Хозяйка Четырех Стихий - Гинзбург Мария - Страница 15

Эльф увидел князя в свете огненно-красного магического шара, висевшего под самым потолком. Иван оказался у пролома в стене. Со своего места князь отлично мог видеть замок, площадь перед ним и крыло ведьм в небе. Иван сидел на подозрительном колченогом стульчике. Судя по потекам воска, этот стул в обычное время стоял в дежурке. Камзол красного бархата, домашние шаровары в полоску и серебряная подвеска-тритон на груди, талисман князей Рабинских, составляли весь костюм князя. Лакгаэр тоже не успел толком одеться, но теперь перестал переживать по поводу беспорядка в своем наряде. По бокам от Ивана стояли его телохранители в черно-синей форме Танцоров Смерти, с двумя мечами. Напротив князя сидел пожилой мужчина, которого Лакгаэр видел первый раз в жизни, и стоял свободный табурет.

Глава Нолдокора ломающимися шагами подошел к нему и сел. На Лакгаэра никто не обращал внимания. Эльф пришел в себя, отдышался и посмотрел на фреску, занимавшую дальнюю стену. На огромном белом круге художник изобразил черный силуэт змея. Лакгаэр знал этот сюжет из мифологии сюрков – вселенский дракон, пожирающий Ифиль. Стало ясно, почему князь и его свита сидели на такой жалкой мебели. КПП разместили в здании, где при Черном Пламени находилось посольство Сюркистана, а сюрки не признавали стульев. На голове змея, находившейся у самого пола, вспыхнул красный огонек, и из нарисованной пасти повалил дым. Эльф вздрогнул, но тут заметил человека, сидевшего на полу у стены. Благодаря своему черному плащу мужчина был почти неразличим на фоне фрески.

Мужчина снова затянулся и представился:

– Онуфрий, княжеский маг.

Короткая бородка мага узкой полосой охватывала скулы и подбородок. Лакгаэр обратил внимание, что у остальных мужчин точно такие же бороды, и усмехнулся про себя. У ближайшего сподвижника императора, мага Крона, была слишком решительная линия подбородка, чтобы Крон стал скрывать ее бородой. Сам Искандер, наполовину сюрк, мог отрастить только усы, если бы очень захотел.

Но Искандер не хотел.

– Как зовут меня, вы знаете, – сказал эльф.

Иван словно очнулся.

– Рядом с вами барон Ревена Владислав, – сказал князь.

Пожилой мужчина кивнул и сказал:

– Чаю хотите?

– С удовольствием, – сказал Лакгаэр.

– Дежурный! – рявкнул Владислав так, что Лакгаэр понял – барон тоже воевал.

Николай осторожно выглянул из двери в противоположной стене. Мундира на нем уже не было. Эльф догадался, что Николай предоставил Перцева его судьбе и собирался тихо улизнуть, перепрыгнув через запломбированную вертушку, когда услышал повелительный зов барона.

Барон протянул руку, и эльф увидел в ней старинную сюркскую пиалу.

– Принесите чаю нашему гостю, сержант, – сказал Владислав. – Да покрепче и погорячее! И где ваш мундир, хвост Ящера? Совсем распустились!

Николай забрал чашку и вернулся в каморку, откуда с таким трудом вырвался Лакгаэр. Эльф понял, что заварка хранится где-то рядом с телом Перцева, и пить чай ему сразу расхотелось.

В зале снова наступила тишина. Было слышно только шуршание капель дождя по камням площади.

Лакгаэр молчал и смотрел на Ивана. Они много общались, когда князь был еще совсем мальчиком, мельком виделись во время казни Ульрика, и еще тогда глава Нолдокора заметил, что мандреченская кровь все-таки возобладала в Иване. Черноволосый и светлоглазый князь выглядел настоящим богатырем из мандреченских былин. Более «истинно мандреченское» лицо Лакгаэр видел только у главы Чистильщиков. Сейчас никому и в голову не пришло бы, что Иван – полуэльф.

Иван спросил:

– Ну что, Онуфрий? Это они?

У Лакгаэра захватило дух. Лицо князя совершенно преобразилось при этом вопросе. Иван до боли стал похож на свою мать, Файламэл. Файламэл оставила Лакгаэра ради сюрка. Молодой князь Ладомир, отец Ивана, повстречал ее в Ринтали, куда ездил с торговой миссией, вскружил голову эльфке и привез обратно в родной город.

– Да, это крыло «Змей», – сказал Онуфрий. – Позвать Светлану?

Лакгаэр понял, что между магом и Светланой существует закрепленный телепатический канал, войти просто так в ауру незнакомого человека, тем более боевой ведьмы, маг не смог бы.

– Не надо пока, – сказал Иван.

И тут Лакгаэр, уже подумавший, что его игнорируют намеренно, что это такой тщательно выверенный дипломатический ход, наконец понял, в чем дело. Иван поднял своих людей и примчался на КПП среди ночи не для того, чтобы перехватить авантюристов, когда они, нагруженные сокровищами, будут выбираться из замка.

Иван пришел сюда, чтобы в нужный момент помочь своей любимой ведьме.

– Мне не меньше вашего хочется узнать, что они там делают, – обратился князь к главе Нолдокора. – Но вы понимаете, закон о профессиональной тайне…

Именно эти законом, закрепившим право ведьм – и их нанимателей – на конфиденциальность и определялась цена услуг крыльев. Боевые ведьмы могли не отвечать на вопросы даже жрецов Прона, бога справедливости, и это не считалось доказательством вины.

– Я знаю, – кивнул эльф. – Вы можете спросить, но они вам все равно не ответят.

Явился воевода с чаем. Судя по наступившей за стенкой тишине, сержанта он задушил. Николая, возможно, тоже. Бесшумно ступая, Андрей подошел к эльфу, подал кружку и отступил за их спины, к стене. Чай оказался очень горячим, и Лакгаэру пришлось окутать руки магическим полем, чтобы взять пиалу. Ему показалось, что чай пахнет старыми носками. Лакгаэр сделал над собой усилие и сделал глоток. На вкус напиток оказался вполне сносным. Эльф пил чай и смотрел на князя. Иван почувствовал его взгляд и повернулся.

– Я снова вижу твое лицо в отблесках пламени, – сказал Лакгаэр и с ужасом понял, что за двенадцать лет совсем разучился строить фразы на мандречи.

Иван сказал:

– Много книг испортило водой?

У главы Нолдокора отлегло от сердца. Иван его понял. Лакгаэр отрицательно покачал головой, поставил опустевшую пиалу на пол.

– Выгорел только кабинет, а в книгохранилище ни вода, ни огонь не дошли, – сказал он.

– Ну и слава Перуну, – усмехнулся князь. – Да, кстати. Вы знаете сидха, который пошел в замок? Кто он такой?

Лакгаэр хотел ответить, но не успел.

Тишину ночи разорвал безумный крик.

В начале своего правления дракон ходил в человеческом облике, но после того, как Королева Без Имени покинула его, вернулся к привычному телу. Замок переоборудовали, и маленьких помещений в этой его части не было, но тронный зал все равно поражал своими размерами. Колонны, поддерживающие потолок, уходили вверх, словно стволы вековых деревьев. Белое пламя вспыхнуло в узких окнах, затмив слабый свет уцелевших на стенах магических ламп. Тенквисс понял, что гроза все-таки началась. Маг, аккуратно обходя лужи, направился к возвышению, на котором стояли два трона. От красного бархата, некогда покрывавшего причудливой формы спинку и сиденье большого трона, остались жалкие обрывки, но все еще можно было понять задумку придворного декоратора – сидящий на этом троне находился словно бы в сердце пламени. Трон поменьше был черного цвета, без всяких украшений.

Тенквисс вольготно устроился на большом троне, закинул ногу за ногу. Маг был в тронном зале один, ученики и наемники остались у входа подождать отставшего эльфа и Гёсу.

Почти весь зал занимали два огромных черепа. Пустовал только квадрат пола перед тронами, саженей десять в диагонали. На черепах еще кое-где сохранилась плоть и черная чешуя, скользко блестевшая в магическом свете. Выбитые зубы левой головы лежали на полу. Проход между мертвыми головами преграждали куски разбитой колонны. Один из обломков торчал из макушки левой головы. Она лежала боком, поперек зала. Второй череп пялился пустыми глазницами прямо на Тенквисса. Маг, не в силах выносить этот призрачный взгляд, стал разглядывать мозаику на полу. Это была карта стран, которыми когда-то владел дракон. Когда Черное пламя садился на свой трон, у его ног лежал весь обитаемый мир.