Хозяйка Четырех Стихий - Гинзбург Мария - Страница 50

Но это был не тролль, а эльф. Шенвэль молча взял ее за руку, и они пошли по тропинке. Ведьма увидела смутно белевшие в темноте три скульптуры по углам розария. Четвертый пьедестал пустовал. Эльф посадил Карину на него и прижался к ведьме всем телом. Карина почувствовала, что Шенвэля бьет крупная дрожь. У него даже зубы стучали. Карина была достаточно опытна, чтобы понять, что это значит. Шенвэль хотел ее слишком сильно. Ведьма обняла эльфа за плечи.

– Проводил ты меня до заветной калитки, – тихонько пропела Карина. – Тут взяла тебя нервенная дрожь… Ты скажи, ты скажи, что тебе надо, что надо, может дам, может дам, что ты хошь…

Шенвэль усмехнулся и перестал дрожать. В тот момент, когда он боролся с ее платьями, Карина поняла, что эльф ошибся. Осколок Льда, даже извлеченный из тела ведьмы, сохранил свою силу. Эта ночь должна была стать для Шенвэля последней.

– Куртка, – простонала Карина. – Сними куртку…

Эльф рывком содрал с нее куртку и отбросил в гущу розовых кустов. Карина распустила свой пояс.

– Я боялся, что больше никогда не увижу тебя, – сказал Шенвэль в промежутке между поцелуями. – Никогда.

Ведьма смутилась.

– Не надо таких слов, – пробормотала Карина.

Эльф замолчал.

Сегодня у Шенвэля было другое настроение, удивительно перекликавшееся с чувствами ведьмы. Если их первая мелодия разрабатывалась в ключе adagio col dolente [8], то эту они исполнили allegro appasionato [9].

Шенвэль отнес расслабленную ведьму в свои покои, опустил на кровать и сам лег рядом.

– Я надеялся, что погибну один, – сказал эльф. – Он заставляет меня лгать, и…

– Нижняя голова мужчин всегда заставляет верхнюю лгать, – сонно сказала Карина. – Ты во что-то влип, похоже… Не дрейфь, прорвемся. В крайнем случае, пойдем «на выверт».

Шенвэль усмехнулся. Он хотел спросить, как выглядит воздушный маневр со столь ярким названием, но ведьма уже уснула.

Карина проснулась и увидела алую полоску рассвета. «Владислав!» с ужасом подумала она. Осторожно сняв с себя руки Шенвэля, ведьма выбежала на террасу. Ежась от утреннего холода, Карина принялась торопливо одеваться. Шелк и шифон, конечно, смотрелись очень элегантно. Но тепла давали столько же, сколько рыбья шкура. Карина сняла куртку с куста, торопливо оделась. Ведьма увидела, что заметила, что бордюр усеян осыпавшимися, почерневшими цветами. В ее мозгу зазвенел тревожный звоночек, но было поздно.

Карина подняла с террасы кинжал и вернулась в спальню.

Шенвэль проснулся от холода стали на своем горле. Эльф попробовал пошевелить руками, но не смог. Сидящая груди ведьма крепко прижимала их к кровати своими ногами. Шенвэль мог призвать свою Чи. Но для преобразования магической энергии требовались жесты.

– Не убивай меня, красна девица, – сказал Шенвэль, пародируя известное присловье из сказок.– Может, и я на что сгожусь…

И тут Шенвэль увидел, как вокруг Осколка Льда на ее рукаве сгущается чернота. Эльф почувствовал, как от напряжения одеревенели мышцы Карины. Шенвэль схватился правой рукой за ее лодыжку. Не ведая, что творит, ведьма в ответ еще сильнее прижала его руку ногой. Вокруг Осколка Льда закрутились черные зигзаги.

Кожа на горле Шенвэля разошлась под холодным лезвием. Дальше медлить было нельзя.

Карину отбросило с кровати. Ведьма сообразила, что Шенвэль воспользовался Цин, в тот момент, когда ударилась о ковер, лежавший на полу. На поверку ковер оказался вовсе не таким толстым, каким казался с виду. С потолка посыпались мелкие элементы лепнины. Кинжал выскочил из руки Карины. Он пролетел через всю комнату и воткнулся между дубовыми панелями около двери в покои, уйдя вглубь на всю длину клинка. Из носа ведьмы пошла кровь. Карина задыхалась от боли. Левую ногу от колена словно залили раскаленным свинцом. Тело сковывал смертельный холод. В глазах Карины мельтешили черные муравьи. Ведьме уже случилось пережить болевой шок, когда Шенвэль отразил ее нападение благодаря Зеркалу Анцира. По сравнению с сегодняшним ударом это было все равно, что содранная коленка по сравнению с выкидышем. Воспоминание натолкнуло Карину на мысль. Собрав остатки своей Чи, ведьма, превозмогая боль, начала плести заклятье.

– Прости, Карина, – сказал Шенвэль. Маг сел на кровати, держась правой рукой за шею. Под пальцами его плясали синие огоньки. Эльф скреплял рану своей Чи.

– Ты уже третий раз пытаешься убить меня, – продолжил Шенвэль. – Это на два раза больше, чем я обычно позволяю.

– Теперь ты меня убьешь? – спросила она безразлично.

Шенвэль расхохотался.

– Оставим эти фокусы для первоклашек, – сказал он неожиданно добродушно. – Зеркало Анцира, да? Ты схватываешь на лету, как я погляжу. Да, кровь – не водица. Истинная мандреченка – это истинная мандреченка.

Эльф встал с кровати. Хромая, он подошел к Карине. Ведьма видела чудовищный шрам на его бедре. «Как все же сильны сидхи», подумала Карина. – «У него ведь была расщеплена берцовая кость. Человек после такого ранения смог бы начать ходить через полгода минимум». Шенвэль сел рядом с ведьмой на ковер, вытянул больную ногу. Взяв Осколок Льда двумя пальцами, он вырвал его из рукава вместе с кусочком войлока и резким движением отшвырнул артефакт.

– Чтобы я больше его на тебе не видел, – сказал эльф сквозь зубы. Карина закатила глаза, теряя сознание от нахлынувшей боли. Шенвэль начал массировать ногу ведьме. От облегчения на глазах Карины выступили слезы. Ведьма зажмурилась, чтобы их не увидел эльф. Карина почувствовала его горячие губы на своих веках. Шенвэль слизнул несколько слезинок. Ведьма чувствовала себя совершенно опустошенной.

– Я не люблю тебя, – хрипло сказала Карина. – Я тебя ненавижу.

– Теперь ты, может, и веришь в то, что говоришь, – улыбнулся Шенвэль, склоняясь над ней. – Но я-то уже нет…

Эльф нежно гладил ее. Карина глубоко вздохнула. Ведьма поняла, что Шенвэль уже не облегчает последствия удара, который сам нанес, а возбуждает ее. Карина надеялась, что на этот раз она не разделит с эльфом жгучий, терпкий взрыв. Но этого ей не удалось.

Мир исчез в темноте, пронизанной судорогами разноцветных вспышек.

Шенвэль откинул голову назад. Он хотел узнать, сколько времени пролетело в любовных утехах. Часы на стене показывали начало пятого пополудни. Эльф покосился на постель. Белье было смято так, словно на постели всю ночь буйно резвилась дюжина домовых вкупе с двумя единорогами нестандартной ориентации. На столике у кровати рядом с флейтой появилась большая хрустальная ваза с фруктами и запотевшая бутылка вина, которых утром там не было.

– На ковре, в двух шагах от такой кровати, – сказал Шенвэль.

– До чего докатились, – лениво сказала Карина. Ведьма заметила подарок Светланы и спросила: – Ты сыграешь мне?

– А ты искупаться не хочешь? – спросил Шенвэль. Карина нашла, что смыть с себя пот и все остальное – более чем здравая идея, и кивнула.

– Потом перекусим, и я тебе сыграю, – закончил эльф.

Карина поднялась. Шенвэль смотрел, как обнаженная ведьма спускается на пляж, как, раскинув руки, вбегает в сине-зеленую волну. Затем он встал и накинул шелковый халат того же цвета, что и полуденное море, расшитый разноцветными зигзагами. Эльф подошел к столику, позвонил в серебряный колокольчик.

– Мы будем обедать на пляже, – сказал Шенвэль явившемуся на зов слуге. Тот поклонился и вышел. Эльф взял флейту, медленно вышел на террасу и стал осторожно спускаться. Пара слуг уже установили два лежака и сейчас расстилали на них полотенца. Шенвэль увидел в руках одного из слуг халат. По фону цвета морской волны кувыркались и боролись темно-синие фигурки морских змеев.

– Это подарок господина Лакгаэра вашей гостье, – перехватив его взгляд, сказал слуга.