Стратагемы. Искусство побеждать любовью и сексом. - Ельцин Михаил Сергеевич - Страница 26

^* * *

Присутствующие смотрели, то на скалу с таблицей, то на ларуну, которая к этому времени сбросила свой огненный круг и сидела, как ни в чём не бывало.

«Правильно ли я понял, что религия буддизма стоит над всеми религиями мира?» — спросил пес, виляя хвостом и не закрывая рот.

Даки улыбнулась, протянула к нему руки и сказала:

«Подойди ко мне поближе. А то окружающие нас существа могут неправильно понять эту тайну».

Пёс послушно подошёл к ней справа и преданно положил свою голову ей на колено. Даки погладила его лохматую голову, почесала за ухом и сказала:

«Должна тебе поведать, что буддизм ошибочно называют религией.

Буддизм не следует отождествлять ни с религией, ни с философией, ни с наукой, ни с социальными идеями типа коммунизма, нацизма, фашизма и тому подобными.

Буддизм не следует смешивать ни с оккультизмом, ни с аскетизмом, ни с мистикой, и тому подобными течениями хотя бы потому, что ни одно из них не приводит к освобождению от страданий».

«Докажи! — гавкнул Лев. — Кто мне поверит, когда я стану человеком?!»

Ларуна выковырнула какую-то козявку из уголка глаза собаки и бросила её птицам. Ближайшая ворона тотчас же слопала её, Остальные крылатые даже не шевельнулись. Они слушали, что ответит Всезнающая.

Ларуна осмотрела второй глаз пса и ответила:

«То, что буддизм — это не религия, должно быть ясным хотя бы потому, что любая религия на земле опирается на непознаваемого Бога. Этот Бог лишь утешает несчастных, но не способен освободить их от страданий.

Уполномоченные Бога — священники, не знают, что согласно Закону причин и следствий, страдающих ждет не заслуженный рай, как они обещают, а наоборот — ещё больший объем страданий, ибо из причины — несчастья, никогда не вытекает следствия — счастья.

Буддизм не является религией хотя бы потому, что религия учит любить Бога, который находится вне его поклонников, а в буддизме не любят, а понимают, что Будда изначально находится в человеке.

Кроме того, религия не терпит инакомыслия и иноверцев, а такая нетерпимость не ведет к умиротворению — наоборот, способствует зарождению гнева, вражды между народами и войны».

«Значит! — каркнула ворона, получившая угощение, — поклонники Будды отрицают богов?»

«Пусть все вороны знают, — улыбнулась Даки, — что было бы ошибочным полагать, будто буддизм отрицает богов. Но он и не поклоняется им, ибо природа образования богов хорошо известна буддистам.

Известно, что боги способны творить чудеса, но они не способны показать людям практический путь к освобождению от страданий. А неспособное существо — значит несовершенное, поэтому неадекватное принципам буддизма».

«Может быть это социально-политическое течение?» — тихо спросил пёс.

«То, что буддизм — это не социально-политическое течение, как ты говоришь, должно быть ясно хотя бы потому, что этим течениям нужны вожди.

Вожди же сами не избавлены от физических и психических страданий, и не знают, как это сделать, поэтому они не в состоянии избавить свой народ от них».

«Я знаю! — гаркнул паривший над ними орел — буддизм это хорошая наука!»

Ларуна посмотрела вверх, сделала незаметное усилие, и, подпрыгнув, подлетела к парившему.

Повернув к нему голову, она громко сказала:

«Буддизм это и не наука, во-первых, потому, что наука не знает и не признает ничего вне границ окружающей материальной трехмерности, и не способна выйти за рамки указанного ограниченного существования.

А, не зная, какие законы существуют за границами описанного ею мира, невежественная, самодовольная наука оказывается неспособной овладеть сверхъестественными законами и освободить общество от страданий.

Кроме того, цель науки, как показывает само слово — научить людей пользоваться изобретениями науки.

Нужно ли объяснять, что изобретения науки, служащие для увеличения комфорта, или для массового истребления людей не входят в задачи буддизма?».

«Нет, этого объяснять не нужно! — загалдели все птицы. — Мы тут все вместе подумали и решили, что буддизм, это просто своего рода философия. Так?»

Ларуна легко приземлилась на свободную верхушку скалы между птиц и сказала, обращаясь ко всем:

«То, что буддизм — это не философия, должно быть ясно хотя бы потому, что философии свойственны рассуждения и познания, необходимые для развития ума. Однако даже всесторонне развитый ум оперирует понятиями на базе слов, но не опирается на конкретно пережитый опыт.

В философии превалирует теория, а не практика освобождения от страданий.

Поэтому ум, обусловленный понятиями и идеями, так и остается обусловленным, то есть — несвободным от ограничивающих его условий, а обусловленность противоречит принципам буддизма».

«Ну, всё ясно — прошипел самый старый варан в этой округе. — Если буддизм — это не всё то, что мы сейчас поняли, то, остается только одна необозначенная сфера — это оккультизм. Я прав, наверное?» — спросил он, гордо подняв голову.

Даки спрыгнула с верхушки скалы, опустилась на четвереньки, и, почти по-пластунски, грациозно подползая к зеленой морде варана, сказала:

«Я сожалею, но и ты не прав! То, что буддизм — это не оккультизм, должно быть ясно потому, что наивысшей ценностью в этом течении является Атман — Высшая Душа или Дух, а в буддизме идея души, как и всякая идея, не представляет ценности.

Идея — это лишь конструкция ума, несовместимая с Законами Будды».

«Мистика какая-то!» — испуганно сказала ящерица, сбрасывая свой хвост.

«Нет, маленькая, буддизм — не мистика, — ответила ей Даки, — это, ясно хотя бы потому, что мистика стремится к овладению сверхъестественными силами, а это также несовместимо со стремлениями буддистов, для которых сверхъестественные явления всего лишь признак правильного сосредоточения, как промежуточная стадия Совершенства».

«Магия!» — снова каркнула ворона, рассчитывая получить угощение за правильный ответ.

Даки поднялась с земли и боком, как это делают вороны, подскакала к ней.

«Нет, псевдомудрая, буддизм — это не магия. И это должно быть ясно хотя бы потому, что указанное течение использует знание психологии и парапсихологии для того, чтобы получить неполитическую власть над людьми, а это противоречит буддийской морали. Тебе это ясно?»

«Вполне!» — заглатывая какого-то зазевавшегося жука, ответила ворона.

«Говорят, — вновь вступил в спор Лев, — что буддизм опирается на аскетизм. Что аскетизм и буддизм это одно и тоже. Многие аскеты считают себя буддистами. Это правильно?»

«Нет, мой преданный! — ответила Даки на мягких лапах подходя к нему. — То, что буддизм — это не аскетизм, должно быть ясно потому, что аскетизм — это крайность и ограничение себя во всем, а буддизм следует срединным путем, стремясь вывести человека из ограничивающих крайностей и их рамок, то есть освободить от их ограничивающего влияния для безграничного понимания своих действий.

Я могла бы указать еще множество общественных направлений, которых не следует отождествлять с буддизмом, но и этих вполне достаточно».

Ларуна посмотрела на Астома и улыбнулась.

«Ну, все высказались, кто мог. А что мне скажет Человек?»

Курсант встал, как на уроке, и громко сказал:

«Ошибка большинства людей заключается в том, что, не зная принципов буддизма, они приходят к решению и суждениям, соответствующим их незнанию, то есть — к неверному — ошибочному решению.

Буддизм информирует людей о Пути к познанию природы ума, психики и чувств, освобождая ум от иллюзий о „Я“, и, вводя ум в вездесущее состояние сознания, способное освободить как себя, так и окружающих от несовершенства бытия».

«Ну, хорошо! — раскрыл пасть Лев, — У верующих может возникнуть вопрос: неужели Творец мог создать несовершенное Бытие?»