Чувство бездны - Гимадеев Станислав Рафикович - Страница 41

– Возможно. Но… Однако, господин Бонэ, онны-то уехали.

– Онны! – Лицо Бонэ вновь стало приобретать оживленный вид. – Зачем сравнивать нас с оннами? Это некорректно вообще-то.

– Считаете, что оннов и людей вообще нельзя сравнивать?

– Ну, смотря в чем. Господин Сапнин, не стоит вдаваться в сравнительный анализ оннов и людей – бесперспективное это занятие, скажу я вам. Уж поверьте!

– Одну минуту! Вот вы говорите, что эксперименты Земли повлекли за собой существенные изменения на планете. Трагедии в том числе. А почему же онновская колонизация прошла для Аи незамеченной?

– Думаю, что дело в людях… – не сразу ответил Бонэ. – Вот только до сих пор не знаю: были ли наши работы санкционированы оннами или нет?

– Вы хотите сказать, что деятельность людей на Ае стала нести угрозу для нее, а онны знали и закрывали на это глаза?

– А что, вы настолько хорошо знаете оннов, чтобы это исключить? Так вот! Мое мнение, если угодно, насчет оннов следующее. Когда они поняли, что процессы на Ае стали плохо управляемы и опасны, они ушли. Сбежали от греха подальше!

– И ничего не сказали Земле?

– Почему же «не сказали»? Во-первых, очень даже могли сказать!.. Только кто их услышал, я вас спрашиваю? Да и хотел ли вообще услышать – вот что главнее!

– А во-вторых?

– Во-вторых, вы не предполагаете, что онны могли видеть угрозу исключительно для своей расы? А?

– Но позвольте, господин Бонэ! В мясорубке «черного марта» вперемешку гибли и онны, и люди! Люди – в большей степени, чем онны. Ваше предположение мне видится неубедительным.

– Да бросьте вы! Я что, разве сказал, что онны ушли, испугавшись последствий трагедии? Что угроза для этой расы заключается именно в гибели членов их сообщества? Я такого не говорил.

– Э-э… А чего же тогда испугались онны?

– Не знаю, – развел руками Бонэ.

– Тогда такой вопрос: онны принимали биоблокаторы?

Антон сам не понял, почему спросил это. Сработало что-то внутри, на уровне подсознания – оно, бедное, тоже не дремало и участвовало в работе как могло.

– У вас есть сведения, что это не так? – вскинул брови Бонэ. – Лично у меня – нет.

– Хорошо. Что такое «молочко»?

Бонэ вытянул губы и немного подумал.

– Странно, как вы до него добрались. Крайне закрытая информация, на мой взгляд. Откуда узнали?

– В одной записи было случайно упомянуто, – уклончиво ответил Антон. – Так что же это такое?

– Лучше вам спросить у «цветоводов». Хотя чего спрашивать – все равно не скажут! – Бона хмыкнул и снова задумался. – Знаете, по крайней мере, в мою бытность работы на «Слезах» я о «молочке» ничего не слышал. А тут, на «Саде», я в проектах с цветочками не участвую. Уж извините.

– Сами не захотели?

Бонэ вздохнул.

– В тематику, курируемую лично господином Стоцким, стараюсь не соваться. Сижу себе в лаборатории, изучаю местных жучков да паучков… На Базе торчать скучно – ученый как-никак…

– Понятно. Господина Питера Саймона знаете?

– Кто это?

– Техник второго энергоблока. До момента третьей трагедии был здесь на станции в группе «опылителей».

– А-а… – протянул Бонэ. – Нет… Ничего о нем не знаю, хотя понял, о ком вы говорите. Вы знаете что! Вы поговорите насчет этого техника с госпожой Мирелли.

– Мирелли?

– Одна лаборанточка у трансгенетиков, – проговорил Бонэ, и тут лицо его стало меняться. – Я что-то слышал из ее уст про Саймона, когда бывал в их лаборатории… По-моему, они знакомы. По крайней мере, она о нем упоминала. Постойте…

Он говорил, а сам что-то отчаянно пытался вспомнить.

– А что именно упоминала, не припомните?

– Нет-нет… Я у них редко бываю… но мне кажется, она должна что-то знать. Эта самая Мирелли. Мне так кажется…

Бонэ вдруг умолк, осененный какой-то мыслью.

– Вспомнил! – выдохнул он с облегчением. – Вот ведь надо же, а!..

Антон весь превратился в молчаливое внимание.

– Вспомнил про Эмму Зигель! Там, в лаборатории Мирелли, я ее имя-то и слышал! Это с полгода назад было… Кто рассказывал – уже не помню, но говорили именно о Зигель. В общем-то, обычная байка. – Бонэ махнул рукой. – Легенда нашего времени… Не мне вам объяснять, что легенд на Ае, как соли в море.

– И тем не менее расскажите, – попросил Антон. – В двух словах.

Бонэ помялся, потом с неохотой стал рассказывать.

– В общем так… Работает у Демирчана в седьмом отделе трансгенетиком одна дама. Только не спрашивайте ее имя, я не помню, и не вспомню, хоть убейте… Так вот, эта дама как раз и была подругой Эммы Зигель. История заключается в том, что однажды днем дама пошла прогуляться близ автономного лагеря. То ли времени у нее было немерено, то ли устала она сильно, но уснула бедняга прямо в траве под небом. Сколько спала – не помнит. И вот в какой-то момент вдруг увидела она пред очами своими эту Зигель. Не саму ее, конечно, а некий призрак, дух, так сказать, бесплотный… Потому как Зигель считается погибшей. И вот, значится, общалась наша дама якобы с этим духом. Испугалась, разумеется, не на шутку… Она и сама не поняла толком, что с ней было. Не то во сне это произошло, не то после сна – дама не разобрала. Не исключено, что это было лишь продолжение сна – такое приходит в первую очередь на ум, согласитесь? Да и потом, у женщин разве разберешь, где явь, а где выдумка?.. Но так или иначе, вернулась она в лагерь вне себя, с квадратными глазами, и пребывала в шоке несколько дней кряду… Вся их лаборатория эту историю муссировала с неделю, да и по станции, помнится, поползли слухи один нелепее другого. Вот… Примерно так.

Бонэ умолк, наблюдая за Антоном.

– Ну как? – спросил он спустя несколько секунд. – Говорю же: пустяк.

– Забавно, – сказал Антон. – Вполне в духе айских легенд. А о чем они говорили-то, собственно? Дама-генетик и дух Эммы Зигель.

– Кто?! – Бонэ округлил глаза. – Они?! Вы что, серьезно?

– В моей работе, господин Бонэ, серьезно все, – улыбаясь, ответил Антон. – Никогда не предугадаешь, что может пригодиться.

– Да-да… – озадаченно обронил Бонэ. – Понимаю, конечно… Нет, я не в курсе их беседы. Хотите – попробуйте узнать у самой дамы… Я, в общем-то, не любитель подобного. Меня мало занимают исследования чьих-то там галлюцинаций. Знаете, все эти духи, привидения… ангелы и прочие спекуляции на человеческой фантазии… Неинтересно.

– Ангелы? Это вы о тех мифических, неуловимых существах?

– Да, видимо, о них. Не слышали такие байки? Дескать, в них вселяются души погибших на Ае людей и все такое… Красиво, хотя и неоригинально. Да, вы справедливо заметили – это все из области мифологии. Такая, знаете ли, местная прикладная мифология.

– Версию про переселение душ не слышал, – сказал Антон. – А можно поподробней? К кому эти ангелы являются? Когда?

– Я вас умоляю! – произнес Бонэ сокрушенно. – Я же сказал: меня мифология не прельщает. Уж извините покорнейше. Ученые мы все-таки.

– Нет-нет, ничего… – пробормотал Антон. – Это я так спросил, автоматически…

– И потом, господин Сапнин, – продолжил Бонэ, усмехаясь. – Чтобы рассуждать о переселении душ… тут надо бы для начала понять, а что же такое, собственно, душа в айском понимании? Душа!.. В айском! И так ли она связана с жизнью и смертью, как мы это привыкли себе представлять? Что есть жизнь и что есть смерть на этой планете, я вас спрашиваю? Давайте сначала дадим эти определения, а уж потом, потом… – Он на мгновение погрузился в задумчивость, а затем спохватился: – Хотя, мы отвлеклись, господин Сапнин.

– Знаете… – сказал Антон и поднялся с дивана. – Думаю, у меня к вам все. Пока все. Надеюсь еще увидеться. Очень приятно было побеседовать.

Он направился к выходу. Бонэ засеменил сбоку.

– Да-да! – торопливо говорил он. – Обязательно загляните. И знаете что… – Он взял Антона за Руку и чуть замялся. Антон остановился у порога. – Я не знаю, как он себя поведет… Но должен сказать, что после информации о появлении комиссии Стоцкий заметно изменился. Может быть, он этого давно ждал? Вот и дождался… – По его лицу прошла тень. – Доигрался, сволочь! Но рано или поздно за эти игры кто-то должен будет ответить!.. Должен должен… Непременно! Иначе нельзя…