Невеста из USA - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 20

Он как раз вещал что-то очень умное, а в такие моменты его несет, и он совершенно отключается от окружающей действительности.

Нам с Марком вдохновенные порывы Плата были хорошо знакомы, а потому мы занимались каждый своим делом: Маркузик задумчиво обрабатывал пилочкой и так хорошо ухоженные ногти (чертов фраер!), а я, разложив на столе спички, пытался решить головоломку, рисунок которой недавно увидел в какой-то маразматической газетенке, в разделе «Для дома, для семьи».

Вскоре я понял, что смогу разобраться в ней только к глубокой старости и при условии каждодневных тренировок. А еще у меня возникло твердое убеждение, что такие головоломки нам подбрасывает ЦРУ. Чтобы совсем извести и так несчастную Россию.

А что, вполне возможно. Сидят российские семьи в своих тесных клетушках и изо дня в день, вместо того, чтобы заниматься общественно-полезным трудом и зарабатывать деньги, разбираются в головоломках, разгадывают дурацкие кроссворды, а в перерывах между этими очень творческими занятиями смотрят по телевизору «мыльные» оперы, густо сдобренные примитивной рекламой типа «Дай, дай банан!».

Не нужно никакой пропаганды, страна сама довалится, оболваненная шустрыми длинноногими «зайчиками», разными песенными «уси-пуси» и Елкиными-Палкиными, предлагающими каждому гражданину вожделенную халяву в размере миллиона тугриков.

– У меня дела, – ответил я туманно.

– Какие могут быть дела!? – возмутился Серега. – У нас проблема и ее нужно срочно решать.

– А то ты не знаешь его дел… – Маркузик ехидно осклабился. – Пойдет в кабак и нажрется там, как свинтус. Это он так расслабляется.

– Во-первых, я имею полное право на личную жизнь. И вы в этом деле мне не указ. А во-вторых… Я, конечно, ценю дружеские отношения, однако, как говорится «Платон мне друг, но истина дороже»…

Тут я многозначительно посмотрел на Марка. Он забеспокоился, так как чересчур хорошо знал, что я обычно отвечаю ударом на удар.

– Договаривай, – попросил Маркузик немного изменившимся голосом.

– Пожалуйста, – ответил я снисходительно. – Вы знаете, я не люблю врать. И всегда говорю все, как есть. Но ради старой дружбы иногда приходится поступаться принципами, что сильно влияет на мое моральное состояние. Так вот, запомни, гений электронного хлама, больше я прикрывать тебя не буду. Ты оскорбил меня.

Последнюю фразу я произнес с видом гордого римского патриция, который выступает перед Сенатом.

– Не понял… – Марк забеспокоился. – Когда ты меня прикрывал? Объясни.

– Намедни, дорогой мой, намедни. Я, знаешь ли, встретил в городе одну прелестную девицу, которая ищет обрюхатившего ее негодяя. Так уж получилось, что он почему-то не оставил ей ни домашнего адреса, ни номера телефона. А поскольку она видела его в моей компании, то сразу упала мне на хвост и начала умолять помочь в розысках. К сожалению, в тот момент моя совесть спала, и я соврал – сказал, что понятия не имею, кто этот коварный обольститель. Просто случайный собутыльник. Но я пообещал ей помочь в поисках, и она оставила мне свою визитку. Поэтому теперь я могу очистить свою душу от скверны лжи.

– Сильвер! – возопил Марк. – Ты не сделаешь этого!

– Еще как сделаю. Мне надоели твои подковырки. Честняга… – Я осклабился. – И вообще – как приятно сделать гадость товарищу.

– Баста! – Плат для большей убедительность хлопнул ладонью по столу. – Перестаньте собачиться. У меня от ваших разборок голова начинает болеть.

– Я уже перестал, – сказал я, поднимаясь. – Но этот клиент пусть извинится передо мной. Иначе я прямо сейчас достану мобилу и наберу, так сказать, заветный номерок.

– Шантажист! – взвизгнул Маркузик.

– И сделаю это не ради наживы, а токмо по велению своей совести, – сказал я выспренно. – Проси прощения, охламон, иначе пощады не жди. Я не шучу, ты меня знаешь.

– Сукин ты сын, Стас… – Марк смотрел на меня волком.

– Вот такое я… В общем, руками трогать не рекомендуется. Ну, я жду.

– Ладно… Прости. Я не прав.

– В чем ты не прав?

– Ну, в том, что ты сейчас пойдешь, например, не в библиотеку, чтобы повысить свой общеобразовательный уровень, который ниже бордюра, а в кабак и нажрешься там, как свинья, – с мстительными нотками в голосе и с подковыркой ответил Маркузик.

– Фи, как грубо… – Я поморщился. – А ведь в какой интеллигентной среде тебя воспитали… Что ж, на этот раз я проявлю великодушие и возьму грех на душу. Но если ты еще раз!…

Марк скривился, будто ему в рот попала лимонная долька без сахара, но благоразумно промолчал.

– Завтра собираемся здесь же? – спросил я у Плата.

– Да, – хмуро ответил мой друг, занятый своими мыслями.

– В котором часу?

– К десяти.

– Почему так поздно?

– Мне нужно с утра пораньше зайти к экспертам. Пока не пришло их начальство. Пусть посмотрят наши вещдоки.

– Понял… – Я поднялся. – Все, покеда, кореша. У меня есть просьба – будьте бдительны. Домой – только на такси, в подъезд входите с кем-нибудь из соседей, берегите спину.

– Да знаем, знаем, – недовольно пробурчал Маркузик.

– Лишний раз напомнить не помешает. Особенно тебе.

– Почему, особенно мне?

– А потому, что ты как увидишь какую-нибудь клеевую деваху с выдающимися формами, так у тебя сразу мозги съезжают набекрень. И ты больше ничего не замечаешь вокруг, кроме ее большой аппетитной кормы.

– Пошел ты!…

Я хохотнул и направился к выходу. Но едва я вышел в коридор, как мне догнал Марк.

– Стас! Погоди.

– Чего тебе надобно, старче?

– Ты о ком сейчас говорил? – переходя на шепот, спросил Маркузик.

– А ты что, целый взвод девиц наполнил, так сказать, конкретным содержанием? – воззрился я на него с удивлением.

– М-м… – пожевал губами Марк. – Как тебе сказать…

– Не надо мне ничего говорить. Я все понял. Сочувствую. Но ничем помочь не могу. Разве что информацией. Ту, что я встретил, зовут Марыся. Так она, по крайней мере, мне представилась. Где-то когда-то мы с тобой были в одной компании, и она меня запомнила. Ну, ты сам понимаешь, меня не запомнить трудно…

– Да уж… – Маркузик язвительно покривился. – Марыся, Марыся… – Наморщив лоб, он начал мучительно вспоминать. – Надо же, какое странное имя…

– Ага. И я так решил. Она такая светленькая, белобрысенькая, и мне показалось, что в ее жилах течет несколько капель польской крови. А еще я подумал, что в твоем «алфавите» на букву «М» до сих пор никого не было, это первая. Все, я побежал, опаздываю. А ты думай, думай, вспоминай свои гнусные деяния… Казанова хренов.

С этими словами я рванул с места в карьер и помчал по коридору, как застоявшийся жеребец. Мне и впрямь нужно было спешить, чтобы не опоздать на свое первое свидание с Ксаной, – шел девятый час, а я еще должен был привести себя в порядок и переодеться.

И конечно же, я опоздал. Правда, всего на пятнадцать минут.

Я выскочил из такси, как пробка из бутылки с подогретой шипучкой, и быстрым шагом направился к девушке, которая явно нервничала, часто поглядывая на наручные часики.

– Милая, прости подлеца! – воскликнул я покаянно и всучил ей букетик полевых цветов, купленный по дороге у какой-то бабули. – Дела…

– Вот, все мужчины такие, – облегченно рассмеялась Ксана. – Дела превыше всего. А нам, бедным женщинам, достаются только крохи вашего внимания и расположения.

– Даю слово, – сказал я с горячностью, – что сегодня ты получишь от меня не какие-то там крохи, а целый каравай.

– Ну-ну… – ответила она многозначительно.

В ресторане «Бруклин», несмотря на его название, практически не было ничего американского; ну разве что несколько сортов виски. Интересно, какому идиоту пришло в голову под такой вывеской замастырить русский китчевый трактир с молодцами-половыми в хромовых сапогах и косоворотках и буфетчицей-барменшей в древнерусском кокошнике и сарафане с вышивкой и кружевами!?

Наверное, поначалу была идея сделать здесь дешевый американский фаст-фуд для простого (едва не сказал – советского) народа. Но затем, по происшествии времени, хозяева решили перепрофилировать заведение, благо в последние годы западные туристы, в том числе и заокеанские, повалили к нам косяками.