Злые чары. Книга заклятий - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 2

Настали дни холодные,

Повсюду снег и лед.

Пути застыли водные,

И лишь метель поет.

Сугробы треплет белые,

Под кровлей шелестит.

За сучья онемелые

Зацепится, свистит.

Кричит, как ведьма шалая,

И стонет тишина.

Моя избушка малая

В лесу одна, одна.

ДВА СТРОЯ

Я помню ясно. Все. Была весна.

Я болен, беден, жалок, я не понят.

Но разве не весной мечты хоронят?

В душе был страх, недвижность, глубина.

Я медлил у высокого окна.

Мне мнилось: за стеною кто-то стонет.

Любимая, проклятая, жена —

Не слышно ей, что дух мой, дух мой тонет.

Я бросился на камни сквозь окно.

Но не было Судьбой мне суждено

Достичь конца чудовищной ошибки.

И я лежал, разбитый, на земле.

И слышал, как вверху, в лучистой мгле,

Роялю—отвечали звуки скрипки.

Прошли года. Я в прошлом вновь. Живу.

Я в память заглянул, как в круг зеркальный.

Изломанный и спящий наяву,

Я в пропасти какой-то, изначальной.

Недосягаем свод Небес хрустальный.

Заклятый замок жизни весь во рву.

В разъятости двух душ, я, сон печальный,

Проклятым никого не назову.

Спасенный странной помощью Незримых,

Я все свои изломы исцелил.

Я встал с земли в сияньи свежих сил.

Но с этих дней, сквозь смех, меж двух любимых,

Два строя звуков дух мой различил:

Двойной напев — врагов непобедимых.

В МОРЯХ НОЧЕЙ

«Прощай, мой милый!»—«Милая, прощай!»

Замкнулись двери. Два ключа пропели.

Дверь шепчет двери: «Что же, кончен Май?»

«Как Май? Уж дни октябрьские приспели».

Стук, стук.—«Кто там?»—«Я, это я, Мечта.

Открой!»— Стук, стук.—«Открой! Луна так светит».

Молчание. Недвижность. Темнота.

На зов души как пустота ответит!

«Прощай, мой милый. Милый! Ха! Ну, ну.

Еще в ней остроумия довольно».

«Он милой назвал? Вспомнил он весну?

Пойти к нему? Как бьется сердце больно!»

Стук, стук.—«Кто там?» Молчание. Темно.

Стук, стук.—«Опять! Закрыты плохо ставни».

В морях ночей недостижимо дно.

Нет в мире власти — миг вернуть недавний!

ЗМЕИНЫЕ ВАЛЫ

Окопы древние, Змеиные валы,

Извивно-тяжкие мечты подземной мглы,

Кругосоздания из марева бесов,

Как перебраться к вам?— Через бездонный ров.

Созвездья слитные, вы, гроздья высоты,

Змеиноликости, и ты, Луна, и ты,

Звезда Вечерняя, венец свершенных дней,

Где путь к вам?— Чрез эфир, в котором нет путей.

О, души женские, плененные мечтой,

Вы, сочетавшие змеиность с красотой,

Вы, вы, желанные, скажите, как к вам путь?—

Через бездонность глаз. Дрожишь? Оставь.

                                         Забудь.

ОМУТ

Над омутом, жутко-немым, глянцевитым,

      Ущербная светит Луна,

С лицом опрокинутым, странно неслитым

      С покоем полночного сна.

Но слитная страшно с той пропастью властной,

      С тем круглым застывшим жерлом,

Где прошлою осенью, ночью ненастной,

      Они утопились вдвоем.

Они, эти странные бледные люди,

      Которых встречал я весной,

Когда расцветали на влаге, как в чуде,

      Кувшинки под новой Луной.

ПРИЗРАКИ

Птичка серая летает

    Каждый вечер под окно.

Голосок в кустах рыдает,

    Что-то кончилось давно.

Звуки бьются так воздушно,

    Плачут тоньше, чем струна.

Но внимают равнодушно

    Мир, и Небо, и Луна.

Над усадьбою старинной

    Будто вовсе умер день.

Под окошком тополь длинный

    До забора бросил тень.

Стало призраком свиданье,

    Было сном, и стало сном.

Лишь воздушное рыданье

    Словно память под окном.

Эти звуки тонко лились

    Здесь и в дедовские дни.

Ничему не научились

    Ни потомки, ни они.

Вечно будет тополь длинный

    Холить траурную тень.

В сказке счастья паутинной

    Раз был день, и умер день.

СЕВЕРНОЕ ВЗМОРЬЕ

Небо свинцовое, солнце неверное,

Ветер порывистый, воды холодные,

Словно приливная, грусть равномерная,

Мысли бесплодные, век безысходные.

Здесь даже чайками даль не осветится,

Даже и тучкою только туманится,

Раковин взору на взморье не встретится,

Камешком ярким мечта не обманется.

Зимами долгими, скудными веснами

Думы подавлены, жизнь не взлелеяна

Море пустынное, с темными соснами,

Кем ты задумано, кем ты осмеяно?

НАД МОРЕМ

По взморью иду я, не этому взморью, что зримо,

Хоть каждый я день и по этому взморью хожу.

Над Морем тоскую, что странно-воздушнее дыма,

Где помыслы сердца свою отмечают межу.

Пустыня бурунов Приливно-отливная сказка.

Извивность морей, пожелавших воздушными стать.

Их белая смерть. И опять И другая завязка.

Раскаты громов. И затишье. И мертвая гладь.

О, люди! Как жалко мне вас!  Если б только вы Знали!

Какой бы не принял я жертвы во имя людей?

Но нет разрешенья для нашей всемирной печали,

Как нет окончанья для пенья бездонных морей.

ХОД МОРЕЙ

Неугомонный ход морей,

    Темно-зеленых вод.

Нагроможденье голышей

    В какой-то склепный свод.

И это в долгой цепи дней,

    И так за годом год.

Где Море — суша там была,

    Где суша — глыбы вод.

Светись, душа, пока светла,

    Все нежно, что цветет.

Играй среди добра и зла,

    Нас в свой черед зальет.

И будем мы, в те дни свои,

    Идти как грозность вод.

И если встретим бег ладьи,

    Она в нас гроб найдет.

Мы будем в темном забытьи,

    За годом долгий год.