Злое железо - Молокин Алексей Валентинович - Страница 8

Тут старик пожевал губами и, видимо, решив что-то, довольно дружелюбно продолжил:

– Вот что я вам скажу. Люди вы, как я посмотрю, смешные, а стало быть, для мирового порядка неопасные, таких сейчас немного, поэтому пошли-ка в дом, нечего без толку на поле мокнуть. Да и девка ваша зазябла совсем, вон как под своим клоунским пиджаком дрожит да ежится, чисто русалка на льду.

Люта и в самом деле была похожа на русалку. Или на жертву несостоявшегося утопления. Тонкие ее волосы слиплись от мороси, и острые ушки выглядели трогательно и беззащитно. Странно, что старик их не заметил. Хотя, может быть, остроухие эльфийки здесь запросто расхаживают по улицам, так же как у нас длинноногие топ-модели. Ха-ха!

Костя слегка обиделся на то, что его модный пиджак обозвали клоунским, но благоразумно промолчал, и мы вчетвером направились к деревянному, с виду еще довольно крепкому дому, стоявшему в порядке других похожих на него домов по краю картофельного поля.

Сказать, что в доме было неприбрано, – значило возвести поклеп на нашего хозяина. В доме убирали, но по весьма и весьма нетривиальной методе. То есть между неряшливых штабелей каких-то старых журналов, связок книг, курганов газетных вырезок были проложены аккуратные пешеходные тропки. Одна вела в маленькую комнатку, служившую, очевидно, спальней, вторая утыкалась в порог закрытой двери – что находилось за дверью, так и осталось неизвестным. В комнате едко пахло книжной пылью и еще чем-то – похоже, ржавым железом.

Комнаты разделялись фанерными перегородками и печкой-голландкой, которую, похоже, недавно топили, потому что было тепло.

– Присаживайтесь, – пригласил гостеприимный Иван Палыч, извлекая из-за макулатурного террикона единственную табуретку. Поскольку нас было все-таки трое, мы переглянулись, да так и остались стоять. Дед, нисколько не смущаясь, умостил собственный зад на шатком сиденье, поерзал, устраиваясь поудобнее, и спросил: – Чаю хотите? Только у меня газу нету, придется на плитке воду кипятить. Да и за водой на колонку идти надо, а у меня как раз радикулит разыгрался.

Чая мы хотели, но, представив себе процедуру его приготовления, дружно содрогнулись и замотали головами. Кроме того, скорее всего в доме имелся единственный стакан, так что история с табуретом повторилась бы в чайном варианте, а это, знаете ли, уже слишком… Меня немного смутила жалоба на радикулит, потому что прыгающий словно кузнечик по полю дед никак не походил на матерого радикулитчика. С радикулитом так не поскачешь.

– Вот и хорошо. – Дедуля посмотрел на нас остро и проницательно, потом сурово спросил: – А выпить-то хоть вы чего-нито принесли?

Костя осторожно снял с Лютиных плеч свой пиджак и извлек из внутреннего кармана заветную глиняную фляжку. При виде необычного сосуда дед заметно оживился, потом сказал:

– Только вот стакан у меня один, так что…

Так я и знал!

– Ничего-ничего, – поспешно успокоил его Костя. – Мы постоим. И спиртного нам не полагается. Мы, видите ли, в служебной командировке.

– Командировка – это хорошо, – констатировал гостеприимный хозяин, единым духом опрокидывая в себя полстакана драконовой крови. – И правильно делаете, что в командировке – ни-ни. А то вот был у нас в институте один слесарюга…

– Скажите, уважаемый, – поспешно прервал его Костя. – А как вы додумались до этого… ну, до того, чем вы занимаетесь?

Драконова кровь на деда подействовала подобно молодильным яблокам и виагре в одном флаконе. Да и то сказать, стакан-то был и в самом деле один. Дед умильно посмотрел на Люту, потом мазнул глумливой ухмылкой по моей скромной персоне, каким-то невероятным образом исхитрился подбочениться на своем шатком насесте и мерзким голосом сообщил:

– Все расскажу, только потом. Сейчас я гулять хочу. Давненько я культурно не отдыхал, почитай, годков двадцать, а то и больше того. Вот он, – кривой палец ткнул в мою сторону, – пускай чего-нито сбацает, а вот она, – палец шаловливо качнулся в Лютину сторону, – станцует. А уж после я вам все как есть и расскажу, и покажу, если, конечно, потрафите.

Меня аж скрутило от тоски. Вот ведь сволота старая, сбацай ему, видишь ли, культурный отдых ему понадобился, что мы ему, ансамбль песни и пляски, что ли, или варьете по вызову? Ну ладно, будет тебе отдых, маразматику этакому!

Но Костя примирительно шевельнул своей героической дланью, да и Люта, кажется, отнеслась к дедову желанию спокойно, непринужденно сбросила клетчатый пиджак, легко шевельнув угловатыми плечиками, оставшись в своем легкомысленном хитоне, и с вызовом посмотрела на меня. Волосы у нее высохли и теперь топорщились над остренькими ушками смешными хохолками.

И я не послушно даже, а радостно, с каким-то облегчением потянулся к гитаре. Ну давай, моя красавица, давай покажем, на что мы способны! Пусть это чужая Россия, но Россия же, если не соврал герой Костя!

И хлынула на пыльные, никому не нужные книжные курганы, на пьяненького деда, на его обиды и амбиции, на все, все, все знаменитая, уже давно невесть чья «Цыганская венгерка».

Если звучит «венгерка» – стало быть, Россия, пусть неправильная, но Россия. Да и кто знает, какая она – «правильная» Россия? Русская песня – «венгерка», – а венгерка ведь! Тоже, можно сказать, неправильно…

И невесть откуда вычесавшийся Апполон Григорьев самозабвенно бухал студенческими сапогами, нещадно вздымая книжную пыль и размахивая угловатым старинным штофом, а уж моя странная спутница… Господи, я и не думал, что так можно танцевать, наверное, потому что сам не умел. Непростой это был танец, потому что пространство вокруг Люты словно очищалось от всего ненужного, дрянного и гадкого. Книжная труха скручивалась в миниатюрные черно-белые смерчики, которые, покрутившись по комнате, ныряли в печную дверцу, чтобы на мгновение вспыхнуть, вылететь в трубу и пропасть навсегда.

Люта летала меж книжных курганов, меж пыльных кладбищ никому не нужных ежедневных новостей, срывая буквы с газетных страниц, возвращая прах к праху, как и должно было быть.

Наш хозяин оживился, глазенки загорелись, ему, как видно, очень хотелось вскочить со своего табурета и пуститься в пляс, но что-то мешало – может быть, радикулит? А может, старик понимал, что не надо мешать, не надо, и поэтому только хлопал ладонями по коленям да возбужденно подпрыгивал на своем насесте.

Наконец дед не выдержал и возопил:

– Шампанского! Шампанского желаю!

А Костя одобрительно оглядел освобожденную от растворившегося в эфире хлама комнатенку и констатировал:

– Ну вот и попросторнее стало, Теперь еще бы подмести – и совсем хорошо.

– Шампанского! – не унимался взыгравший дед. – И к цыганам!