер? И чем он хорош? Можешь ли ты, братец, понимать это? Летний вечер оттого приятность в себе имеет, что шампанское хорошо пьется, ходко, – потому прохлада. А не будь шампанского, что такое значит вечер! Барин, не нарушить ли нам флакончик?

Свист.

Аристарх. Постой! (Свистит.)

Из лесу выходят люди Хлынова.

Тише!

Наркис (за сценой). Тпррр…у! Чтоб тебя! О, волк тебя заешь! Куда меня занесло! Тпррр…у!

Аристарх. Я огляжу пойду. (Подходит к кустам и возвращается.) Это Наркис; он в лесу запутался. (Хлынову.) Вот тебе и добыча!

Наркис (за сценой). Оказия! Никакой силой тут не выдерешься. Придется мне тебя назад за хвост тащить. И куда это я застрял! Надо оглядеться.

Аристарх (людям). Обойдите его кругом, как подам знак, так хватайте и ведите сюда.

Наркис выходит. Люди Хлынова заходят со всех сторон.

Те же и Наркис.

Наркис (осматриваясь.) Вот так важно! Сарай! Да я опять тута, в третий раз. Молодец! Ну, не наваждение ли это дьявольское! Нет, уж что ни толкуй, а дело видимое. Вот уж и темнеет, вот уж и страх меня забирает. Он шутит. Он теперь вышел, как начнет темнеть, так ему и выход; засветло не выходит никогда, не положено, не может… Уж пускай бы пошутил, только въявь не показывался. Очень уж, говорят, видом разителен, так что нет такого смелого человека, чтоб на него прямо смотреть! Когда я теперь дома буду? Нет, шабаш! Теперь в поводу поведу, уж не задремлю. Только б он мне навстречу не вышел, а то, кажется, и лошадь бросишь. Нет, уж я теперь дома буду; я неробкого десятку. Ну, само собой, если вот прямо, так перед носом твоим из земли вырастет, так испу… (Идет к лошади.)

По знаку Аристарха один из людей Хлынова загораживает ему дорогу.

А вот он и есть… Вот тебе и раз! Вот он и как тут! Я ведь и в другую сторону поверну и оглядываться не стану. (Идет в другую сторону.)

Другой человек загораживает ему дорогу.

Вот и другой. Однако!

Аристарх выходит из-за сарая и делает знак, чтобы его взяли.

Вот и третий! Да их тут полон лес! Это уж, надо быть, самый настоящий! И хмель у меня соскочил. Кричать аль нет! Да чего кричать! Кроме лешего, никто не откликнется. (Машет рукой на Аристарха.) Наше место свято! (Шепчет.) Не действует! Ну, теперь капут.

Слуги берут его под руки и ведут к Хлынову. Другие приносят вино и стакан.

Барин делает ему знак, чтобы он пил.

Эго, значит, пить надо? Да, может, это зелье какое? Может, с него разорвет?

Барин делает отрицательный знак.

Верно твое слово? Ну, так я, что ж, я выпью. (Пьет. Ему наливают еще.) Стало быть, и еще? Ничего, первый прошел, как быть следует. Я и еще. (Пьет.) Благодарствуйте. Теперь позвольте вас спросить, что вы такое, люди, примерно, аль что другое?

Барин (густым басом). Мы разбойники.

Наркис. Разбойники? Не похоже. На тех-то вы, на не наших-то, не к ночи сказать, ко дню, больше похожи, особливо вот этот. (Указывая на Аристарха.) Ведь это какая страсть-то, особенно в лесу-то да ночью.