Реквием по завоевателю - Гир Уильям Майкл - Страница 83

«Господи, кажется, это было так давно! Целая вечность прошла с тех пор!..»

— Ты шутишь? Где это случилось?

— Здесь.

Она пошевелилась, и он почувствовал, что она смотрит на него, а вернее, в ту сторону, где, как она могла предполагать, находилось его лицо.

— Ты прилетел сюда, чтобы трахать шлюх из Храма?

Он вспомнил, какого хвастуна разыгрывал из себя перед голографическим рекодером в своей квартире на Итреатических астероидах.

— Возможно, что и не отказался бы трахнуть… — проговорил он.

Перед его мысленным взором предстал отвратительный, разбухший труп девушки, которую он вытащил из коллектора.

Но вообще-то я прилетел сюда не за тем. Вернее, за тем, чтобы больше узнать о жизни. А потом хотел поймать корабль, отбывающий на Ригу, и оттуда пробраться на Таргу, чтобы встретиться с жрецами Седди и найти среди них моего сына.

— Значит, ты искал сына и правду? А что нашел? Рабство. Ошейник. Не совсем то, на что рассчитывал. Но все-таки это наверняка помогло тебе больше узнать о жизни. Ты получил уже какие-нибудь ответы на свои вопросы, Тафф?

Кое-какие. Впрочем, ответы смутили мои мысли еще больше, чем раньше. Всякий раз, когда мне кажется, что я набрел на истину, вмешивается что-то постороннее, которое разрушает воздвигнутый мною замок правды. И я вижу, что все это только песок. Раньше все было лучше, проще и понятнее. Я был агрессивен, надменен, в чем-то даже совершенен. Меня отличали честолюбие и самоуверенность. Тогда я был хозяином жизни и обстоятельств. Я имел возможность выбора. В широком смысле. Теперь же… Я не могу отличить справедливость от несправедливости… Я начал все подвергать сомнению. — Он разразился горьким смехом. — И сейчас я даже не знаю точно, кто я вообще такой? Что я такое? Раньше этот вопрос как-то не возникал, и поэтому я не испытывал мучений. У меня были на вооружении мифы, за которые я цеплялся. У меня был фасад. Я почему-то считал тогда, что внешняя оболочка со всеми своими признаками и есть "я". Теперь-то я вижу, конечно, что все это не так…

— Ну, а, как ты считаешь, кто ты сейчас?

— Безымянный раб. Приговоренный к ошейнику психопат. И я подыхаю, будучи заживо похороненным под землей. В трубе. В этарианской пустыне. Все.

— По крайней мере, ты умираешь не в одиночестве.

— Да, — проговорил он хрипло и улыбнулся черноте, окружавшей его. — Да, хоть в этом меня не наказал бог: я умираю с лучшим другом.

Они замолчали. Каждый был погружен в свои мысли. Все мышцы тела Стаффы ныли. Он не мог двигаться. И не хотел. Как-то незаметно для себя впал в дрему…

Они явились тут же. Из темноты. Словно ждали этого момента. Зловещие призраки плыли перед его глазами в кровавой дымке смерти. Некоторые из них отвратительно, истошно визжали. Их голоса заставляли работать его память, которая уже не была подвластна ему. Некоторые призраки просто стояли невдалеке и смотрели на него. Среди них было много детей. В их глазах застыл молчаливый страх. Ужас. Они стояли совсем как тогда, когда ждали наступления жестокой смерти. Опустив руки по швам и горько поджав губы. Женщины умирали по-другому. Их бесчестили, насиловали, над ними надругались. И они погибали, источая брань по его адресу. Они проклинали его, обливаясь кровью и стараясь прикрыться остатками разорванной одежды. Руки их были сжаты в кулаки, и во взглядах сквозила ненависть к нему. О, страшная ненависть! В стороне стояла Крисла и смотрела на него своими янтарными глазами. Она молчала и не двигалась.

Он скорчился от судорог и, когда боль стала невыносимой, проснулся и стал лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках врагов. Вокруг была только чернота. Непроницаемая чернота. В висках стучало. Он тяжело и шумно дышал.

Наконец, пришло осознание реальности. Он вспомнил, что находится в трубе под песком. Он чувствовал, как сильно вздымается его грудная клетка при каждом вздохе. Дышать было трудно. Грудь Кайллы также двигалась, касаясь слегка его локтя.

Вдруг ему послышался какой-то скребущий звук, шедший от отверстия трубы, заваленного песком.

— Кайлла, — прошептал он, боясь, что появившийся звук вдруг исчезнет. — Кто-то прокапывается к нам.

— Воздух уходит, да?

Он кивнул.

Наступила гнетущая тишина. Они ждали, затаив дыхание.

Он чувствовал, как легкие начинают все сильнее и сильнее давить на горло снизу.

Воздух в трубе был спертым, и под ребрами покалывало.

Они лежали в своей могиле, взявшись за руки, и изо всех сил пытались не спутать биение в висках с посторонним спасительным шорохом сверху.

Он не помнил, когда вновь провалился в забытье. Злые призраки снова стали проступили сквозь плотную темноту и его хаотичные мысли.

Гибли целые планеты. Человеческие тела от прикосновения тонкого лазерного луча, выпущенного из его бластера, взрывались кровавым пузырчатым туманом. В уши врывался многоголосный крик страданий. Он видел мать, пытавшуюся закрыть от смертоносных лучей свою малютку-дочь с золотистыми вьющимися волосами, как у куклы. Но огонь пульсарной винтовки настигал их обеих, и они пропадали в красной дымке, из которой разлетались в разные стороны многочисленные кровавые куски.

Наконец зловещие мертвецы достали его. Он чувствовал их ледяные пальцы на своей трепетной коже. Зловонное дыхание врагов испепеляло его исстрадавшуюся душу. Они противно хохотали. На этот раз — Стаффа отчетливо сознавал это — ему не уйти от их когтей. Их погибельные объятия были железными.

Он отчетливо закричал, чувствуя, как они тащат его вниз… вниз… к себе..

Бутла простонал, когда ему в уши ворвался сигнал вызова по компьютеру связи. Он проснулся и стал оглядываться по сторонам, еще мало что соображая. Сколько времени, черт возьми?!

Наконец, поняв в чем дело, он перекатился на другую сторону кровати и нажал нужную кнопку. Экран загорелся мягким светом, и его комната выступила из ночного мрака.

Тыльной стороной ладони Бутла провел по своему заспанному лицу. Оно разогрелось от подушки. Бульдожья нижняя челюсть плохо двигалась. Очевидно, он спал в неудобной позе. Моргнув и взглянув на экран монитора, он увидел на нем спокойное лицо Арты.

— Арта! Слава Блаженным Богам! Я думал, никогда уже тебя не увижу! — Он подавил зевок и спросил небрежно. — Где ты?

— Я видела, как они убивали повстанцев, — игнорируя вопрос, проговорила она. — Они должны быть наказаны.

Он провел языком по сухим ото сна губам и прищурился.

— Мы уже разрабатываем план операции. Слушай, почему бы тебе не вернуться домой, где мы вместе смогли бы…

Она медленно покачала головой. На лице горькая усмешки.

— Я знаю, что Седди сделали со мной. Я больше никогда не дам себя в их лапы. Придет день… Придет день, когда я найду Браена! Придет день!

— Арта, не надо…

— Я знаю, вскоре ты должен нанести удар. Я здесь. С тобой. Постоянно на связи. Тебе потребуются мои таланты, я в этом уверена. Мое предназначение — убивать для того, чтобы жить, Бутла. Тебе это прекрасно известно. Что я должна делать? Ты многому меня научил, Бутла Рет. Я тебя не подведу. В своем деле я знаю толк.

— Арта, давай поговорим лучше о…

— Я люблю тебя, Бутла, — продолжала она спокойно.

Ты единственный относился ко мне по-человечески? Я всегда буду любить тебя… Правда, мы не сможем быть вместе. Ты знаешь. Мне даже видеть тебя нельзя.

— Да, — глухо пробормотал он.

Сердце у него упало.

— Браен приговорил меня к убийству тех, кого я люблю, — прошептала она, и экран тут же погас.

Бутла Рет упал лицом на кровать, зарылся головой в подушку и с минуту лежал, не двигаясь. Потом неожиданно перевернулся на спину и устремил неподвижный мертвый взгляд в потолок.

— Двоих нашел в трубе!

Крик пробудил Стаффу. В глазах все плыло. Голова дико болела.

В лицо ударил яркий свет. Отчаянно щурясь, он понял, что на него кто-то смотрит из отверстия трубы, которое было очищено от песка. Свет сверлил несчастные глаза раба.