Террорист-демократ - Гийу Ян - Страница 8

Карл лежал на кровати с махровым полотенцем вокруг бедер. Он только что закончил тренировку в отделанном им самим спортивной зале, бывшем одновременно и тиром, который находился за стальной дверью в дальней части квартиры. В последние месяцы он достаточно много тренировался, поскольку, с одной стороны, понимал, что начинает стареть, а с другой - это была хорошая отдушина от агрессивности и отчаяния, если только "отчаяние" было уместным сейчас словом. Он не мог припомнить ни одного дня в своей жизни, сравнимого с фиаско 2 декабря.

В то утро, прежде чем он пошел в Высшую военную школу сдавать последний теоретический экзамен на капитанских курсах, почту принесли необычно рано. Казалось, там было только несколько счетов, но когда он задумчиво разглядывал их, то заметил открытку из Калифорнии. Она была от Тесси, и в ней сообщалось что-то абсолютно непонятное:

Дорогой Чарли!

Сегодня выхожу замуж. Надеюсь быть счастливой. Хочу только, чтобы ты знал.

Тесси.

Сюжет на открытке был тривиальный: серфинг в закатных солнечных лучах на красиво набегавших волнах. Это могла быть фотография тех времен, когда они были еще вместе, и она это прекрасно понимала, когда выбирала открытку.

Почему она ставит его в известность? Хочет его задеть? Поняла ли она наконец за два с половиной года совместной жизни, почему он не мог ей толком объяснить свои почти еженедельные отлучки из города?

И почему он ничего не рассказал ей? Тогда все могло бы быть иначе. Нет, все равно, по сути своей ничего бы не изменилось. Гражданская часть его калифорнийского образования не вызывала особых подозрений, компьютерные курсы можно не принимать во внимание. Но в основном его образование было военным, а поэтому секретным, так что едва ли он мог переехать в США. Она же изучала право, что практически невозможно применить в Швеции. Нет, в любом случае из этого, вероятно, ничего бы не получилось.

И в конце концов они разошлись врагами, ибо он не мог объяснить, почему изредка, а иногда и регулярно, исчезал из Калифорнийского университета в Сан-Диего, брал машину и отправлялся на север.

В течение пяти лет Карл учился и работал помощником инспектора на калифорнийской ферме "Солнечный закат", которую американские военные и ФБР в Мэриленде, на восточном берегу, в шутку окрестили "фермой ЦРУ". Об этом можно было рассказать, но требовались только некоторые разъяснения.

Но могло случиться и так, что, начав объяснять что-то, чтобы развеять ее нелепые сомнения, он мог запутаться и пришлось бы говорить о технике убийства при помощи ножа или пистолета, или о том, как взорвать ТНТ посредством радиопередатчика, или о детонаторах в выхлопной трубе автомобиля. Карл мог бы ей продемонстрировать миниатюрные инструменты, открывающие все замки, набор их в виде обычного красного перочинного ножа, но с насадками и с зажигательным стеклом он носил в кармане брюк, - а также и другие универсальные инструменты в том же роде.

Но нет, это бы не прошло. Это было просто невозможно. Правильней было ничего ей не говорить. Карл понимал, что в худшем случае это могло привести к разрыву между ними. Так и произошло. И в течение нескольких лет рана почти зарубцевалась. А сейчас ее снова разбередили до крови одной-единственной открыткой с непонятным смыслом. "Тесси значила для меня больше, чем кто бы то ни было", - сказал он вслух, чтобы отбросить от себя эти мысли.

Карл рывком поднялся с кровати и быстро вернулся в дальнюю комнату, прошел через дубовую дверь, скрывавшую еще одну - стальную с кодовым замком, открыл ее и подошел к шкафу с оружием. Он взял револьвер 22-го калибра (надежная изоляция позволяла стрелять, во всяком случае, до сих пор никто из соседей не жаловался).

Стрелял он в течение получаса по нарисованной мишени - это был его способ забыться. С оружием в руке Карл мог концентрироваться, в каком бы настроении ни находился еще минуту назад. Гнев, сомнения, усталость, страх - все исчезает, как только указательным пальцем начинаешь нажимать на спусковой крючок. Нажимать нужно четко и в то же время очень легко, иначе попадешь только в семерку.

Не только Тесси О'Коннор с ее очаровательной белозубой улыбкой хотел он выкинуть из головы. Дело в том, что после письменного экзамена на улице Валхаллавеген он побывал в банке, в отделе ценных бумаг. (Экзамен, кстати, еще больше ставил его в двусмысленное положение - между полицией безопасности, где Карл еще числился, и военной разведкой, где по непонятным причинам для него в данный момент не оказалось должности. А ведь после экзамена он из лейтенанта превращался в капитана военно-морского флота в запасе - разница, правда, всего в одну нашивку на униформе, а ее он так и не удосужился получить.) Итак, сразу после экзамена он оказался в банке, в отделе ценных бумаг.

Речь шла о необходимом распоряжении относительно его капитала, распоряжении, которое должно было серьезно повлиять на налоговую декларацию в следующем году. Карл не мог ничего понять, вернее, отказывался что-либо понимать. Короче, его состояние будет оцениваться в пятнадцать или двадцать пять миллионов крон - в зависимости от того, как заполнить декларацию.

Банк предлагал клиенту, в котором был весьма заинтересован, декларировать свое состояние в ноль крон, а сумму годового дохода указать равной его годовой зарплате в отделе безопасности Государственного полицейского управления (хотя зарплата в сравнении с его реальными доходами больше походила на карманные деньги). А все было очень просто. В начале года надо взять в банке такой большой заем, чтобы долг в несколько миллионов покрывал миллионные доходы. Процентные издержки по такому большому краткосрочному займу могли позднее быть использованы для того, чтобы списать долг с недвижимости и ценных бумаг. Так что хотя общая стоимость всего, чем Карл владел, колебалась между пятнадцатью и двадцатью пятью миллионами - точного ответа он так и не получил, - в декларации будет указана сумма в ноль крон. И, как ни странно, все было законно, причин для сомнений не было.

Нужно было только подписать несколько бумаг. Однако он отказался и попросил еще один день на размышление.

Не так уж много лет назад Карл считал себя марксистом-ленинцем. Но сейчас это все казалось каким-то очень далеким и туманным, из совершенно другого времени, когда он еще входил в студенческий союз "Кларте". Но все же пытался убедить себя, что остался социалистом.

Он и в самом деле не собирался участвовать в большом переливе состояний, происходившем в восьмидесятых годах, от шведских трудящихся к небольшой кучке важных шишек - держателей акций и биржевых воротил. Это было просто дьявольским стечением обстоятельств, повторял он себе.

Отец возненавидел его за левые политические взгляды, и до самой его смерти они так и не виделись, однако из завещания были выкинуты все, кроме Карла, что его не удивило, но и не огорчило. Все же эти триста-четыреста тысяч крон, оставшиеся после налога на наследство, он передал своим товарищам-студентам через посредническую биржевую контору "Якобссон и Понсбах". Потом он пять лет находился в США за счет шведского государства, совершенно не думая о том, что владеет акциями. Это был для шведских бирж наиболее нестабильный год, когда курс поднялся больше, чем где бы то ни было в мире, когда одна за другой проводились экономические экспертизы и политики соглашались, что народ должен сопротивляться росту зарплаты и потребления, из солидарности должен потуже затянуть пояса и выдержать все тяготы, лишь бы поставить на ноги шведскую экономику. В этот год Карл, сам того не ведая и не отдавая себе отчета в реальном положении вещей, стал миллионером, причем первой категории.

Когда Карл вернулся домой из США и, к своему изумлению, понял, что к чему, то быстро продал акции - никаких проблем с налогами, поскольку он к тому времени владел ими больше чем два года, - и купил недвижимость, что было не так уж глупо, поскольку акции снова стали падать, а недвижимость - это то, на чем вырастал новый класс миллионеров и даже миллиардеров.