Легионер - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 16

Но и он не стал докладывать начальству о том, что его подопечный оказался не на высоте. Мало того, Быкасов даже не устроил «разбор полетов», обычно заканчивающийся оргвыводами. Почему? Это был вопрос…

Что касается самого Громушкина, то он вел себя с Реем, как обычно. И все же иногда Рею казалось, что отношение Грома к нему изменилось, и не в лучшую сторону, но он старательно это скрывает. Неужели Громушкин думает, что Рей заложил его Быкасову?

Нет, скорее всего, проблема заключается в другом, решил после недолгих размышлений Рей. Громушкин знает, что его никто не закладывал. Но в нем проснулся другой бес – неприязнь к человеку, сделавшему ему добро. Громушкина угнетает, что он кому-то обязан.

Этот чисто моральный аспект сродни долгу, который практически невозможно отдать. А кто любит кредиторов? Даже если они и не напоминают каждый день о своем существовании.

Поэтому Рей стал относиться к Громушкину с еще большей настороженностью. Он дал себе зарок, что в серьезной ситуации никогда не доверит Грому защищать свою спину.

С остальными телохранителями Рей был мало знаком. Они встречались лишь на разводах у Быкасова, и кто чего стоит, предстояло выяснять по ходу пьесы. Но при ближайшем рассмотрении тех, кто должен был охранять дачу Чвыкова, Рея охватило недоумение, смешанное с нехорошими предчувствиями.

Первым нарушил его лазурное настроение Амброжей.

– Уезжаешь? – спросил он, выдавая Рею оружие – все то же помповое ружье – и боекомплект.

– Умгу, – ответил Рей, складывая снаряжение в большую спортивную сумку.

– Надолго?

– Думаю, что на месяц… как минимум.

– Радуешься?

– Конечно. Месяц на природе, да еще летом – что может быть желанней? Город уже достал. Хочется подышать свежим лесным воздухом.

– Не нравится мне эта твоя командировка…

Рей поднял голову и посмотрел на Амброжея. Обычно веселый и живой, как ртуть, завхоз был печален и сумрачен.

– Почему? – спросил Рей, настораживаясь.

– Ну, во-первых, потому, что нас всех поставили под ружье.

– Даже тебя? – удивился Рей.

– Меня в первую голову… – Амброжей криво ухмыльнулся. – Я ведь спец не из худших. Бык пригрел меня не за красивые глазки. Думаю, ты понимаешь, о чем я…

– Да, понимаю, – кивнул Рей.

Называть главного шефа телохранителей Быком имел право (и смелость) лишь один Амброжей. Остальные могли только шептать эту кличку – или про себя, или под одеялом. Уже несколько человек лишились зубов из-за своего глупого языка.

Быкасов вколачивал всем в головы, что он не только шеф, но и наставник, сэнсэй. А какое может быть уважение к руководителю и учителю одновременно, которого (пусть даже из-за его фамилии) кличут Быком? Ведь вся постсоветская парафия знала, что быками называют тупых отморозков, шестерок.

Амброжей в свое время служил вместе с Быкасовым в Афгане и был специалистом подрывного дела. Хорошим специалистом – орденов и медалей у Амбара было не меньше, чем на груди какого-нибудь генерала, когда тот выходил на парад.

В отличие от Винни-Пухов в генеральских мундирах, увешанных цацками, Амброжей свои награды никогда не надевал. Может, потому, что они достались ему не на паркете московских штабов по случаю многочисленных юбилеев, а в залитых кровью горах Гиндукуша.

О своем боевом прошлом Амброжей рассказывать не любил. Рею в этой части он открылся лишь раз, пригласив его к себе домой «на чашку чая». Там бывший прапор и показал ему скатанный в рулон коврик для намаза (наверное, привезенный из Афганистана), сплошь увешанный наградами.

– Ну, а во-вторых? – спросил Рей.

– Во-вторых, я сильно обеспокоен сложившейся ситуацией. Похоже, наша спокойная жизнь закончилась.

– Козе понятно… Но тут мы ничего не в силах изменить. Это все?

– Нет. В-третьих, мне не нравится группа, в которую тебя определили.

– А мне все равно, – успокаиваясь, безразлично ответил Рей. – Я привык отвечать сам за себя.

– Так-то оно так… – Рей видел, что Амброжея обуревают сомнения. – Но все-таки…

– Чем эти парни отличаются от других? – спросил Рей. – Как по мне, так ничем.

– Ты мало их знаешь.

– Мало, – согласился Рей. – Надеюсь, что скоро узнаю больше.

– Понимаешь, среди вас нет ни одного – извини – настоящего профессионала. Эти парни (и ты в том числе) пришли на фирму недавно, а значит, Бык еще не успел вас натаскать, как следует. А это уже совсем плохо.

– Так ведь не война идет. Нам не нужно устраивать засады, взрывать мосты и брать «языка». Главная наша задача заключается в том, что мы должны играть роль двуногих сторожевых псов – в компании с четвероногими.

– Между нашими богатеями, – угрюмо сказал Амброжей, – война как началась в девяностые годы прошлого столетия, так до сих пор и продолжается. Ты должен об этом всегда помнить. Иначе на хрен бы нас, бездельников, тут держали и платили такие крутые бабки…

Разговор с Амброжеем оставил в душе Рея неприятный осадок. К тому же масла в огонь подлил еще и Пеха.

Рей зашел к нему уже не просто так, – чтобы выпить рюмку-другую, как бывало прежде – а с вполне конкретной целью. Он хотел выяснить, что знает Пеха о последних событиях в «Дероне».

Рей интуитивно чувствовал, как с каждым днем на предприятии возрастает напряженность. В воздухе носилось что-то неосязаемое, невидимое глазу, но в то же самое время вполне реальное, несущее какую-то угрозу.

Кому? Этого Рей не знал. И никто на эту тему ничего ему не говорил. Даже Амброжей отмалчивался, когда Рей пытался вытащить его на откровенность.

Все как сговорились: болтали о чем угодно, только не о том, главном, что бередило ум и душу каждого – какая напасть на них надвигается.

Второй звонок прозвенел, когда в городе, прямо средь бела дня, неизвестные расстреляли «мерседес» коммерческого директора «Дерона».

Мужику крупно повезло – в самый ответственный момент у киллера, который подбежал вплотную к машине, чтобы произвести контрольный выстрел в голову «клиента», заел автомат «узи». Пока убийца возился с оружием, легко раненый водитель (который был одновременно и телохранителем директора) пришел в себя и дал газ.

Опешившим киллерам ничего другого не осталось, как послать вдогонку взбесившемуся «мерсу», летевшему на огромной скорости, несколько пуль из пистолетов и ретироваться.

Коммерческому директору сделали успешную операцию, водителю выписали крупную денежную премию за мужество, а наемных убийц, конечно же, найти не удалось. На том вся история и закончилась.

Почему второй звонок? А потому, что первым был тот, который дребезжал у Рея над ухом, когда по нему стреляли напавшие на «волжанку» грабители. Он почему-то был уверен, что это звенья одной и той же цепи…

Выслушав вопрос, который задал Рей, Пеха грустно молвил:

– Я ведь тебя предупреждал…

– Ты не предупреждал, а каркал как старая ворона, – сердито ответил Рей.

– Пусть ворона, пусть старая, но я все равно оказался прав.

– Да… наверное… – не без насилия над своим «я» вынужден был согласиться Рей.

– И что ты хочешь узнать нового?

– Я уже спросил.

– А я тебе уже ответил. В прошлый раз.

– В общих чертах.

Пеха хохотнул:

– Хочешь, чтобы я разложил все по полочкам? – спросил он с иронией.

– Ну, не то чтобы…

– Так вот, отвечаю: мне что, делать больше нечего? Почему я должен следить за событиями вокруг «Дерона»?

– Не сердись, – миролюбиво сказал Рей. – Я действовал по принципу «спрос не бьет в нос». Не желаешь ничего говорить, и не надо. Я не обижусь.

– Да разве дело в обиде? Просто не хочу совать свой нос туда, куда не нужно. Ты вертишься в орбите «Дерона», а не я. Тебе и карты в руки. А мое дело – сторона.

– Успокойся. Будем считать, что мы проехали эту станции. Я пришел попрощаться. И отдать долг. А то прошлый раз у меня как-то из головы вылетело, что я должен тебе сто баксов. Извини. Вот… – Рей протянул Пехе стодолларовую купюру.

– Какой долг? – удивился Пеха. – Не помню.