Зов пустыни - Гир Тильда - Страница 6

Это был осколок экрана Темных мастеров.

Он попал в руки северян во время войны со слугами Нечистого четыре года назад, и с тех пор священники Центрального Аббатства не раз пытались разгадать его тайну, но каждый раз отступали перед неведомым. Им неизвестны были аналоги подобных устройств. Сначала они решили, что это — вожделенный компьютер. Но потом стало понятно, что этот предмет никакого отношения к компьютерам не имеет. Это было нечто совсем иное. И сколько ни рылись ученые в древних книгах, они не могли найти упоминания о чем-либо похожем. Священник-заклинатель пер Иеро, побывавший в плену у мастеров Темного Братства на острове Смерти Манун, видел, как действует это устройство. Там, в каменных подземельях, принадлежавших Темному Братству, этот экран висел высоко в воздухе, и по нему плелась паутина тонких цветных нитей, изгибавшихся и мерцавших. По нитям пробегали огоньки, которые то вспыхивали на пересечениях нитей, то вдруг гасли… а слуги Нечистого смотрели на странную картину, не отрываясь, и явно понимали, что она значит. Но к экрану не было присоединено никаких других устройств. Это был просто очень большой овальный кусок тщательно отполированного стекла, и ничего больше. Правда, подобных стекол северяне изготовлять не умели, но химики Аббатства уже поняли, почему это стекло такое тяжелое и красивое. Им позволили отколоть небольшой кусочек с самого края все равно уже разбитого экрана, и они, проведя необходимые тесты и прочитав раскрывающие суть явлений заклинания, выяснили: это стекло сварено со свинцом. Что ж, значит, нечего было и удивляться тому, что таких стекол на севере не видывали: месторождений свинца здесь не было. И если и попадали в северные края свинцовые чушки, то их привозили торговцы с юга. И никому, конечно, не пришло бы в голову использовать свинец для варки стекла. Он был нужен для других целей. Да и все равно в северных Аббатствах не знали такой стекольной технологии.

К тому же вряд ли в самом по себе стекле таился секрет мастеров Темного Братства. Что означали те цветные тонкие линии, которые бежали по экрану, когда на него смотрели слуги Нечистого, откуда они брались, как Темные мастера их читали? Осколок, привезенный на север, не светился. То ли потому, что был разбит, то ли по какой-то другой причине. Однако настоятель Демеро постоянно ощущал в этой толстой стеклянной глыбе, закругленной с одной стороны и неровно отбитой с другой, нечто… чужеродное, странное — и живое. Но откуда взяться жизни в простом стекле? Будь это хотя бы кристалл, тогда другое дело. Кристаллы способны на многое. Некоторые из них обладают выраженными магическими свойствами, и их можно использовать в разных целях — и ради добра, и ради зла. Сами по себе кристаллы не обладают ни склонностью к добру, ни склонностью к злу, все зависит только от того, в какие руки они попадают, какие мысли приходится им усиливать. И зачастую кристалл, долгое время использовавшийся в различных ритуалах, сохранял в себе следы человеческой мысли. И все кристаллы сохраняли — надолго, если не навсегда, — то, что прошло через их структуру первым: силу добра или силу зла. Если кристалл, едва лишь подготовленный для работы, попадал, например, в руки священника-целителя, и целитель использовал этот кристалл, усиливая при его помощи воздействие на болезнь, — такой кристалл навсегда сохранял способность излечивать некоторые хвори. А если кристалл очутится в руках слуги Нечистого и пропустит через себя ненависть и черную зависть — он станет просто-напросто опасным для людей. Но то кристаллы, а перед отцом Демеро лежало сейчас стекло!

Аббат много раз медитировал над осколком экрана. Много раз пытался мысленно проникнуть в его суть, начитывая должные заклинания. И — ничего. Ни разу не приподнялся даже краешек завесы, скрывающей секрет светящихся линий. Но отец Демеро был уверен: рано или поздно он добьется своего. Поймет, в чем смысл этого предмета, какие задачи он помогал решать мастерам Темного Братства. И узнает, можно ли обернуть оружие слуг Нечистого против них самих.

Настоятель осторожно провел раскрытой ладонью над стеклом. Да, ничего не изменилось. Когда он приближал руку к осколку — он всегда ощущал чрезвычайно легкое, почти неощутимое покалывание где-то под поверхностью кожи ладони. Но чувства опасности при этом не возникало. Чужеродность — да. Но не угроза. И это тоже было странно. Ведь стекло долго находилось в руках мастеров Темного Братства — может быть, много лет или даже десятилетий. Но почему-то на нем ничуть, ни в малой мере не отпечаталось зло, хотя зло обладает чрезвычайно въедливой природой и оставляет свои следы на всем, чего бы оно ни коснулось. В этом осколке настоятель улавливал только одно: странность, инаковость. И случалось иной раз, что он поневоле начинал думать: да люди ли изготовили это стекло? Стекло, не впитывающее ни зла, ни добра. Возможно, совсем не человеческие руки отполировали его, возможно, совсем не человеческая мысль наделила его особыми свойствами…

Аббат Демеро встряхнул головой и негромко рассмеялся. Ну, старый мечтатель, выругал он себя, придумай еще инопланетян, которые спасут вырождающееся человечество и даруют ему жажду Знания! Работать надо, а не фантазировать. И прежде всего подумать о том, что начинается весна, и нельзя исключать возможности нового нашествия одуревших зверей с юга. И поискать причины этого нашествия — земные причины, понятные и ощутимые, такие, с которыми в силах совладать человек, наделенный Знанием…

Размышляя о прошлогоднем весеннем нашествии, отец Демеро уложил стекло обратно в плоский ящик, дно которого было выстлано мягкой оленьей замшей, задвинул крышку и отнес ящик в шкаф, на место. Да, прошлогодняя весенняя напасть доставила всем хлопот. Что могло погнать зверей с юга на север? Это совсем не было похоже на обычные миграции. В движении стад и стай ощущалась чья-то направляющая воля. Ну, чья — догадаться нетрудно. Вот только как мастерам Темного Братства удалось заставить зверей атаковать все до единого Аббатства севера? Причем начиналось нападение каждой новой волны, каждого нового звериного потока всегда с Центрального Аббатства, которое, вопреки своему названию, находилось вовсе не в центре Республики Метс, а поблизости от юго-восточной границы. Центральным же его называли просто потому, что оно было самым крупным, самым старым, и в нем сосредоточилось наибольшее количество ученых и целителей.

Чего добивались мастера Нечистого? Неужели всерьез рассчитывали, что смогут уничтожить Аббатства, священников, остановить жизнь на севере? Нет, в это невозможно поверить. Аббат Демеро не первый год изучал тактику Темного Братства, и отлично знал: дураков среди адептов и мастеров нет. Да, они являют собой воплощение чистого, беспримесного зла (что тоже странно, поскольку слишком уж неестественно), однако в глупости их никто не смог бы обвинить.

В это время кто-то тихо постучал в дверь кабинета, оторвав настоятеля от размышлений.

— Войдите! — откликнулся аббат.

Дверь, едва слышно скрипнув, открылась наполовину, и в кабинет вошел священник-биолог отец Гарье. Вид у него был чрезвычайно обеспокоенный.

— Добрый день, отец Кулас. Неприятные новости.

Настоятель вопросительно глянул на биолога и молча ждал продолжения.

— Весна, — пояснил тот. — И все начинается сначала.

— Что, опять идут твари? С юга?

— Идут, — печально подтвердил отец Гарье. — Еще и как идут. Еще и кто идет!

— Кто? — резко спросил отец Демеро, уловив в тоне коллеги нечто особенное.

— Термиты! — выдохнул биолог. — Термиты… Пять минут назад примчались разведчики, они патрулировали по гребню холмов, вдоль Гнилого лога, там, ты знаешь, большая открытая низина… ну, и увидели. Их сотни тысяч. Они идут довольно медленно, но все же через сутки с небольшим уже будут здесь.

— Термиты обычные, как наши?

— Если бы, — в отчаянии всплеснул руками отец Гарье. — Полтора метра в длину! Красновато-коричневые. За каждой из их колонн остается гладкая дорога шириной метров пять-шесть, ни травинки, ни веточки.