Тайная власть. Незримая сила - Горбовский Александр Альфредович - Страница 12

Человек, обращенный в робота

Воздействовать на человека на расстоянии, понудить его совершить те или иные поступки – это умение включает в себя древнейшую шаманскую и колдовскую практику разных народов. В китайских провинциях Гуандуне и Гуанси до последнего времени существовал, например, следующий прием поимки вора. Когда на земле удавалось найти его след, пострадавший звал человека, владеющего таким приемом, – обычно опытного даосского монаха. Тот вбивал в след бамбуковый кол и начинал внушать вору неодолимое желание вернуться, вновь посетить место своего преступления. Когда вор, будучи бессилен противостоять охватившему его желанию, крадучись приходит на это место, его уже ждут.

По сообщению русского исследователя дальневосточного шаманизма, маньчжурские шаманы также владеют приемами на расстоянии внушать своей жертве те или иные действия. Если связать это с теми примерами, которые я уже назвал, и с фактами, которые приведу далее, утверждение это заслуживает, по крайней мере, внимания.

В такой извечно авторитарной стране, как Россия, где жизнь каждого зависела всецело от произвола правителя любого ранга, естественно, что многие колдовские действия издавна направлены были на то, чтобы снискать его благосклонность и любовь. Когда же эта попытка удавалась, то это было ни чем иным, как насилием над таким правителем, над его волей и личностью. Множество сыскных и тайных дел посвящено было раскрытию таких попыток. Злоумышления такого рода карались особо беспощадно, и те, кто решался обращаться по этому поводу к ведуньям и колдунам, шли на великий риск. Так рисковал жизнью не только своей, но и своих близких князь Василий Голицын, попытавшийся посредством чар снискать расположение, любовь и милость царевны Софии. Когда же колдовство совершилось, чтобы обезопасить себя, чтобы ведун, помогавший ему в этом, не разгласил тайны, князь повелел сжечь его в бане.

Некоторые свидетельства более близкого времени говорят, что практика таких воздействий на человека, насильственного подчинения его воле другого, не была потеряна и не исчезла в прошлом. Распознать, когда происходит нечто подобное, чрезвычайно трудно. Жертва такого воздействия никоим образом не догадывается об этом. Человек сам не может объяснить, почему возлюбил одного, не возлюбил другого, почему поступил таким или иным образом.

«Не знаю… Так просто… Захотелось прийти», – говорила девушка, объект дистанционного воздействия, в экспериментах Коткова. «Я ничего не могла с собой поделать, не могла не прийти», – это слова возлюбленной Гете, которая повиновалась мысленному его приказу, даже не осознавая и не понимая, почему делает это.

А ведь человека можно понудить совершить и куда более серьезный поступок, когда он не будет даже подозревать, что им манипулируют, управляют на расстоянии.

Мысль эта слишком очевидна, чтобы она не могла прийти в голову кому-то еще, кроме меня.

Если допустить, что какие-то попытки в этом направлении и происходят, то где можно было бы искать проявления этого? Наверное, среди разного рода поступков и преступлений, когда совершивший не может дать им убедительного объяснения и когда они никак не согласуются со всем предшествующим его поведением.

Промозглым дождливым днем 29-го марта 1951 года в один из банков Копенгагена вошел неприметный молодой человек и приблизился к ближайшему окошку. Когда кассир поднял на него глаза, в лицо ему уставилось дуло пистолета. Успел ли грабитель потребовать у него деньги и что ответил ему кассир, этого никто не успел расслышать. Все услышали только звук выстрелов, последовавших один за другим, и кассир, убитый наповал, повалился на свою конторку. Клиенты, оказавшиеся в зале, метнулись к дверям, остальные кассиры и клерки повалились на пол. Единственный человек, который попытался было противостоять убийце, менеджер, через секунду лежал на полу с простреленной головой.

Угрожая убить каждого, кто станет на его пути, грабитель бросился к дверям и исчез в потоках дождя.

Вскоре полиция все-таки нашла и арестовала грабителя. Им оказался некий Палл Хардруп, до этого не замеченный ни в чем ни предосудительном, ни преступном. Тем не менее, вина его было очевидна, и он был арестован. Благодаря его задержанию вскрылось еще одно нераскрытое преступление: оказалось, что этот же человек год назад, с пистолетом в руке, также, ограбил другой банк.

Возможно, Хардруп так и предстал бы перед судом, получив заслуженный им приговор, если бы что-то в его поведении не привлекло внимание тюремного психиатра. Начав работать с Хардрупом, он помог следствию выйти в конце концов на совершенно другого человека, оказавшегося истинным преступником. Это был человек, державший Хардрупа под полным своим контролем. Более того, сознание его жертвы оказалось блокировано столь плотно, что Хардруп полностью и искренно отрицал, будто кто-то управляет им. Когда один из ведущих психиатров Голландии попытался подвергнуть Хардрупа гипнозу, чтобы узнать, действительно ли ктото манипулирует им и кто делает это, оказалось, что Хардруп совершенно не гипнотабелен. Это был еще один барьер, установленный в его сознании тем, кто управлял его действиями. Психиатру понадобился целый год упорной работы с арестованным, чтобы сломать эту установку. Но это было сделано и когда власть чужой воли над ним была сломлена, Хардруп стал говорить.

Человека, который сначала подчинил его себе, а затем заставил пойти на преступления, удалось найти, и он был арестован. Вина его была доказана в суде и, учитывая исключительную опасность такой личности, суд приговорил его к максимальной мере – пожизненному заключению.

Насколько я знаю, это чуть ли не единственный случай со времен Средневековья, когда общество сделало попытку оградить себя от такого человека. И то понадобились величайшие усилия и профессиональное искусство, чтобы обнаружить преступника и доказать его вину. Есть ли основания полагать, что случай этот столь уж исключителен и неповторим?

На сомнения этого рода наводит, в частности, то, что судебные дела и криминальные эпизоды часто содержат случаи совершенно необъяснимых поступков и немотивированных преступлений. Скажем, человек безупречной репутации, не испытывающий недостатка в средствах, беспричинно совершает кражу, прячет украденное и тут же забывает об этом. Другой, отправившись на рыбалку с приятелем, во время завтрака на полуслове без малейшего повода или ссоры убивает его. На все вопросы следователя и адвоката, который хочет помочь ему, отвечает: «Не понимаю сам. Не знаю. Что-то нашло на меня». При этом врачи признают его вменяемым и совершенно здоровым.

В тридцатые годы в Германии имел место криминальный случай, на фоне событий тех лет не привлекший особого внимания. Молодая женщина вскоре после замужества несколько раз пыталась убить своего мужа. К счастью, безуспешно. Когда встревоженный муж обратился в полицию, оказалось, что та не может сказать ничего вразумительного. Мужа она любит, почему же временами ею овладевает неодолимое желание убить его, она не знает. Она боится за себя, а, главное, за мужа потому, что противиться этому желанию у нее нет сил. Как и в случае с ограблением банка, о котором я говорил, делом занялся полицейский врач. Ему повезло, направление поиска, которое он избрал, вывело его на человека, с которым потенциальная убийца долгое время до этого была близка. Им оказался некий Франц Вальтер, обладавший, как установила полиция гипнотическими способностями, которые он тщательно скрывал. Подав ей гипнотическую команду, приказав совершить убийство, он позаботился обрубить концы, заставил забыть о том, что команда была и от кого она исходила. Вина его, однако, была доказана и десять лет каторги были той ценой, которую пришлось ему заплатить за злодейство.

Как бы ни старался преступник, память о нем, след его присутствия остается в глубинах сознания его жертвы. И, если след этот удалось обнаружить в случае, происшедшем в тридцатые годы, то сегодня возможности врачей-криминалистов возросли многократно. Хотя по понятным причинам распространяться об этом они не склонны. Разговаривая с некоторыми из них, я получил достаточно убедительные подтверждения этого – в обмен на обещание не касаться этой темы подробнее (условие, которое я соблюдаю на этих страницах).