Чувство бездны - Гимадеев Станислав Рафикович - Страница 50

– Кто это так постарался? – спросил он.

– Тимур Карелов. Один из тех, кто был со Штольцем во вторую айскую… Черт побери! Я уже ничего не понимаю, Карл… Эмми Зигель и Мэгги Вог – вот ведь что получается! Мистика…

– Я, по правде говоря, вообще плохо понимаю, о чем ты… – сказал Карл, разглядывая экран. – А какие там еще рисунки? Покажи.

Антон пустил его к монитору, а сам стал расхаживать по залу.

Карл, сопя и кряхтя, стал просматривать файлы Карелова. На последнем рисунке с изображением мрачной серой воронки на бирюзовом фоне он задержался и многозначительно хмыкнул.

– Ты знаешь, Карл, я бы очень хотел повидаться с этой самой Маргарет Вог, – задумчиво произнес Антон.

– Ты знаешь, Антон, а ведь это цветок с нашей «поляны», – не менее задумчиво отозвался Карл.

– Что-что?

– Вот эта воронка на рисунке – это же наш цветок! Я точно тебе говорю! Очень грамотно схвачено, между прочим.

– Да нет, ты что?! – усомнился Антон. – Наши цветы не такие. Они темные, да и форма у них, кажется, другая… Карл, да не может быть!

– А ты их видел после «дойки»? – сказал Карл. – А я видел. Они тогда здорово чернеют, бедняги. И жилки вот эти появляются… очень на вены смахивают… Должен заметить, весьма душераздирающее зрелище, сэр.

Глава 19

Питер Саймон

Небо хмурилось. Со всей очевидностью оно готовилось к новому представлению. Золоченый диск Этты был плотно затянут массивами облаков самых разных сословий. На королевский бал приглашались абсолютно все желающие. Облака уже не были ленивыми и томными, как днем – теперь они возбужденно сновали по небосводу, хаотично сталкивались боками, извиняясь и фыркая, разлетались в разные стороны, снова соединялись и кружились, если им удавалось понравиться друг другу. Иногда они, как это было принято в их среде, меняли цвет. По ходу бала из черно-бурых, неприветливых и мрачных стариков-ворчунов они неожиданно превращались в легкомысленных розовато-голубых девиц-недотрог, чтобы потом, спустя мгновения, стать ядовитыми, желто-зелеными, напыщенными и очень важными персонами. На то он и бал, на то они и танцы. Нынешний «шторм» обещал быть ничуть не слабее вчерашнего. Кое-где в небе уже «искрило», а воздух заметно посвежел. Еще пару часов этих танцевальных па, думал Антон, косясь в небо, и начнется…

Он снова бросил взгляд на черное пятно проема технического ангара, где несколько минут назад скрылся Карл. Станция высилась невдалеке металлической громадой, и некоторые сигнальные огни на ее блестящих боках уже начинали помигивать. В связи со «штормом» многие работы завершались досрочно, и большинство персонала автономного лагеря вернулось на станцию. Лагерь вообще выглядел пустым, если не считать одиночных дежурных. Они иногда возникали как-то незаметно возле ангаров или между гаражей, бросали на Антона подозрительные взгляды, затем снова исчезали: переводить техсостав лагеря в защитный режим.

Антон сидел на траве возле древнего штабеля аккумуляторных отсеков, вытянув ноги и прислонившись спиной к прохладному металлу. Отсеки валялись тут давно и поэтому успели покрыться слоем серой пыли и спорами каких-то организмов.

Пока Карл бродил по внутренностям третьего ангара, вылавливая Саймона, Антон еще раз безуспешно попытался вызвать Аню. На сердце у него было крайне тревожно. Он покосился в небо, но тут объявилась Эльза.

Она сдержанно поинтересовалась, где Антон находится, и вообще. Он так же сдержанно и скупо ответил.

– Ясно… По твою душу тут приходил один, – сказала Эльза. – Не сейчас, правда, а с утра. Такой рыжий и дохленький.

– А… Это Родкис, наверное. Из комиссии. Что ему было надо?

– Интересовался вот… Нашими отношениями с тобой.

Пауза. И что ты ему сказала, хотел спросить Антон, но вместо этого произнес:

– И все? Больше ничего?

– Ничего, – отозвалась Эльза. – А этого мало?

– Ну, не знаю… смотря для чего…

– Я сказала ему, что нет у нас никаких отношений. И не было.

– Они могут перепроверить… Найдут свидетелей при желании. Ну и сказала бы, что в этом такого?

– Не хочу, – бросила она. – Зачем? Не было – и не было. А что было… Пусть со мной и останется. Обойдутся.

– Эльза… – проговорил он. – Знаешь, я…

– Не надо, Антон, – прервала она – Прошу тебя. Не дай бог, станешь оправдываться!.. Пожалуйста, давай не будем об этом.

– Хорошо. Не будем.

– Были отношения – было хорошо, – продолжала она, словно не слыша его. – Не стало их – ну что ж… Такова судьба.

– Эльза…

– Антон! Я тебе искренне желаю счастья. Ты его заслужил! Правда, Антон, пусть у вас все будет замечательно.

– Спасибо тебе.

– А я сегодня напьюсь до чертиков… А завтра подам рапорт и улечу. Не смогу здесь остаться. Хотя мне так нравится Ая… но все равно не смогу…

– Но почему?!

– Потому, – Эльза грустно улыбнулась с экрана. – По-то-му. Тебе, как мужчине, этого не понять.

– Эльза, постой!.. – поспешно заговорил он. – Нельзя улетать!..

– Это еще почему?

– Я тебе потом объясню! Нам надо встретиться…

– Извини, – оборвала она его. – У меня клиент. Пока.

Она исчезла с экрана, оставив его с непроизнесенной фразой во рту. Он озадаченно пожал плечами, снял видеоочки и только тогда заметил, что перед ним стоят Карл и Саймон.

– Прошу прощения, – проговорил Антон, поднимаясь с травы и щелкая клавишами на «коме». – Не заметил.

Питер Саймон был на две головы ниже Карла, худощавый и черноволосый, с тонкими усиками на бледном, безжизненном лице. Он стоял перед Антоном весь какой-то съеженный, напряженный. Руки держал в карманах черной униформы. Тусклые карие глаза метались по сторонам и избегали прямого взгляда.

Антон представился, но Саймон даже не удостоил его кивком или еще каким знаком. Скорее, вследствие внутреннего напряжения, чем из-за невежливости. Карл откашлялся и вынул из нагрудного кармана листочек с записями. По договоренности с Антоном допрос должен был начать он.

– Господин Саймон, – начал Карл. – Как я уже вам сказал, в связи с расследованием трагических событий, имевших место в марте 14-го и в феврале 15-го годов, мы должны выяснить некоторые обстоятельства, имеющие отношение непосредственно к вам.

– Я все, что знал, уже излагал. И с вами беседовал, и с господином следователем тоже. Рапорты писал… Вряд ли вспомню что-то новое.

– Так мы поможем, – бодро заявил Карл. – Вопросов у нас к вам много, господин Саймон, уж поверьте.

– Каких еще вопросов? – скривился Саймон. – Я ж говорю: все рассказал…

– Не все! – вдруг отрезал Карл, меняясь и в тоне, и в лице.

Саймон вздрогнул всем телом от его возгласа, даже голову вжал в плечи. Скорее всего, он просто не ожидал подобной эмоции, нежели испугался.

– Что вы хотите…

– Мы имеем основания полагать, что вы рассказали не все, что знаете по делу! – сказал Карл сухо. – Мы имеем основания полагать, что вы знаете много больше и скрываете от следствия существенные факты.

Саймон вытащил руки из карманов и сунул их под мышки. Потом покосился на Антона. Тот молча наблюдал.

– Я вас не понимаю! – фыркнул Саймон.

– Сейчас поймете, – натянуто улыбнулся Карл. – Я буду вам загадывать загадки, а вы мне поможете их отгадывать.

– Какие еще загадки? Что это вы тут начинаете!..

– Слушайте и не перебивайте! Итак, во-первых. Мы проанализировали протоколы медкомиссий в архивах за определенный период времени.

Карл сделал паузу.

– И что?

– А то, что в ряде случаев вы, господин Саймон, получали допуск к работе нелегально. Не имея результатов обязательных анализов! Не проходя периодических медицинских осмотров! А иногда, чтобы не вызывать сильных подозрений, вы подделывали эти результаты и заносили их в базу данных «задним» числом. Ну, может быть, вы делали это не сами, – осклабился Карл. – Только суть от этого не меняется. Если хотите, я могу вам предоставить все документы и доказать более предметно, что все, что я говорю, – правда. Желаете?