Этрусская сеть - Гилберт Майкл - Страница 27

В кафе играло трио. За роялем сидела седовласая женщина средних лет, мужчины ненамного моложе. Музыку капитан узнал.

– Моцарт, – сказал он, когда стихли аплодисменты, энергично поддержанные Риккасоли.

– Из увертюры «Мнимая садовница», малоизвестное произведение. Меня прежде всего интересовало исполнение.

– Вы музыкант?

– Был пианистом. К сожалению, на это не проживешь. Пришлось уйти и заняться правом. Вам не кажется, что эту женщину стоит послушать?

– Прекрасно играет. Вы её знаете?

– Это моя бывшая клиентка. Мне удалось её выручить. Смотрите, официант! Выпьете шоколаду?

– Чаю, – сказал капитан. – С лимоном и без молока. А что она сделала?

– Убила мужа.

– Почему?

– Бог её знает. Может быть, не оценил её игру на рояле. Но не будем отвлекаться от наших проблем. Кусочек торта?

– Спасибо, – ответил капитан, – воздержусь.

– Блюдете фигуру, понимаю. Как все англичане. Удивительно, вы все просто помешаны на фигуре и на платежном балансе. И совершенно напрасно. Что плохого – быть толстым или в долгах? Главное – не расстраиваться из-за такой ерунды. А теперь расскажите мне, в чем дело. С самого начала. – Доктор Риккасоли поддел вилкой очередной аппетитно выглядевший кусок торта и добавил: – И не упускайте ни малейших подробностей.

Полковник Нобиле, начальник флорентийской полиции, изучил документы, лежавшие перед ним на столе. Он был доволен, так как они подтверждали его многолетнее и глубокое недоверие к англичанам. Инспектора, который принес документы, спросил:

– Вы сами, инспектор, не сомневаетесь в этих фактах?

– Нисколько, синьор полковник.

– И какие вы из них делаете выводы?

– Из них вытекает, что капитан Комбер – агент Интеллидженс Сервис, британской разведывательной службы.

– Сомневаюсь, – сказал полковник. – Такие люди сидят в посольствах, чтобы иметь дипломатическую неприкосновенность. – Это тайный агент, синьор полковник.

Донесения шлет каждый день. Адресованы они некоему Смиту, – явно условный адрес в Лондоне, и оплачивает его один известный английский еженедельник. И выяснился интересный факт. В этой газете ещё никогда не появилось ни одного материала капитана Комбера.

– И это одно из его донесений?

– Самое свежее.

Полковник снова взглянул на текст, приложенный к донесению. Он начинался словами:

«Рулада – Филигрань – Оболос» – и продолжение в том же духе, причем одни слова были длинными, другие – короткими и многие – необычными. Кончался текст словами:

«рисунок Е8».

– Уже расшифровали?

– Дешифровальное отделение занимается этим, синьор полковник. Проблема в том, что это, видимо, механический код.

– Поясните.

– У получателя должен быть набор определенных масок, которые накладываются на массив текста определенным образом. Свободные поля масок образуют текст собственно донесения.

– Тогда последние слова означают тип маски, которую нужно использовать?

Хитроумная система.

– И почти неразрешимая.

– Если не можем раскрыть, то хотя бы прикроем, – решил полковник. – Я немедленно поговорю с британским консулом.

10. Харфилд Мосс и Элизабет

– Безграничное бесстыдство! – заявил прокурор Риссо.

– Вы не преувеличиваете, милый Антонио?

– Ни в коем случае. Это дискредитация, намеренная и систематическая дискредитация. – Швырнув на стол листок желтой бумаги, он ткнул в него пальцем.

– Мне увеличили налог за мусор, потому что количество вывозимого из моего дома мусора превышает нормы, установленные городскими властями!

– А оно действительно превышает?

– Разумеется. Но то же самое во всех домах, но никто больше такого не получил. А вот! – он достал следующий листок. – Доплата за воду, потому что моего садовника застали с разбрызгивателем при поливке газона. Или вот – это пришло сегодня утром.

Городской прокурор внимательно просмотрел документ.

– Но это очевидно. На вас выписан налог с предметов роскоши, поскольку вы построили бассейн для плавания. Ну, если вы действительно можете себе такое позволить, Антонио…

– Это не бассейн!

– Нет?

– Это водоем для золотых рыбок, и он там уже был, когда я дом купил.

– И вы в нем не плаваете?

– Он два метра в длину. Там и рыбкам негде повернуться.

– Но почему вы думаете…

– Ничего удивительного. Все это исходит из аппарата мэра Трентануово.

– Полагаете, он устраивает вам своего рода вендетту?

– Я в этом абсолютно уверен.

– Почему?

– В своих предвыборных речах я был просто обязан высказать по адресу его партии такое, что он мне долго не забудет.

– Ах так, – протянул городской прокурор. Развязав шнурки, открыл лежавшую на столе папку. – Вы убеждены, что он руководствуется политическими мотивами?

– А какими же еще?

– Вы не забыли, что он приятель синьора Брука?

– Понятия не имел.

– К тому же его старый фронтовой товарищ.

– Полагаете, тут есть личные мотивы?

– Полагаю, мотивы тут смешанные, – сказал городской прокурор. – Он укрепил бы свой авторитет в партии, выиграй он дело в суде, точно так же, как если бы он выиграл выборы. Причем первое может здорово повлиять на второе. – Он покопался в бумагах. – Полагаю, дело нужно завершать поскорее.

– Целиком с вами согласен. Теперь, когда есть заключение экспертов, следствие можно считать законченным.

– Почти законченным, милый Антонио. Если бы могильщик изменил свои показания.

Если бы, например, признал, что слышал визг тормозов на час раньше, чем утверждал, я охотно счел бы обвинение безупречным и передал дело в суд.

– Старые люди часто путают время, – заметил Риссо. – Я прикажу допросить ещё раз.

Вполне может случиться, что при обстоятельном допросе его показания окажутся не так однозначны, как в протоколе.

– Я уже сталкивался с такими случаями, – подтвердил городской прокурор.

Лейтенант Луко спросил:

– Вы проверили заявление этой девушки?

– Я сделал все, что мог, – ответил карабинер Сципионе. – Деталей установить не удалось, слишком неопределенным было само заявление. Я поговорил с девицей…

– С Тиной Зеччи. Это, видимо, дочь Мило Зеччи, которого сбила машина. Что она вам сказала?

– Она была в кафе неподалеку от своего дома на Виа Торта, это заведение с неважной репутацией, на него уже были жалобы. Принадлежит оно человеку по фамилии Тортони, но тот редко в нем появляется. Всем там заправляет Мария Кальцалетто…

– Свидетельница по делу Мило Зеччи.

– Вот именно. Тина Зеччи сообщила, что зашла в кафе в обществе молодого человека и у них произошла ссора с Кальцалетто.

– Кто был тот молодой человек?

– Меркурио Бронзини, приемный сын профессора Бронзини с виллы Расенна.

– Профессора Бронзини я знаю. Насколько помню, он как-то связан с делом Мило Зеччи, напомните мне, пожалуйста.

Сципионе неохотно сказал:

– Мило Зеччи когда-то работал на него, и профессор Бронзини проявил участие к его семье. Как я уже говорил, произошел резкий обмен мнениями…

– Интересное совпадение, что трое людей, причастных к делу Мило Зеччи, замешаны и в этом инциденте, вам не кажется?

– Мне это не показалось существенным.

– А я бы сказал, в это что-то есть.

Лейтенант задумался, Сципионе занервничал.

– Вы хотите, чтобы я продолжил?

– Давайте. Итак, произошел обмен мнениями. А потом?

– Девушка говорит, в кафе вошел какой-то мужчина.

– Которая девушка говорит? Синьора Зеччи или Мария Кальцалетто? Выражайтесь точнее, Сципионе.

– Прошу прощения. – Сципионе побагровел от злости и рот его под черными усами неприятно искривился. Если лейтенант это и заметил, то не подал виду. Спросил: